Из второй кассы в семнадцатую меня послали, потому что на нужный мне рейс остались только ВИП-билеты. ВИП-билет стоил в четыре раза дороже, чем билет в салон эконом-класса, в котором летели Нибелминус и Мартин. В итоге, я получил вместо одной проблемы сразу две. Во-первых, на время перелета я потерял физиков из виду — что так получится, я предвидел заранее. Во-вторых, мне предстояло придумать правдоподобное объяснение, почему я не стал дожидаться следующего рейса — ведь на него было полным-полно дешевых билетов. Если не придумаю, Шеф скажет, что ни в воскресенье — сразу по получении приказа — ни в понедельник я не вылетел, потому что в кассе не было ВИП-билетов, и я не имел возможности шикануть за казенный счет, а заодно — отомстить Шефу за то, что месяц назад он купил мне билет в один конец.

Придавленный этими размышлениями, я уселся в кресло, пристегнул ремни и вытянул ноги. До переднего кресла они так и не достали. Откуда-то сразу появился клетчатый плед, поднос с алкогольными напитками и миленькая блондинистая стюардесса. К ее чести, она не делала различий между окружавшими меня лощеными господами в костюмах и галстуках и собственно мною — единственным, у кого не было ни лощеной физиономии, ни галстука, но зато я был молод, обаятелен и, в противоположность моему соседу, не привередничал по пустякам. Я собрался сказать стюардессе что-то приятное, но ее отвлек сосед. Ему подали кьянти не того года. Стюардесса ужаснулась, схватила бокал и убежала искать бутылку требуемого возраста. Вслед за ней, я тоже ужаснулся, потому что вспомнил, что дал указание кассирше «Соляр-Эйр-Спэйс» найти мне билеты на «челнок» до Пересадочной Станции и на лайнер до ТК-Земля, сколько бы они не стоили, — главное, чтобы я попал именно на тот челнок и на тот лайнер, которыми полетят Нибелинмус и Мартин. И если опять выйдет четырехкратное превышение…

Нет, до объяснений с Шефом времени еще навалом, нечего преждевременно паниковать.

Чтобы отвлечься, я открыл наспех составленное досье на Нибелинмуса и Мартина. Привередливый попутчик скосил правый глаз на экран. Он ожидал, что я открою «Сан» или «Плэйбой» или вроде того. Пришлось загасить снимки и уменьшить шрифт до размера шрифта «Плэйбоя». Попутчик сделал вид, что его интересует только маркировка на корпусе комлога.

— Новая модель? — спросил он.

— Индивидуальный заказ, — ответил я честно. Отдел Оперативных Расследований, как и вся Редакция, заказывает специальные комлоги, разработанные с учетом рекомендаций Отдела Информационной Безопасности.

— Я так и подумал, — и он отвернулся к иллюминатору.

В коротком досье о моих физиках говорилось вот что:

Каспер Нибелинмус, пятьдесят три года, доктор философии, заведующий лабораторией гравитационных аномалий, действительный член Королевского Астрономического общества, работает в Деффордском Космологическом Инстиуте двенадцать лет, написал десятки статей и монографий на всевозможные космологические темы. Неоднократно участвовал в дальних космических экспедициях. Женат, двое детей.

Дин Мартин, двадцать восемь лет, доктор философии, закончил Кембридж, сразу после окончания университета был принят в Деффордский Космологический Институт, в лабораторию Нибелинмуса, где и защитил докторскую диссертацию по теме «Дистанционная количественная детекция ростков алеф-измерений». Три раза участвовал в дальних космических экспедициях. Основной целью экспедиций являлась установка и тестирование оборудования на наблюдательных станциях, принадлежащих институту. Не женат.

К досье прилагалась библиография, несколько последних статей и добытая Джулией видеозапись симпозиума по космологии, состоявшегося в августе прошлого года в Чикаго.

Ничего искать что-то между строк, написанных собственной рукой. Забыв об этой прописной истине, я несколько раз перечитал досье. Потом перешел к статьям, в которых, естественно, ничего не понял. Смотреть запись конгресса было повеселее, особенно мне понравился банкет в день открытия. Во время выступления какого-то физика из Стэнфорда разгорелся спор, где искать гравитационные аномалии — ближе к ядру галактики или дальше от него, внутри рукава спирали или между спиралями. Разгоряченный спором, на кафедру выскочил Нибелинмус. Только-только он вывел на доске что-то несомненно стоящее, как командир флаера предупредил пассажиров, что мы над Дарфуром и через пять минут сядем — «во что бы то ни стало» — донесся ироничный голос второго пилота, не дождавшегося, когда командир отключит микрофон.

— Вы не похожи на физика, — сказал мне попутчик, фокусируя взгляд на выведенной Нибелинмусом формуле. Он пребывал в приподнятом настроении, — видимо, стюардесса нашла требуемый кьянти.

Попутчик не сообщил мне ничего нового. За четыре года работы в Редакции я усвоил, что не похожу на: физика, журналиста, астронавта, «того, кого бросают», душевнобольного, человека, привыкшего сорить деньгами, акушера (родился мальчик, 3.5 кг, в мою честь назвали Фредом ).

Не придумав ничего умнее, я ответил:

— Я — СЕКРЕТНЫЙ физик.

— Думаю, вы — математик, — заклеймил он меня.

Интересно, в чем отличие? По одному только виду математика от физика способны отличить только сами математики и физики. Не был ли он одним из них? Тогда почему ВИП-классом? (К слову, о внутренних отличиях физиков и математиков. Знаток человеческих душ Ларсон говорит, что физик воображает, что всё знает , а математик воображает, что способен, когда надо, всё вывести сам.)

Нет, по-моему, с кьянти соседу пора завязывать.

— Да, — кивнул я, — но вы уже больше никому не сможете об этом сказать. — И я повертел в руках пробирку с остатками белого порошка (витамины, Ларсон прописал).

Попутчик посмотрел на пробирку, опустил полированный нос в пустой бокал, побледнел — так, словно уже примерял мертвецкий макияж, и дрожащими руками полез за пакетом. Теперь никто не мешал мне ознакомиться с посланием от Алистера.

Оно меня и озадачило и обрадовало одновременно. Во-первых, почему озадачило. Агент Бобер передал о двух объектах, из которых «убыл» один. То есть за Нибелинмусом и Мартином он не следил. Следовательно, либо за ними вообще никто не следил, либо за ними следил кто-то, кого я не заметил.

Проморгал? Вряд ли… Поберегу-ка я самолюбие — буду думать, что за ними не следили. Но почему за мной и Джулией следили, а за ними — нет?

Во-вторых о том, что меня обрадовало. Бобер не передал наблюдение за мной другому агенту. Иначе он доложил бы: «передал наблюдение за вторым объектом…» ну, скажем, Крысе (Rattus rattus, ее далекий фаонский аналог — шнырек). Следовательно, в флаере меня не ведут. Примут в Дарфуре? Очень может быть.

Тем временем флаер подрулил к телескопическому перрону. Нас — ВИП-персон — выпускали первыми. На правах ВИП-персоны я потребовал соблюдения моего полного инкогнито. Меня вежливо спросили, каким образом, по моему мнению, это может быть достигнуто. Я сказал, что уйду чрез выход «о котором вам должно быть известно». Мне кивнули. Через запасной выход вывели на летное поле. Там усадили в автобусик для экипажей, пожелали «всего хорошего» и в сопровождении блондинистой стюардессы отправили к зданию аэропорта.

Стюардесса оставила мне свой номер-код и немного помады на моей щеке.

Билеты на «челнок» и на лайнер до Терминала встали Шефу в кругленькую сумму. Все свои чувства по поводу Земной дороговизны я уже излил, повторяться не стану.

Земные «челноки» похожи на фаонские. Как и на Фаоне, они довозят пассажиров до Пересадочной Станции, висящей на стационарной орбите. Дальний лайнер везет пассажиров дальше — к Терминалу. Но, в отличии от Фаона, на Земле еще есть тяжелые корабли, которые, стартовав, уже больше нигде не задерживаются, а летят прямиком к ТК-Земля. На Фаоне половина мест в законодательном собрании принадлежит «зеленым», поэтому мы обходимся одними экологически чистыми «челноками».

Полагаю, Нибелинмус и Мартин выбрали маршрут с пересадкой, потому что прямые рейсы совершаются только раз в неделю — по понедельникам. На вчерашний старт они опоздали — или не досталось билетов. Удостоверившись, что они выкупают билеты и, следовательно, не собираются отступать от намеченного плана, я оставил наблюдение. Зачем, думаю, мозолить им глаза, если они и так никуда не денутся?