— Замечательная лошадь.

— Да. — Разговаривать Киту не хотелось.

— Ирландская?

— Да.

Джон опустил ногу Дорана и вытер руки о свой кожаный передник.

— Я не хотел быть любопытным, сэр.

— Прости, дружище. — Джон не был виноват в том, что этот вечер вышел за пределы того, что он мог вытерпеть. — У меня чертовски дурной характер. Доран — кавалерийская лошадь, я провел пять лет в Индии.

— Вы служили в кавалерии, сэр? — спросил Джон, обойдя Дорана и снова сев на корточки.

— Не я, а лошадь, — сказал Кит. — Я купил ее у офицера, который только что продал свой патент.

— Понятно, — рассеянно отозвался Джон.

Внезапно Кит принял решение.

— Как ты думаешь, Джон, что за человек маркиз?

Кучер поднял голову, удивленный таким прямым вопросом.

— Порядочный человек, сэр.

— Справедливый?

— Больше некуда, — с готовностью ответил Джон.

— Щедрый?

— Знаете, сэр, он настоящий шотландец, но ни один его арендатор никогда не будет нуждаться из-за его страсти к картам, и ни одна крыша в его поместье не будет протекать из-за того, что он одевается по последней моде. И в его конюшне нет ни одной лошади, которая могла бы сравниться с вашим Дораном, — сказал он лукаво, дружески похлопав коня. — Сколько он стоил, можно узнать?

— Целое состояние, — коротко ответил Кит. — Но как обходится маркиз с теми, кто навредит ему или его близким?

— Маркиз не из тех, с кем можно шутить, сэр.

— В каком смысле?

— Ну, он вызвал стражников, чтобы разобраться с теми, кто убил мистера и миссис Мердок, верно? И он дал клятву, что они окажутся на скамье подсудимых, и так он и сделает. Я еще ни разу не слышал, чтобы его светлость дали клятву и не выполнили ее.

Рука Кита, зарывшаяся в гриву Дорана, замерла.

— Так их убили?

Конюх провел рукой по лбу.

— Черт возьми, я думал, она вам все рассказала.

— Миссис Блэкберн?

— Нуда. Я сам ей рассказал и очень удивился, когда понял, что она еще ничего не знает.

Киту это не понравилось.

— Почему маркиз не написал миссис Блэкберн, что ее кузину убили?

— Я думал, он написал, — признался Джон. — Он писал ей несколько раз. Я знаю, потому что сам отдавал письма посыльному. И уж так удивился, узнав, что она едет сюда! И мне показалось, что маркиз тоже удивился. Но он — маркиз, а я — кучер, и не мне задавать вопросы господам. — Джон посмотрел на Кита, словно пытался понять, подходит ли тот под эту категорию. — Убийство не была тайной, — продолжал он. — Сдается мне, посыльный напился где-нибудь в трактире и потерял письмо маркиза..

Похоже, молодой конюх был прав.

— Это может объяснить, почему миссис Блэкберн проделала такой путь, верно? Она бы хорошенько подумала, прежде чем пускаться в такое путешествие, ежели бы знала, что здесь на свободе разгуливает убийца.

— Да. Она бы подумала, ясное дело, — согласился Кит осторожно. — Я удивился, что маркиз прислал за ней карету. Он-то должен был понимать, что кто-то дал ей дурной совет, предложив отправиться в такую поездку.

Джон пожал плечами:

— Поди разберись с этими женщинами. Может, она сообщила о своем решении, а он не захотел обидеть ее отказом.

Скорее, все именно так и было.

— Поскольку все обстоит так, как есть, то все хорошо, что хорошо кончается. Миссис Блэкберн здесь в целости и сохранности, а его светлость пустил стражников по следу негодяев.

Кит подумал, что это хорошо, что именно так и должен был поступить законопослушный человек. Сам он не таков. Если бы убитый оказался его родичем, он не стал бы утруждать себя, посылая за помощью, а выследил бы негодяев сам.

Маркиз на него не похож. Для Кейт это даже лучше. Пройдет немного времени, и маркиз сделает ей предложение, что бы там сама она ни думала. Ему было достаточно провести в обществе маркиза пару часов, чтобы понять, что, несмотря на очевидную слепоту Кейт в этом вопросе, маркиз Парнелл влюблен в нее сейчас и, вероятно, был немного влюблен и раньше. Время может только усилить это чувство, наполнив его страстью.

У Кита зудели кулаки — так он мечтал отдубасить маркиза.

Все инстинкты побуждали его объявить свои права на Кейт. Но он этого не сделает, должно же в нем быть что-то хорошее. Она стремится к безопасности и богатству. Ничего этого он предложить ей не может.

Эта короткая ночь будет единственным напоминанием о Кейт. В его мире она временный странник, ей в его мире не место, и Кит не мог отрицать то, что видели его глаза: маркиз богат, уважаем, не пренебрегает своими обязанностями, и Кейт ему нравится. Здесь ей будет хорошо. Здесь есть все, что ей требуется, а ему нужно убираться.

— Я вернусь и буду готов к отъезду через пару часов, — сказал он Джону.

Конюх грустно посмотрел на него:

— Вы можете вернуться через час, через два или через десять, но, если вам дорога ваша лошадь, вы не поедете на ней ни сегодня, ни завтра.

Кит замер.

— Что ты хочешь сказать?

— У нее между ступней и стрелкой застрял камешек, сэр. Вроде бы и пустяк, я его вынул, но остался кровоподтек, и я не советовал бы утруждать ее еще пару дней.

— Проклятие! — Молодой кучер съежился. Кит снова выругался, а потом зло рассмеялся. — Да почему же? Почему, черт побери?

— Сэр?

— День, ты сказал?

— Самое меньшее, а лучше два дня. Я бы не стал рисковать — лошадь может захромать.

— Я бы тоже не стал.

Кит вышел из конюшни и пошел обратно в замок, кляня судьбу: он не может прикоснуться к Кейт Блэкберн, но может ее видеть.

Так же когда-то было с Дугласом Стюартом.

Крепость Лемон, июль 1799 года

Тюремщик вошел в вонючую камеру и подождал, пока его глаза привыкнут к отсутствию света. Потом огляделся и заметил Данда, который сидел с безразличным видом, прислонившись к стене.

— Где твои дружки?

Кит выпрямился. На другом конце помещения он увидел Рамзи, его плечи опирались о стену так же небрежно, как если бы он находился в лондонском клубе среди джентльменов, в то время как Дуглас пробирался к двери через толпу.

Кит не спешил, не желая приближать следующие минуты. Они обязательно будут болезненными. Рэм тоже отодвинулся подальше. В темницу вошли еще с полдюжины тюремщиков. Эта неожиданная демонстрация силы не понравилась Киту.

— Вчера наша гильотина плохо работала! — с надрывом воскликнул старший надзиратель. — Но, — он поднял руку, словно для того, чтобы успокоить нетерпеливые жалобы, хотя никто не издал ни звука, — после нескольких часов работы мы думаем, что она исправлена. Конечно мы не будем знать этого наверняка, пока… — Он мерзко улыбнулся. — Поняли, да?

По толпе пробежал тихий, испуганный ропот.

— Итак, — он потер руки, — нам нужен доброволец, желательно шотландец. На самом деле мы настаиваем. И если один не захочет стать добровольцем, мы заберем всех.

Данд похолодел, сидя у стены. Рэм резко выпрямился, а Кит начал проталкиваться через толпу к Дугласу, который все еще шел к двери.

— Кто хочет стать добровольцем, чтобы помочь нам решить нашу небольшую проблему?

— Я хочу. — Голос Дугласа прозвучал для Кита как звон погребального колокола.

— А! Прекрасно…

— Нет! — Данд бросился вперед, но тюремщики были наготове, они сбили его с ног, а другие двое схватили Дугласа и вытолкнули его за дверь камеры. Кит прорвался сквозь толпу одновременно с Рэмом как раз в тот момент, когда дверь захлопнулась.

Кит бросился к крошечному оконцу высоко в стене, подпрыгнул и уцепился за прутья, чтобы посмотреть во двор. Через ноги жаждущих крови зрителей увидеть Дугласа было невозможно.

— Дуглас!

Тут он увидел его в конце двора, палач вывел его на эшафот, где прибита к помосту гильотина. Толпа глумилась и бесновалась вокруг. На глаза ему повязали черный платок и поставили на колени. На чем-то ярко сверкнуло солнце, и…

— Нет!

Настало утро, и вместе с ним Кейт обнаружила, что вымышленная головная боль превратилась в настоящую. Она оделась, почти не думая о том, как выглядит, ее мысли были заняты Китом Макниллом. Он уезжает.