Он совсем не думал, между какой парой столбов перерезана проволока, и почти не удивился, когда попал в нужный проход. Выскакивая на асфальтовую дорожку, он заметил, что следом за ним бежит ещё кто-то в костюме цвета истлевшей травы, но останавливаться уже не мог, не имел права. И он мчался, прыгая через срезанные под корень деревья, моля неведомого вершителя своей судьбы об одном: не дать ему запнуться и упасть.

Предательский склон встретил его порослью молодых колючек. Склон был на стороне загонщиков. Но и это уже не могло его остановить. Не снижая темпа, он проломился сквозь колючие заросли и, оставляя за правым плечом исходившие жирным горячим дымом останки прыгуна, помчался среди темных стволов. Последняя шальная пуля, щёлкнув, сшибла ветку над его головой. «Спасён! Спасён! Спасён!» — билось в пустой голове.

— Похоже, этот последний. — Йохан Шнайдер тупым носком шипованного ботинка ткнул неподвижное тело в пятнистом комбинезоне. — Ариф!.. Нойман! — Он обернулся в сторону тёмного силуэта, бродившего неподалёку, и помигал фонарём. — Иди сюда!

— Мертвяк? — Нойман, шаря вокруг себя световым конусом, вразвалочку подошёл к старшему драйверу отряда.

— Мертвее не бывает.

Ариф Нойман осветил плечи и голову лежавшего. Правая сторона черепа была разворочена, волосы, стриженные коротким гребнем, слиплись от чёрной запёкшейся крови.

— Чисто сработано, — сказал Нойман.

— Какие у нас потери? — Шнайдер, прищурившись, повернулся в сторону ярко освещённого картофельного поля.

— Шестеро раненых, четверо тяжело. — Нойман тоже оглянулся на поле, по которому неторопливо двигались фигурки стоксгардов. — Хансу кисть оторвало, когда тот ублюдок начал палить из подстволки.

Шнайдер досадливо поморщился:

— Сам виноват, я ему говорил, чтобы не совался.

Нойман покивал головой:

— Не повезло.

— Прыгуна из клиники уже вызвал? — деловым тоном спросил Шнайдер.

Нойман взглянул на часы:

— Минут через сорок будет. От Вейта Хофмана.

— Хорошо. — Шнайдер опять посветил фонарём на труп налётчика. — А хорьков сколько положили?

— Шесть трупов, четверо раненых, все тяжело, один ушёл в лес.

— Молодец, Арви! — Старший драйвер дружески потрепал помощника по плечу. — И парни твои молодцы. Хорошая работа! Хвалю.

Нойман вяло козырнул.

— Будь на хорьках дефендеры, мы бы так легко не отделались, — мрачно сказал он, снимая каску с прозрачным забралом. — Это какими надо быть идиотами, чтобы не думать про броники?

— Здесь ты не прав, Арви, дефендеры они принципиально не носят, — проговорил Шнайдер назидательно. — Для них это «кляйба», вроде как трусость до боя.

Ариф Нойман скептически усмехнулся.

— Ты вот что, — сказал Шнайдер, демонстративно притрагиваясь к мочке левого уха, — своих раненых готовь к погрузке, а хорькам окажи первую помощь. — Он поднял оттопыренный палец и выразительно провёл им по горлу. — Кстати, как их состояние? До прибытия полистопов дотянут?

— Даже не знаю, — громко сказал Нойман озабоченным голосом. — Все тяжёлые. Вполне могут и передохнуть.

— Если не имеешь медицинской страховки от корпорации, то глупо надеяться на хорошее медицинское обслуживание, — согласился Шнайдер, и оба мужчины негромко засмеялись.

— А что с тележками делать? — спросил Нойман.

— Не знаю. — Шнайдер призадумался. — Пока сложи на них трупы, а там видно будет. И немедленно займись ранеными хорьками! Мы же не хотим, чтобы мастеру Питу вдруг пришлось отчитываться перед начальством за плохое обращение с гостями из Сити?

— Почём ты знаешь, что хорьки из Сити? — скептически поинтересовался Нойман. — Может, это простые крысы из буфера?

— Знаю. — Шнайдер ткнул ботинком труп ситтера. — Уж арси от трэча я на слух всегда отличу. Ладно, расклад такой: какая группа пострадала меньше других?

— Вторая, — доложил Нойман.

— Оставь на поле вторую группу, пусть охраняют территорию, ждут медиков и стопов. Кто у них командир?

— Шайне.

— Ага… Нужно послать пару ребят в лес. Так вроде огня не видно, но могли остаться очаги, а если пожар пойдёт верхами, нас с тобой за яйца подвесят. Если что, пусть Шайне вызывает пожарных. Остальным отдыхать. И, вот ещё: того парня, что убежал, надо догнать. У Шайне есть собака?

— Найдётся.

— Поставьте её на след. Нечего ситтеру по лесу шляться. Да! И, как окажешь помощь раненым, вызывай стопов.

Нойман кивнул.

— Вопросов нет? — Шнайдер похлопал стволом автомата по голенищу ботинка. — Ясно всё?

— Так точно!

— Выполняй!

Нойман опять козырнул и шатающейся тяжёлой рысцой побежал к полю. Старший драйвер ещё раз глянул на труп, потом на останки прыгуна и неторопливо пошёл за помощником.

— Маркус! Шайне! Полянский! Эль-Мансур! Ко мне! — проорал Нойман, замедляя бег возле стойки ограждения с порванной проволокой. — И побыстрее, мать вашу!

На поле произошло некое быстрое, невнятное, но вполне осмысленное движение. Не прошло и минуты, а командиры групп уже стояли перед помощником стардрая.

Нойман, как обычно, был краток, и вскоре трое из четверых командиров отправились командовать своим группам «отбой», а злой и недовольный Шайне, бормоча под нос проклятья, побежал разыскивать своего кинолога.

Рузняк нашёлся не сразу. Он курил, присев за перевёрнутой тележкой, и стряхивал пепел в валявшуюся рядом чужую каску, видимо потерянную кем-то из раненых. Увидев Шайне, он сунул сигарету в рыхлый чернозём и вскочил на ноги. Шайне дважды открыл и закрыл рот. Больше всего на свете ему хотелось размахнуться и со всей силы двинуть кинологу в оттопыренное ухо. Но бить в ухо было, к сожалению, нельзя, и вместо этого Шайне только до хруста сжал кулаки да несколько раз вдохнул и выдохнул воздух через ноздри.

Рузняк смотрел на отца-командира круглыми испуганно-наглыми глазами. Курение в неположенном месте считалось проступком, но не слишком серьёзным. Рузняк пытался сообразить, чем он мог вызвать гневное трепетание ноздрей начальства, и ничего не мог припомнить. Ну, не лез в герои! Ну и что? Делал всё по инструкции: лежал, бежал, даже пуля по каске чиркнула один раз…

— Собака в вездеходе? — тихо и зловеще спросил Шайне.

— В вездеходе. — У Рузняка слегка отлегло от сердца. — А где ей ещё быть?

Он хотел добавить, что из автомата Грета стрелять не умеет, но вовремя сдержался.

— Тащи свою тварюгу сюда, — сказал Шайне, немного успокаиваясь.

— Зачем? — подозрительно спросил Рузняк.

— Работать! — сказал Шайне, опять наливаясь злостью. — Хорька в лесу ловить!

— А почему Грета? — неприязненно поинтересовался Рузняк, мгновенно наглея. — У Греты передатчик барахлит и аккумулятор разряжен. Пусть бы Крюгер свою Кору тащил, она у него в порядке.

Насчёт аккумулятора он слегка привирал, зато про передатчик говорил чистую правду.

Шайне качнулся взад-вперёд и наконец заорал. Он орал о том, как его достал долбаный собаковод со своей долбаной Гретой, как ему хочется, чтобы однажды Грета откусила Рузняку башку, и что если этого не сделает Грета, то это сделает он, Артур Шайне, и не подавится, и не облюется. Ошалевший от такого напора Рузняк даже отступил назад.

— Чтоб через пять минут здесь была! — Шайне не удержался и сунул-таки собаководу кулак под нос.

— Слушаюсь, — запоздало отрапортовал Рузняк и потрусил к вездеходу.

В вездеходе было тепло и душно. Грета лежала под боковыми сиденьями в собственном контейнере. Рузняк вытянул контейнер на середину салона, включил питание и ввёл девятизначный код. Грета, оживая, чуть шевельнула острой конусообразной головой. Каждому кретину ясно, что механизм такого класса, как Грета, лучше вообще не отключать. Но инструкцию по применению служебных собак составляли люди, которым до уровня среднестатистического кретина ещё карабкаться и карабкаться. Пока собака запускала и тестировала контуры своего мёртвого организма, Рузняк присел рядом и закурил. Он с интересом следил, как один за другим загораются миниатюрные датчики по бокам узкой морды. Вид оживающего робопса доставлял ему удовольствие. Он вообще любил смотреть на Грету, не без основания полагая её верхом инженерной мысли и, в некоторой мере, своей собственностью. В отличие от бытовых моделей, на настоящих служебных робопсов никогда не надевают декоративных покрытий. Насколько знал Рузняк, их даже не производят. Никаких мохнатых ушек, хвостиков колечком, глаз-бусинок. Изолируют только суставы для защиты рабочих поверхностей, но изолирующее вещество скорее похоже на прозрачный гель. Рузняк неторопливо затягивался, выпускал дым через ноздри и любовался на свою питомицу. Тонкие, чуть изогнутые стальные лапы, узкий обтекаемый корпус, ляжки, прикрытые пружинными дисками амортизаторов. От механизма исходило едва слышное гудение. Пасть Греты чуть приоткрылась, словно собака ненавязчиво демонстрировала кончики острых, никелированно блестящих клыков. Рузняк протянул руку и осторожно провёл вдоль холодной гладкой спины… Затем, спохватившись, он погасил сигарету о рант ботинка, помахал в воздухе ладонью, разгоняя табачный дым, ловко выпрыгнул из салона и поманил за собой Грету.