«Дела! – расстроилась Елизавета. – Мои акции действительно упали! Обвал на нью-йоркской бирже! Я перестала интересовать мужчин! Вот так незаметно выходят в тираж. Сейчас съем пять пирожков, потом повешусь».

Лиза выбралась из метро и направилась к киоску.

***

– Брысь! – сказал Макс Саше, оттесняя девушку от стола. – Невозможно пробиться к компьютеру! Брысь!

Саша, репортер отдела светской жизни, вяло сползла с кожаного кресла «Командор», уступая место решительному Колотову.

– Какой ты мокрый, – удивилась она. – Куртку можно выжимать. Чем ты занимался под проливным дождем?

Максим удобно разместился на освобожденной территории, достал из кармана блокнот, взглянул на экран компьютера.

– Так. В «тетрисе», я смотрю, ты добилась значительных успехов. Десять раз записалась на Доску почета.

– Стараюсь, – скромно заметила Саша, устраивая ноги в американской манере на соседнем столе. Ноги у Саши были стройные и рельефные, мордашка славная, талия тонкая, возраст юный, глаза всегда удивленные, грудь не по фигуре внушительная, и весь этот арсенал очень помогал ей в работе со знаменитостями мужского пола и в общении с главным редактором газеты «Выстрел в упор». Знаменитости охотно давали Саше интервью и предлагали сходить в ресторан, а главный редактор прощал ей недостаточную образованность, лень и корявый стиль. – Ты принес в клюве очередную сенсацию?

– Сенсацию не сенсацию, но банкира прихлопнули, и я должен отреагировать.

– Какого банкира? Я его знаю?

– Банк «Гарант». Глеб Батурский.

– А… Я его знаю, – заторможенно произнесла Саша, разглядывая свои руки. Лак на ее ногтях был сливово-черного цвета. Известие о гибели банкира не произвело на нее никакого впечатления. – Видный мужик. Я с ним встречалась на какой-то презентации. А кто его прихлопнул?

– Очевидно, заказное убийство. – Максим быстро щелкал клавишами. – Убери, пожалуйста, ноги со стола.

– Волнуешься?

– Отнюдь.

Год назад, когда Саша появилась со своими ногами и грудью в редакции, Макс Колотов на минуту онемел, потом сделал стойку и взял след. Он был первым сотрудником газеты, который выяснил, что в постели Александра так же ленива, как и в работе. Служебная интрижка длилась пять дней, и теперь Максим испытывал к девушке здоровое чувство братской привязанности, не более. Текст информационной заметки, который появлялся на экране компьютера вслед за ударами его пальцев по клавиатуре, волновал Колотова гораздо больше, чем органы Сашиного тела.

– Ну-ка, быстренько встала, размялась! Включи чайник и сделай мне кофе, потом сгоняй в архив, возьми дискету с банкирами, по дороге загляни к Паше, спроси, есть ли у него место в номере на восемьдесят – сто строк, у девочек в отделе культуры – печенье с орешками, я знаю, у них есть, скажи, что для меня, у Ларисы Ивановны возьми два номера вчерашней газеты, она должна была оставить. На все тебе пять минут. Шевели ластами, лентяйка!

– Ты вот так с ходу настучишь сто строк? – изумилась Саша. – Я бы всю ночь мучилась.

– Не забывай, девочка моя, о разнице в возрасте да и в уровне талантливости. Ты юнга на корабле, на котором я уже избороздил семь морей. Смотри, вникай, учись у дедушки Колотова. Ты все еще здесь?

Саша покорно, но неторопливо выползла из кабинета.

Андрей Пряжников не знал, что, когда он отправился к месту преступления на своем автомобиле, за ним тенью (быстро поймав машину) двигался неутомимый журналист Колотов. В банке «Гарант», предусмотрительно стараясь не попадаться на глаза другу, который допрашивал свидетелей, Макс развил лихорадочную деятельность, в результате чего вытряс из работников банка едва не больше информации, чем это удалось Пряжникову.

Вернулась Саша с дискетой, газетами и пустой коробкой из-под арахисового печенья.

– Знаешь, тут было всего две штучки, – вяло произнесла она, – я их съела по дороге. Ты ведь не обидишься? Нет? Сейчас налью тебе кофе.

– Как ты могла! – возмутился Колотов со слезами в голосе. – Я так рассчитывал на это печенье!

– Подожди, не плачь! – оживилась Саша. Она сунула руку в ящик стола и достала из-под вороха бумаг кусок шоколада, завернутый в фольгу. – Вот, нашла! Я так и не рассказала тебе про Батурского. Меня, значит, с ним познакомили на какой-то презентации. Я стояла с тарелкой в руке и жрала салат, а он в это время поражал присутствующих своей щедростью. Сделал крупный взнос в какой-то детский фонд. Ради чего весь пикник и был устроен, чтобы скосить деньжат на благородные цели. Батурский отличился, елы-палы, дал больше всех. Ну я пошла брать интервью – мол, так и так, цепенею от восторга, бью копытом, вы всегда такой щедрый и добрый или только по воскресеньям? А на локте у Батурского висела девица, при одном взгляде на которую можно смело отправлять в «секонд хэнд» всех современных голливудских суперстар. Честно. Я даже немного покомплексовала, да. Она на меня так посмотрела, как на пенсионерку в Сбербанке, я все придуманные вопросы забыла. Ну и плюнула на злосчастное интервью, тем более что Батурский попросил особо не афишировать его героический поступок. Я отъехала к корзинкам с мармеладом, заесть горечь поражения, а в той области случайно пасся Шура Медведев из «Агрегата любви». Он слопал уже семь корзинок к моему приходу и не собирался останавливаться на достигнутом. Я пожаловалась ему, что кинозвезда по левому борту от банкира Батурского сорвала мне интервью, не дала, зараза, установить контакт с объектом. А Шура меня успокоил, что эта ходячая фантастика – обыкновенная шлюха с твердым прейскурантом. Зовут ее Вероника. И странно, что солидный и серьезный мужик Батурский появляется в общественном месте слившись воедино с компрометирующей его дамочкой. Любил бы ее тайно, и всем было бы до лампочки. А так все удивляются и показывают пальцем. Интересно?

– Интересно, – согласился Максим. – Спасибо.

Он допечатал последний абзац, удовлетворенно пробежал глазами набранный текст и включил принтер.

Интуиция подсказывала Андрею, что ему не удастся застать Алену Дмитриеву в ее квартире. Так оно и оказалось. Скромное жилище одинокой девушки носило следы недавнего пребывания здесь владелицы, но пустовало.

Обстановкой являлись книжные полки, уставленные словарями и учебниками русского языка и книгами русских классиков, шаткая тахта под клетчатым пледом, поцарапанный письменный стол, шкаф и старинный телевизор «Электрон» в корпусе из полированного дерева.

Валера Тимофеев, собрав две тонны разнообразных отпечатков, тут же отправился в лабораторию. Андрей оглядывал пустую квартиру, представляя себя ее двадцатичетырехлетней хозяйкой и пытаясь вникнуть, что могло толкнуть молодую девушку на убийство. Роль Алены Дмитриевой не шла детективу: мешали мускулы и другие физиологические отличия.

Секретарша Лиза скептично оценила внешность Алены, но, по мнению детектива, она была довольно миловидной: Андрей нашел альбом с фотографиями и тщательно его изучил. С фотоснимков смотрела бледная, серьезная девица с пепельными волосами, расчесанными на прямой пробор и заплетенными в толстую косу. Единственным недостатком ее неулыбчивого лица являлся нос. «Но и это в принципе не страшно», – резюмировал Андрей, поместив Алену в номинацию «умеренно хорошенькие женщины».

Разбор достоинств незнакомой девы вызвал в его памяти образ другой девушки, бесконечно милой сердцу. Катерина. Андрей глубоко вздохнул, поднялся с тахты и продолжил осмотр квартиры.

Гардероб Алены удивлял разнообразием. В платяном шкафу болтались на плечиках несколько неинтересных и немодных блузок, мешковатый синий пиджак, платья с воротниками из вязаных кружев и рядом – нечто очень дорогое и изысканное: кашемировая накидка, зеленый костюм из шелковой тафты, вечернее платье… Из ящика письменного стола детектив извлек стопку разрозненных листов, исписанных мелким круглым почерком. «Похоже на дневник».

Резко зазвонил телефон. Андрей с интересом поднял трубку.