Впервые я призналась в этом. В своей слабости.

— Настолько устала, что не смогла встать и дохромать до дома?

И снова любопытство, а не беспокойство. Не то чтобы Сент был обязан помогать мне или предлагать поместить меня в какое-нибудь учреждение с запертыми дверями и маленькими стаканчиками с таблетками.

Я пожала плечами.

— Наверное, в тот момент мне так казалось.

Я ждала большего. Больше вопросов, предположений, суждений.

Но не дождалась.

~ ~ ~

Голова пульсировала, а место за левым глазом — хуже всего. Несмотря на то, что я зарабатывала миллионы, чертовски хорошо описывая вещи, никогда не могла объяснить причину этой боли. В череп словно вогнали раскаленный нож, затем на смену приходила тупая боль, переходящая в пульсацию. Какое-то время даже начала думать, что у меня опухоль мозга. Конечно же я прошерстила весь интернет в поисках диагноза. Что ж, у меня была подобная склонность — тратить часы, пытаясь сопоставить свои симптомы с неизлечимой болезнью. И пусть я до сих пор не умерла ни от одной из тех болезней, что сама себе приписала, это меня не разубедило. Жизнь научила, что со мной может случиться самое худшее. Я не была настолько глупой и наивной, чтобы считать иначе.

К врачам не обращалась, потому что мне нравилось доводить себя до истерики, а потом забывать о том, от чего должна была умереть.

Головная боль в отличие от других симптомов не исчезла и времена давала о себе знать. Хотя голова могла заболеть от семичасового сидения за компьютером в сочетании с обезвоживанием, избытком кофеина и вчерашним виски.

Прошлая ночь — вот причина всех этих слов, смотрящих на меня с монитора. Они обвиняли меня. Обвиняли в том, что я использовала мужчину, чтобы разжечь свою страсть, чтобы творить. Но я отмахнулась от этого. Возможно, Сент и помог разжечь искру, вдохновить на что-то, но не он мучился сейчас от обезвоживания, усталости, голода и мигрени. Нет, это я создала историю. Именно в нее и превращалась слова на мониторе. И создаваемая история станет самой лучшей, я знала это, пусть и не признавала вслух. Хотя я не была суеверной, мне казалось дурным предзнаменованием объявлять о чем-то подобном всей Вселенной. К тому же, я не нуждалась в заявлениях; книга скажет все сама за себя. Скажет за многих и о многом. В том числе о жертвах этого серийного убийцы. А главное, о самом серийном убийце. Конечно, я не знала поймают ли его к моменту выхода моей книги, что произойдет не раньше, чем через год, так что шансы определенно не в его пользу. В наши дни трудно избежать наказания за убийство.

Просматривая различные новостные статьи, я узнала, что между его убийствами была связь, о чем в национальных новостях не сообщили. В основном, это заявление сделало несколько независимых новостных интернет-изданий и в Твиттере, те кто успел прочитать их статьи, возмущались. Могу представить, что история станет по-настоящему громкой, когда будет убита следующая женщина.

Количество трупов уже достигло пяти. Так что шесть окажется счастливым числом, правда не для того, кто будет этим номером шесть.

Мой домашний детектив оказался полезен. Правда его отношение изменилось, когда стало ясно, что я не собираюсь ни спать с ним, ни возвращаться в Нью-Йорк в ближайшее время. Что меня вполне устраивало, поскольку я получала от него то, что хотела.

До сих пор маньяк убивал женщин за тридцать. Успешных, но не богатых. Красивых в хорошем смысле этого слова. Миниатюрных, но с разным цветом волос. То ли это был его осознанный выбор, то ли просто потому, что с теми женщинами было легче справиться. Скорее всего убийца не отличался большой физической силой, что весьма вероятно, так как большинство маньяков всегда компенсировали убийствами что-то, чего сами не имели. Они жаждали власти, которой у них не было бы, если бы они не пытали и не убивали молодых женщин.

Жертвы не подвергались сексуальному насилию, что, полагаю, было небольшим благословением, по крайней мере, для них. Но, опять же, перед убийством их несколько часов пытали, значит, ни о каком благословении речи не шло.

На месте преступления не нашли никаких улик. Ни отпечатков пальцев, ни волос, ни жидкостей. У одной из женщин нашли частички кожи под ногтями, видимо она отбивалась, но кому бы она ни принадлежала, в системе его не было. Значит, убийца был хорошим мальчиком, пока не сорвался.

Никто из остальных женщин не боролся. Всех убили в собственных домах. И каждая из жертв сама впустила своего убийцу, потому что замки никто не взламывал.

Я выглянула в окно.

Из большинства окон в доме Эмили открывался беспрепятственный вид на озеро, только окна маленькой комнаты для гостей выходили на подъездную дорогу. Найти подъездную дорогу можно было, только если знаешь, куда едешь. Только если знаком с этой местностью. В любом случае если кто-то подъезжал к дому, его можно было услышать, потому что природа не любит, когда ее беспокоят. И в отличие от меня Эмили навряд ли запирала входную дверь. Почему-то мне так казалось. Даже несмотря на незапертую дверь у нее было бы достаточно времени, чтобы позвать на помощь, почувствуй она угрозу, но Эмили ее не почувствовала. Пока не стало слишком поздно.

Значит убийца пришел через лес. Опять же, он должен был быть знаком с ним или же настолько уверенным в себе или достаточно безумным, чтобы прийти средь бела дня, поскольку время смерти Эмили наступило между двумя и тремя часами пополудни.

В ее организме не нашли никаких химических веществ, и, несмотря на многочисленные травмы, ничто не указывало на то, что ее вырубили.

Итак, по моим предположениям, у убийцы было дружелюбное, обычное лицо и телосложение, достаточно харизмы, чтобы завести его так далеко, как ему нужно, и некоторые явно глубоко укоренившиеся психологические проблемы.

Я использовала все это, добавив сверхъестественную болезнь, пробудившую в нем глубокие, жестокие желания, которые он мог исполнить, а мог и не исполнить. Моральной основы на данном этапе не существовало, но я подумаю об этом позже после того, как книга будет закончена и опубликована.

А может быть, и нет.

Меня интересовало что будет происходить дальше. Погибнут ли еще женщины. Я не хотела, чтобы они погибли, но и предотвратить их убийство не могла. Мне оставалось только наблюдать. С болезненным восхищением, благодаря которому, конечно же, отправлюсь в ад.

Что-то привлекло мое внимание к улице. Затылок защекотало, но дело было не во вдохновении. Пробудились мои инстинкты.

Кто-то наблюдал за мной.

Я знала, что «глок» лежал в ящике стола снятый с предохранителя еще до того, как посмотрела в сторону окна.

Снаружи никого не было.

Моя машина стояла на подъездной дорожке, пустая. Лес теснился вокруг маленькой дороги. Промежутки между деревьями были достаточно широкими, чтобы через них мог пройти человек, если бы захотел, но среди деревьев никто не стоял. Я все видела и должна была доверять своим глазам, потому что меня настолько захватила будущая история, что я вполне могла увидеть то, чего на самом деле не было.

И все же я долго смотрела в окно, сжимая пистолет, и ждала, когда монстр вынырнет из-за деревьев.

~ ~ ~

Я решила, что смена обстановки может помочь мне справиться с галлюцинациями. Дом казался слишком пустым, а лес — слишком густым. Я была не из тех, кого легко напугать, и смогла бы защитить себя, если того потребует случай, но мне нужно было отвлечься от своего ноутбука. От слов в нем — будущей книги, которой гордилась и боялась одновременно.

Поэтому я долго лежала в ванной, смывая с себя грязь и не задвигая жалюзи, которые открывали мне вид на лес, а из леса — вид на меня. Я хотела показать ему, что не боюсь его. И себя тоже. Но задерживаться в ванной не стала, сказав себе, что мне просто не терпится выпить виски и испытать все, что ждет меня в баре Дикона.

Мы не разговаривали после ссоры на прошлой неделе. Если честно, я даже не удосужилась написать ему или позвонить чтобы извиниться. Потому что мне было не до извинений. Он не был глупым, а я не скрывала, кто я. Дикон был барменом, пусть и в крошечном городке на краю леса. Он знал людей, понимал их мотивы. Наивным он не был.