— Пять к одному! — сказал Виктор, протягивая пистолет рукояткой вперед. — Чего ты боишься? Если будет пять, ты узнаешь вкус настоящего счастья, если один — не успеешь даже испугаться. Подноси к виску и жми на спуск!
— Но я не хочу! — Бенджамиль слабо попытался оттолкнуть от себя ручку с рифлёными пластиковыми накладками.
— Это совсем просто, — вкрадчиво сказал Виктор, его сощуренные глаза превратились в две узкие прорези на бледном худом лице. — В мире живёт столько быдла, способного лишь ползать на карачках и бояться, бояться стонов, жены, начальства, смерти. Ты должен подняться на ноги, Бенджамиль Мэй, так твою растак! Хватит ползать на брюхе! Ну, хочешь я сделаю это первым?
Не дожидаясь ответа, Штерн распрямился и прижал ствол к правому виску.
— Смотри на меня, дрожащая тварь! Я не боюсь никого и ничего, даже смерти! — Большим пальцем Виктор взвёл курок. — Я не желаю быть дрожащей тварью! Я хочу… хочу быть богом… грёбаным богом!! Яхве!!! Сатаной!!! Санта-Клаусом!!! И мне насрать на ваши порядки!
«Не надо!» — хотел крикнуть Бенджамиль, но голос изменил ему, и из горла вырвался лишь сдавленный невнятный звук. Виктор Штерн, страшно оскалясь, нажал на спусковой крючок.
Дальнейшее Бен воспринимал как во сне. Голова Виктора коротко дёрнулась, отброшенная от ствола «рюгера» страшным ударом. Бенджамиль видел, как из левого виска Штерна, пачкая белую поверхность столешницы, неопрятным фонтаном ударила струя крови. Виктор пошатнулся, боком упал на вычислитель, судорожно дёрнулся и стал сползать на пол, стаскивая за собой мотки проводов и тарелки. С хрустальным звоном ударился о прозрачный паркет ящик из жароупорного стекла. Тело Виктора напряглось и замерло. Жирная красная лужа расплывалась вокруг головы.
Хрустя осколками битого стекла, Бенджамиль бросился к мёртвому Штерну и присел над телом. В ушах всё ещё звенело от выстрела, а губы сами собой, как заведённые, шептали запрещённое ругательство: «Боже мой, боже мой, боже мой…» Дрожащими руками Бен приподнимал липкую голову Штерна и всё-таки пытался закрыть рукой рану, из которой толчками била кровь.
Какое-то время он не воспринимал ничего, кроме этих горячих редких толчков. Потом в голове его щёлкнуло и отчётливый голос сказал: «Ты выиграл, поздравляю!» Потом вспыхнул нестерпимо яркий свет, а по ушам ударила трель механического визга, словно включился десяток школьных звонков. Выпустив из ладоней окровавленную голову Виктора, Бен вскочил на ноги и неожиданно понял, откуда исходит оглушительный, меняющий тональность звук. Из-за ближайшей колонны выкатилась Амаль. Огоньки на ее голове мигали, как проблесковые маячки на патрульной машине, манипуляторы были угрожающе растопырены в стороны. Бенджамиль невольно попятился и вдруг понял, что кричит пронзительный дискант, плохо различимый за ужасающим воем сирены.
— Караул!!! На помощь!!! — надрывался робот. — Беглый преступник застрелил моего хозяина! Бордово-красный сектор 65–22, сороковой этаж, пентхаус! Передаю код его метки! На помощь!!! Беглый преступник застрелил моего хозяина! Передаю код его метки!
«Бежать, скорее бежать!» — мысль проскользнула в голове Бенджамиля со скоростью спортивного мобиля. Он затравленно огляделся и, пытаясь обогнуть истошно верещавшего робота, бросился в сторону лифтовых дверей. Амаль среагировала моментально. Шипя и вращая манипуляторами, она в мгновение ока очутилась между Беном и спасительной дверью. Бен метнулся влево, вправо, но проклятая железка оказалась невероятно проворной. Она упорно теснила врага к столу-вычислителю, истошно призывая на помощь всех стопов черного буфера.
Отступая, Бенджамиль поскользнулся в луже крови и, чудом не упав, завертел головой, пытаясь найти путь к спасению. Неожиданно взгляд его наткнулся на револьвер, зажатый в руке Виктора. Выдернув оружие из коченеющих пальцев, Бенджамиль навёл его на наступающего робота и принялся давить на спуск. Щёлк! Щёлк! Запоздало сообразив, что в пистолете больше нет зарядов, Бенджамиль сломя голову кинулся к столу-вычислителю. Четыре патрона лежали на самом видном месте. Но как вставить их в револьвер?! Обрывая ногти, Бен пытался открыть барабан, наконец палец его нажал какой-то рычажок, и… О чудо! Барабан откинулся вбок. Дрожащими от возбуждения пальцами Бен принялся вставлять патроны в гнезда. Первый патрон он уронил куда-то под ноги, но остальные в конце концов оказались там, где нужно, и барабан со щелчком встал на место. Робот махал манипуляторами в трех шагах от неудачливого гостя. Бенджамиль поднял «рюгер» и со всей силы нажал спусковой крючок. Выстрел чуть не вышиб оружие из рук. Шарообразный корпус брызнул осколками. Амаль завертелась на месте. Бенджамиль выстрелил ещё раз и опять попал. Визг сирены захлебнулся. Неловко перекосившись набок, робот всё же попытался кинуться на обидчика. Отпрыгнув в сторону, Бен снова надавил на спуск. Курок щёлкнул, но выстрела не последовало. Неужели осечка?! Бен нажал ещё раз. От корпуса Амалии отлетел изрядный кусок пластика, робот осел назад и замер. Красные огоньки медленно погасли.
Швырнув на пол бесполезный револьвер, Бен рванул к двери.
— Только бы успеть, — шептал он на ходу.
Палец отчаянно вдавил кнопку вызова в стену — раз, другой, третий. Что-то мелодично бринькнуло, стереоэкранчик переговорного устройства засветился, и карамельный голосок пропел:
— Прошу прощения, мистер Штерн, но до приезда патруля лифт заблокирован.
Бенджамиль лягнул двери ногой. «Что же делать? — вертелось в его голове. — Нужно найти какую-нибудь палку и попытаться открыть двери вручную. Проклятье!!! Но лифтовая кабина, даже если она за дверью, всё равно не сдвинется с места. А скорее всего кабина уже внизу, поджидает стопов. Что же делать?»
— Балкон!!! — Бенджамиль хлопнул себя по лбу и кинулся на террасу.
Холодный ветерок облизал его горящее лицо. Вокруг была кромешная тьма. Только далеко-далеко внизу мигали огоньки патрульных машин и раздавалось слабое нытье сирен. Скорее! Скорее! Бенджамиль схватил первый попавшийся ранец с парашютом и просунул руки в наплечные лямки, защёлкнул поясной и ножные ремни, замки тихо заурчали, подстраивая снаряжение под фигуру нового хозяина. Бенджамиль ещё раз глянул в чернильную бездну, сердце его бешено застучало, подбитой птицей забилось внутри грудной клетки. Стиснув зубы, Бен полез через ограждение. Примостившись на узком парапете, он представил себе, как толкнётся ногами и по длинной дуге полетит вниз, навстречу асфальту и патрульным сиренам. У него перехватило дыхание. Пальцы рук намертво вцепились в перила. Было страшно, невероятно страшно, но ещё страшнее было опять оказаться в участке. Все чувства и восприятие обострились до невозможности. Бенджамилю казалось, будто он слышит, как гудит, поднимаясь, кабина лифта, просторная коробка, до отказа набитая стопами в дефендерах типа «камбала».
Времени на страх уже не оставалось.
— Один на двенадцать, — прошептал Бен, зажмурился и, что есть мочи оттолкнувшись от парапета, прыгнул в ночную темноту.
Упругая ладонь холодного ветра толкнула его в грудь и в лицо. Сердце ёкнуло и остановилось. Бенджамиль понял, что падает вниз, и тут кто-то дёрнул его сзади. Сначала вежливо и легонько, а потом над головой хлопнуло, и Бена грубо рванули за плечи вверх и назад. Сердце подпрыгнуло на месте и застучало часто-часто. Бенджамиль судорожно вдохнул и открыл глаза.
Он, словно падающий с дерева лист, медленно плыл над черным ущельем улицы. В головокружительной глубине сонными светлячками ползли вправо огни патрульных машин, вот мигнули в последний раз и исчезли, съеденные неповоротливой громадой соседнего дома. «Спасён!» — подумал Бенджамиль, и вместе с облегчением на него волною нахлынул восторг полёта.
— Я спасён, я лечу, — тихонько сказал он сам себе, и ему стало казаться, что вот так он долетит аж до бело-оранжевого сектора аутсайда.
На самом деле Бенджамиль, постепенно снижаясь, скользил над крышами домов по довольно крутой нисходящей параболе. Вцепившись обеими руками в тугие стропы, он поглядывал то наверх, где трепетал и хлопал плохо различимый купол парашюта, то вниз, в пугающую пустоту под ногами. Бенджамиль знал, что парашютом можно управлять, изменяя траекторию полёта, но не имел ни малейшего представления, как это делается. Ему не оставалось ничего, кроме как отдаться на волю случая.
