«Первые российские «моржи», как я теперь понимаю, вышли из тесных рядов гвардии. Ага! Еще один не выдержал, пошел изображать из себя Чапаева. А бурка-то у вас одна, господа, так что придется ждать, пока отогреется предыдущий… хм, отморозок. И генералы тоже хороши, прямо горячие питерские парни – хоть и в шинелишке ходят, зато нараспашку. Не дай бог кто орденов на груди не заметит, это ж прямо трагедия будет общеармейского масштаба. Пиж-жоны».

Все офицеры дружно делали вид, что за их спинами ничего такого и не происходит – подумаешь, еще один их товарищ заинтересовался теплой кавалерийской буркой и решил ее померить. Видать, очень хороший покрой у вещицы оказался. Или этот самый товарищ вовсе латентный кавалерист и ностальгирует по несбывшимся мечтам. Тем временем испытания подходили к своему логическому концу: сводной роте стрелков оставалось дать еще пару-тройку общих залпов, после чего завершить показательные выступления (раз уж за ними столько народу наблюдает) стрельбой на меткость и скоростью перезарядки. Затем было запланировано подведение итогов и расширенное (за счет военного министра и профессора Чебышева) заседание Комиссии с целью окончательно определиться с победителем конкурса. Пока трудились военные, Александр тоже не скучал. К его немалому удивлению, оказалось, что он все же достаточно популярная личность в среде оружейников, даже имеет кое-какую репутацию как конструктор оружейных систем – и вследствие этого он самым стремительным образом обрастал полезными знакомствами и связями. Причем как среди практиков, наподобие автора трехлинейного винтовочного патрона полковника Роговцева, так и видных теоретиков стрелкового дела, представленных полковником фон дер Ховеном. Разумеется, все эти авторитетные деятели тем или иным образом получили приглашение – посетить при удобном случае фабрику Российской оружейной компании на предмет поглядеть и пощупать последние вариации «агрени» и боеприпасов, и вдоволь пострелять из карабина МАг. Кстати, с конкурсантом знакомились и просто так, можно сказать, что «впрок» – как с перспективным промышленником-аристократом, так что всего за один день Агренев сам не заметил, как раздал все имеющиеся при нем визитки (но футлярчик из-под них не опустел, заполнившись чужими картонками). А вот в разговоре с французским атташе князь проявил просто-таки поразительную тупость, так и не поняв ни одного из прозвучавших намеков касательно организации для атташе небольшой экскурсии по оружейным цехам. Как, впрочем, и предложений о сотрудничестве. То есть конечно же фабрикант пытался понять, не раз переспрашивал и уточнял (время от времени извиняясь за свой ужасный акцент и переходя на родную речь), но так и не смог уяснить для себя – зачем ему надо такое счастье, да еще и бесплатно. Ну то есть в счет хороших отношений с Третьей республикой. Вот если бы предложили деньги, тогда, может быть, и понял бы хоть что-то, а без финансового интереса мозг аристократа прямо-таки отказывался понимать французский язык.

– Князь Агренев?

Конкурсант отвлекся от наблюдения за доблестной лейб-гвардией и «заметил» одного из адъютантов Чагина – он уже давно следил за его извилистым путем от одного полковника к другому, с короткими остановками около генералов. Не специально, конечно, а по давнишней привычке отслеживать все перемещения вокруг себя на случай возможной угрозы.

– Чем могу служить?

Выслушав короткое сообщение от Николая Ивановича, аристократ так же коротко поблагодарил и довольно улыбнулся: «Похлопотал-таки за меня генерал».

Военный министр принял одного из конкурсантов в кабинете начальника Офицерской стрелковой школы, и принял очень неласково. Всем своим видом Петр Семенович демонстрировал невероятную занятость и беспристрастность в отношении ко всем конкурсантам. Типа – можете даже не просить ни о чем, все равно бесполезно.

– Соблаговолите изложить свое дело кратчайшим образом, у меня мало времени.

– Конечно. Я желаю отчислять определенный процент своих доходов на поддержку русского военного дела и хотел бы просить вас принять на себя управление и распоряжение этими средствами.

– ?!! Гм. Прошу вас, князь, присаживайтесь. Не могли бы вы изложить ваше дело более подробно?

– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство. Участвуя в конкурсе, я не мог не отметить многих затруднений у капитана Мосина, связанных именно с недостаточным финансированием его исследовательских и конструкторских работ. А ведь Сергей Иванович довольно известный оружейник и, можно сказать, находится в привилегированном положении по сравнению с другими изобретателями. Вот и пришло мне в голову – сколько же полезных изобретений военного и вполне мирного толка так и остались нереализованными из-за отсутствия совершенно ничтожных сумм!

Судя по заинтересованной мине на лице Ванновского, свободного времени у него резко добавилось – Петр Семенович внимал князю не перебивая и иногда даже благожелательно кивал, совсем забыв, что еще несколько минут назад он куда-то ужасно опаздывал.

– Ну хорошо. Но почему вы обратились с этим делом именно ко мне?

Александр недоуменно вскинул брови:

– А к кому же еще? Вы, как военный министр, знаете обо всех перспективных прожектах, можете определить, какие из них важнее. Да и организовать помощь вам будет куда как проще. Тот же капитан Мосин – если бы вы знали, ваше высокопревосходительство, как долго я уговаривал его принять мою скромную помощь! А вам для этого достаточно будет даже не приказа, а простого распоряжения.

– Хм, ну допустим. И все же это не вполне объясняет ваш выбор, князь. Возможно, вас вели еще какие-то соображения?

«Заглотил крючок Петр Семенович, ой заглотил! Торопиться не будем, пускай поглубже провалится».

– Так точно, ваше превосходительство, вопрос доверия. Я желаю перечислять определенный процент моих доходов на нужды русской армии, но я не желаю при этом заниматься еще и дальнейшим их распределением, как и прочей канцелярщиной. Отчеты, списки, разного рода ведомости – это не по мне. Следовательно, это бремя должно быть на человеке большой, можно сказать – исключительнейшей порядочности. Среди чиновников военного ведомства я таких не знаю. Возможно, вы сможете кого-либо мне порекомендовать?

«О как я перед ним прогнулся. Поймет мой намек на отсутствие отчетности по деньгам или нет? Ну же. Ну!!!»

– Действительно, вот так с ходу и не скажешь. Ну хорошо. Я поразмыслю над вашей просьбой, князь. Вы ведь должны будете явиться на оглашение результатов конкурса в Оружейный отдел? Вот там мы с вами и договорим. У вас есть ко мне еще какие-либо просьбы или же вопросы?

«Зараза осторожная. Ну ничего, сам дозреешь, все равно я конкретных сумм не называл».

– Так точно, ваше высокопревосходительство. Я желал бы получить ваше разрешение на посещение Охтинского порохового завода и на переговоры с инженером Калачевым.

– Да бог с вами, голубчик, разве на такую малость уже требуется мое дозволение?

Тем не менее Ванновский быстро набросал короткую записку и передал ее своему посетителю. Оставшись в одиночестве, он недолго о чем-то размышлял, после чего вызвал к себе адъютанта:

– Соберите сведения о князе Агреневе в самых мельчайших подробностях. И постарайтесь управиться как можно быстрее, Сергей Илларионович, крайний срок – три недели.

Все так же молча адъютант испарился, оставив своего шефа набираться сил перед заседанием Комиссии.

После двухдневных споров господа генералы разделились на два неравных лагеря. А могли бы и на три, но винтовка Нагана среди членов Комиссии уже не котировалась, особенно после оглашения небольшой статистики поломок и задержек при стрельбе. У винтовки Мосина – Агренева на пять тысяч выстрелов таковых набралось ровно девяносто, затем с небольшим разрывом и совсем немного не дотягивая до сотни шла «агрень». А вот шедевр имени бельгийского оружейника сделал серьезную заявку на рекорд – пятьсот пятьдесят семь осечек, поломок, задержек, утыкания патронов в патронник и прочих неприятных мелочей, среди которых был даже самопроизвольный выстрел. Для армейского оружия такие показатели были неприемлемыми в принципе, так что о винтовке Леона Нагана старались лишний раз не вспоминать, чтобы не расстраиваться самим и не расстраивать его высокопревосходительство Петра Семеновича ибн Ванновского – все прекрасно помнили, как тепло он принимал иностранного фабриканта. Внимательно выслушав мнения «испытателей» от трех гвардейских и самарского полков и подсчитав итоги небольшого голосования, высокая и очень представительная Комиссия по выработке малокалиберного ружья и вовсе молчаливо «позабыла» о третьем конкурсанте. Но легче им от этого не стало, так как проблема выбора никуда не делась. Нелегкого выбора, между прочим. Винтовка «агрень» была наиболее скорострельной, легкой, удобной, вполне надежной, хотя и несколько уступала в последнем своей сопернице. Зато превосходила ее в стоимости – и это было главным недостатком. По этому параметру МАг была просто вне конкуренции, как и по технологичности производства, а также по простоте освоения солдатами (в большинстве своем вчерашними крестьянами). Опять же более удобная для штыкового боя. Короче, мнения разделились, и никто не хотел уступать, тем более что военный министр так и не обозначил свою позицию, предпочитая играть роль беспристрастного судьи-арбитра. Наконец, к вечеру третьего дня, когда господа генералы по пятому кругу начали обсуждать одно и то же, Ванновский предложил компромисс. Собрав всех, кто только был причастен к конкурсу на новую винтовку, его высокопревосходительство объявил, что всего за каких-то полмесяца подготовит всеподданнейший и очень подробный доклад о результатах конкурса, после чего незамедлительно представит его на рассмотрение своему непосредственному начальнику.