Сотрудникам последней Ощепков преподавал недавно в том же Новосибирске, не оставил он этот опыт и в Москве. В конце 1931 года Василий Сергеевич стал преподавателем в Центральной высшей школе Рабоче-крестьянской милиции (ЦВШ РКМ), зал для занятий рукопашным боем которой находился на территории отторгнутого у церкви Ивановского женского монастыря в центре Москвы. Рукопашный бой для милиционеров преподавался с учетом профессиональных требований. Для этого «Ощепков проанализировал около 1200 зафиксированных боевых эпизодов столкновений работников правоохранительных органов с уголовными элементами и правонарушителями»[291]. Это была поистине фантастическая работа на стыке науки и прикладного преподавания, выполненная на высочайшем уровне. Валентин Васильевич Сидоров, бывший ассистентом Ощепкова при демонстрации приемов, вспоминал, что ему пришлось особенно нелегко в монастыре во время очередных съемок. Когда Василий Сергеевич готовил для милиционеров специальное пособие, сам он надевал милицейскую форму, а Сидоров облачался в гражданскую одежду, изображая уголовника, снова и снова падая на землю при исключительно реалистичном выполнении техники борьбы, пока у фотографа не получался удачный кадр[292].
Успехи в ЦДКА, на соревнованиях, получение возможности присоединиться к работе над комплексом ГТО естественным образом привели Ощепкова в «кузницу физкультурных кадров страны» — Государственный центральный институт физической культуры (ГЦИФК). Во второй половине 1931 года, одновременно с началом преподавания в ЦВШ, Василий Сергеевич возглавил им же и созданный курс боевого и спортивного дзюудо на кафедре защиты и нападения инфизкульта, присовокупив к нему, как обычно, группу для желающих совершенствоваться в искусстве самозащиты.
Тут Ощепкову в очередной раз повезло. Повезло не в том смысле, что произошло какое-то чудо — он на это и не надеялся. Повезло потому, что его усилия не пропали даром, а снова привели к намеченной цели. В ГЦИФКе у Василия Сергеевича появились новые замечательные коллеги — специалисты в различных видах единоборств: по боксу (среди них выделялись первый чемпион СССР, представитель молодого поколения советских спортсменов Константин Градополов и, наоборот, один из ветеранов Аркадий Харлампиев, вскоре отдавший заниматься к Ощепкову своего сына Анатолия), французской (позже — классической, ныне — греко-римской) борьбе (В. Иванов, Г. Пыльнов, А. Катулин, Н. Сорокин, Н. Чионов), фехтованию, штыковому бою, тяжелой атлетике. Как и в ЦДКА, в ГЦИФКе осуществлялось квалифицированное медицинское обеспечение[293].
Здесь же, в инфизкульте, с новой силой развернулась работа по развитию комплекса «Готов к труду и обороне». 7 декабря 1932 года была утверждена его вторая, более высокая ступень. Для Василия Сергеевича это стало шагом на пути к мечте о всеобщем овладении навыками самозащиты. Законодательно было закреплено, что теперь каждый выпускник любого из четырех физкультурных институтов или двадцати четырех физкультурных техникумов СССР обязан был, во-первых, сдать нормативы по дзюудо, а во-вторых, быть готовым к его дальнейшему преподаванию. Сама по себе эта идея была ощепковской только частично. Точно так же, как японской по происхождению была спортивная форма советских борцов (в ее основе лежал японский тренировочный костюм ги), как японские (отчасти и европейские) прототипы имели нагрудники и маски для штыкового боя, которые призывал внедрять в воинских частях Красной армии Ощепков, так и сам проект подготовки профессиональных инструкторов рукопашного боя в определенной степени был позаимствован там, где юный Василий постигал науку самозащиты, — в Японии. В Обществе воинской добродетели великой Японии (Дай Ниппон Бутокукай), ставшей в начале XX века основной организацией, аккумулирующей и развивающей опыт преподавания и сохранения японских боевых искусств, руководимой крупнейшими мастерами (создатель дзюдо доктор Кано входил в ее совет директоров), вплоть до 1945 года существовала специальная школа д ля подготовки преподавателей кэндо и дзюдо. Окончившие ее специалисты получали и второе образование — преподавателей классической литературы, что позволяло им в любом случае найти работу в школах, но основной задачей при этом оставалась подготовка молодежи к использованию навыков единоборств в неизбежной войне. К слову сказать, перед началом Второй мировой войны среди членов общества числилось более двух миллионов обладателей черных поясов, а значит, свою задачу организация и ее школа выполняли на «отлично». Василий Сергеевич не знать об опыте Дай Ниппон Бутокукай не мог: в пору его пребывания в Японии эта организация фактически как раз поднялась на ноги, став едва ли не монополистом в деле преподавания боевых искусств, и лишь дзюдо как-то выделялось из общего ряда за счет существования Кодокана. Цели же обеих организаций по подготовке молодежи к грядущей войне и по включению боевых искусств в общенациональное физкультурное движение во многом совпадали.
Разумеется, ГЦИФК (с 1934 года — ГЦОЛИФК) разительно отличался от Дай Ниппон Бутокукай по всем статьям, и в случае с рукопашным боем это было тоже заметно. Система вольной борьбы дзюудо Василия Ощепкова, точнее, та ее часть из тридцати девяти приемов[294], которые вошли в норматив по самозащите комплекса ГТО II ступени, встретилась там с — внимание! — французской борьбой, английским боксом, фехтованием на штыках или эспадронах и рубкой. Одну из этих норм надо было выбрать и сдать. Подразумевалось, что наш полупрофессиональный спортсмен-физкультурник будет намного более универсален, чем любой его иностранный визави. Что до количественных показателей, то до японских двух миллионов мастеров единоборств дело не дошло (но и времени у наших было не в пример меньше). Нормы ГТО II ступени, значок которой в народе прозвали «физкультурным орденом», к началу войны сдали 165 500 человек. Сколько из них выбрали дзюудо в качестве профилирующего предмета в разделе самообороны, неизвестно. На это Ощепков напрямую повлиять уже не успевал, не мог, он не был всесилен, хотя и старался, всей душой желая, чтобы таких людей было как можно больше.
1929–1932 годы стали временем, когда в очередной раз всплеск успехов нашего героя совпал с изменениями в жизни целой страны. Для городского ее населения это время казалось начинающимся расцветом, становлением нового государства, укрепления новой идеологии, по сути и новой нации — советского народа, который вроде бы, несмотря на фактическое уничтожение крестьянства и избиение интеллигенции, на бесчисленные глупости, повсеместные бытовые идиотизм и хамство, начинал успешно строить новую светлую жизнь. Всего через несколько лет эти прекраснодушные мечты о счастливом будущем будут сброшены в расстрельные рвы, но тогда — в конце 1920-х и вплоть до 1934 года — казалось, что все получится, надо только работать изо всех сил. И ведь действительно получалось! И сменовеховец Василий Ощепков после нескольких лет провалов в работе и в жизни наверняка чувствовал, что вот оно — мечта начинает сбываться! Революция, Гражданская война, зимовки на Сахалине под видом бэнси, грозившие смертью, полтора тяжелейших по напряжению года в Японии, не менее тяжелые, похоронные годы в Сибири — все это кончилось. Опять начинается новая жизнь, новая часть биографии, начатая с переезда в главный город страны, наконец-то сделанный — и окончательно! — выбор жизненного пути и то, чего еще никогда не было в его жизни: признание. Признание пусть пока еще не его лично, но созданного им продукта: новой советской борьбы и системы самозащиты.
Все было настолько хорошо, что в это невозможно было поверить. И даже семейная жизнь, со смертью Марии Григорьевны, казалось бы, навсегда оставшаяся в прошлом, началась заново, да так, как Василию Сергеевичу не снилось и не мечталось.
