Понятное дело, среди носителей столь массовой фамилии всегда было много разных людей: плохих и хороших, честных и жуликов, людей талантливых, заметных и тех, кто остался навсегда неизвестным. Первым прославил свой род ученый, профессор, создатель советской школы радиолокации Павел Кондратьевич Ощепков (1908–1992). Основатель Института интроскопии, он руководил целым рядом лабораторий и научных центров, в которых рождались передовые военные технологии, был безвинно осужден, но выжил, хотя реабилитации дождался только в 1992 году — за две недели до смерти. На его надгробии высечены слова: «Отцу радиолокации, интроскопии, энергоинверсии». Этот Ощепков хотя бы дождался оправдания. Судьба его однофамильца куда печальнее, но прежде, чем станет ясно почему, надо рассказать кое-что о его родителях.
В архиве Пермского края, откуда родом была мать нашего героя — Мария Семеновна Ощепкова, сегодня можно найти данные о двух женщинах, более или менее соответствующих условиям поиска. Дело в том, что известно о Марии Ощепковой очень немного, но считается, что родилась она в 1850 году. Это убеждение основано на записи в «Статейном списке» — специальном сопроводительном документе, с которым каторжница Мария Ощепкова прибыла на Сахалин (ныне он хранится в Российском государственном историческом архиве Дальнего Востока)[3]. «Список» составлен 15 сентября 1889 года, и в нем указано, что на тот момент ей было 40 лет (очень возможно, что возраст установлен с ее же слов) и родом она происходила из Воробьевской волости Оханского уезда. Следовательно, родилась она примерно в 1849 году с погрешностью плюс-минус один год. Однако Мария Ощепкова 1850 года рождения в архиве Пермского края не упоминается вовсе. Зато есть записи сразу о двух ее полных тезках. Первая появилась на свет 29 марта 1848 года в деревне Аксеновке и была дочерью солдатки[4]. Вторая — родившаяся 2 марта того же года дочь крестьян Симеона Никифоровича и Анны Матвеевны из деревни Воробьи[5]. В метрической книге за 1866 год есть запись о бракосочетании 31 октября православной крестьянки из деревни Воробьи Ощепковой Марии Семеновны, 18 лет, то есть 1848 года рождения, дочери Ощепкова Семена Никифоровича (уже умершего к тому времени крестьянина), и крестьянина из деревни Даньково Ощепкова Петра Герасимовича (супруги оказались еще и однофамильцами, а возможно и дальними родственниками, что в деревнях было не редкостью)[6]. Следы первой Марии Семеновны при этом теряются. Которая из них та Мария Ощепкова, что нам нужна, и вообще есть ли она среди них, пока остается только гадать.
Долгое время единственным для нас источником знаний об этой женщине оставались строки, посвященные ей Михаилом Николаевичем Лукашевым в книге о создании самбо[7] (все остальные публикации на эту тему являются лишь фантазиями «по мотивам» изложенного в этом произведении). Исполненный искренней симпатии к своему главному герою — Василию Ощепкову, Михаил Николаевич часть этого доброжелательного чувства перенес и на его мать. Лукашев прямо связывал все лучшие качества Василия с именем Марии Семеновны, взрастившей в душе сына «доброе семя». В его книге она предстает «несчастной крестьянкой», воспитавшей Василия «в духе добрых старых русских крестьянских традиций», «которая ни в коем случае не могла иметь отношения к преступному миру, а попала в тюрьму, скорее всего, из-за своей вдовьей нищеты, да еще имея на руках своего первого ребенка». Причины ссылки Марии Ощепковой на страшную сахалинскую каторгу Лукашев представляет в том же духе:
«Что же касается Марии Семеновны Ощепковой, происходившей из Воробьевской волости, Оханского уезда, Пермской губернии, то, вероятно, бедствуя в своей вдовьей доле, она совершила какое-то преступление. Была осуждена Екатеринбургским судом и отбывать наказание отправлена “на заводы”. Но то ли слишком болела у нее душа об оставшейся в деревне дочери Агафье, то ли невыносимо тяжким оказался для сельской жительницы непривычный фабричный труд в насквозь продымленном, угарном заводском воздухе, но смелая женщина совершила побег. Только вот неважным конспиратором оказалась эта бесхитростная крестьянская душа. Ее, конечно, выследили и снова арестовали. Уж теперь-то судейские чины увидели в несчастной крестьянке “самого опасного и изощренного преступника” и определили ей тяжелейшее и мучительное наказание: восемнадцать лет каторжных работ и шестьдесят плетей. Трудно понять, как она выдержала эту зверскую экзекуцию, которая отправляла на тот свет даже здоровенных мужиков…»
По поводу экзекуции не поспоришь, да и все остальное, возможно, так и было, но все же некоторые моменты здесь внушают сомнение, а потому обратимся к тем же архивным материалам, что использовал Михаил Лукашев, но взглянем на них повнимательнее.
В «Статейном списке» указаны дата и место осуждения, вынесенный приговор, приметы («Рост 2 аршина 6 вершков (1,69 метра. — А. К.), лицо чистое, широкое, глаза карие, волосы на голове и бровях русые, лоб крутой, нос длинный, рот большой, подбородок круглый, зубы все»), вероисповедание («православная»), семейное положение («вдова после первого брака»), профессия («мастерства не знала»). Судя по этому словесному портрету, сын был очень похож на мать (даже рост ее был весьма велик для русских женщин середины XIX века). Из этого же документа мы можем сделать некоторые выводы о том, за что именно была наказана Ощепкова. Впервые Мария Семеновна оказалась осуждена еще 31 марта 1884 года за не указанное в документах преступление, совершенное ею в сентябре 1883 года. Тогда ее приговорили «к лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы на заводах на семнадцать с половиною лет». В соответствии с действовавшим тогда «Уложением о наказаниях уголовных и исправительных» от 1845 года, лишь очень небольшое количество правонарушений могло повлечь за собой такую страшную кару. Вряд ли пермская крестьянка участвовала в антиправительственном заговоре и терроре. В преступление против православной веры тоже верится слабо. Остается только убийство с отягчающими обстоятельствами. Что толкнуло ее на преступление и было ли оно вообще? Этого мы пока не знаем: в картотеке Департамента полиции Министерства внутренних дел Российской империи карточка на Ощепкову М. С., увы, не сохранилась.
Не вполне понятно и в какой момент оказался, как писал Лукашев, «невыносимо тяжким для сельской жительницы непривычный фабричный труд…». Судя по «Статейному списку», Мария на заводы то ли не попала, сбежав «по пути следования на каторжные работы» в феврале 1886 года, то ли под «путем следования» имелась в виду какая-то конкретная дорога от казарм, где жили заключенные, до завода и она ринулась в бега из-под конвоя на этом пути. Не слишком подходит под описание «бесхитростной крестьянки», у которой «болела душа» об оставленной дочери и которая должна была бы сразу ринуться домой, к дочери, то, что Мария Семеновна успешно скрывалась от правосудия в течение двадцати месяцев, то есть более полутора лет! Задержать ее сумели только в сентябре 1887 года в городке Камышлове Пермской губернии. Впрочем, она могла за это время побывать и в своей деревне, чтобы повидаться с дочерью. Побег действительно мог быть совершен Марией именно ради этого. Но, повторюсь, никаких документальных свидетельств, способных поддержать такую версию, пока не обнаружено.
20 июля 1889 года Мария Семеновна Ощепкова получила свой второй срок: еще 15 лет каторги за побег (всего набралось 32,5 года) и 60 плетей. Согласитесь: приговор, не очень вяжущийся с образом добросердечной, патриархальной русской крестьянки. Но уж ни в коем случае речь не может идти о «политкаторжанке» Ощепковой, как ее частенько пытаются представить некоторые журналисты, не приводя в подкрепление своих слов ни внятных доводов, ни тем более фактов. Заслуженное или нет, но это было наказание за уголовное, а не за политическое преступление, и бессмысленно делать из Марии Семеновны высокодуховного борца с царским режимом.
