Стритер с помощью Рэнкина начал выпускать трос. Он дернулся и сильно натянулся.

— Стритер? — послышался голос Нейдельмана.

— Скопатти в обратном течении, — ответил Стритер. — Трос его удерживает.

Хэтч смотрел на мельтешащие белые точки на экране с жутким ощущением дежа-вю. Словно Бонтер исчезла так же неожиданно, как…

Он сделал глубокий вдох и отвернулся. Он ничего не мог изменить до тех пор, пока они не поднимут Бонтер на поверхность. Ничего.

Неожиданно со стороны острова послышался страшный шум, и Хэтч понял, что ожили насосы.

— Отлично сработано, — услышал он Нейдельмана.

— Трос обвис, — доложил Стритер.

На палубе воцарилась напряженная тишина. Хэтч видел, как растворяются последние следы краски по мере того, как вода выходит из туннеля. Неожиданно экран снова потемнел, и по радиолинии стало слышно затрудненное дыхание. Черное пятно экрана начало медленно светлеть, и вскоре он с облегчением увидел зеленый прямоугольник входа в туннель.

— Merde,[32] — услышал он голос Бонтер, которую вынесло из туннеля, картинка с ее камеры дико металась на экране.

Через несколько мгновений на поверхности возник водоворот, и Хэтч с Рэнкином втащили женщину на корабль. За ней последовал Скопатти, который тут же снял с нее акваланг и капюшон, пока Хэтч осторожно укладывал на полотенца.

Открыв ей рот, Хэтч исследовал дыхательные пути: все было в порядке. Затем он расстегнул молнию костюма и приложил к груди стетоскоп. Он сразу услышал, что дыхание в норме, следов воды в легких нет, сердце бьется ровно и сильно. Он заметил разрыв на костюме и тонкую полоску крови в районе живота.

— Incroyable,[33] — пытаясь откашляться и одновременно сесть, выдохнула Бонтер, при этом она махала в воздухе каким-то серым обломком.

— Не шевелитесь, — возмутился Хэтч.

— Цемент! — вскричала она, еще крепче сжимая в руке обломок. — Цемент, которому триста лет! Там ряд камней, установленных между рифами…

Хэтч быстро ощупал основание черепа, пытаясь отыскать симптомы сотрясения мозга или ранения позвоночника.

— Casuffit![34] — заявила она, поворачивая голову. — Вы что, френолог?[35]

— Стритер, доложи обстановку! — потребовал Нейдельман.

— Они на борту, сэр, — сообщил Стритер. — Судя по всему, Бонтер в порядке.

— Я в порядке, скажите вашему доктору, чтобы отстал! — вскричала она, вырываясь.

— Минутку, я взгляну на ваш живот, — проговорил Хэтч, мягко укладывая ее назад.

— Те камни, они похожи на какой-то фундамент, — продолжала она, перестав сопротивляться. — Серджио, ты их видел? Что это может быть?

Хэтч уверенным движением расстегнул молнию до самого конца.

— Эй! — завопила Бонтер.

Не обращая на нее внимания, Хэтч быстро обследовал порез. Под ребрами он обнаружил большую рану, но, судя по всему, поверхностную.

— Это всего лишь царапина, — запротестовала Бонтер, вытянув шею, чтобы посмотреть, что делает Хэтч.

Он быстро убрал руку с ее живота, почувствовав совсем не профессиональное возбуждение.

— Возможно, так и есть, — сказал он немного более язвительно, чем намеревался, и принялся искать в чемоданчике мазь с антибиотиком. — В следующий раз я буду резвиться в воде, а вы станете доктором. Сейчас же я нанесу на рану немного мази, чтобы избежать инфекции. Вам повезло.

Он начал втирать мазь в рану.

— Щекотно, — заявила Бонтер.

Скопатти снял свой костюм до пояса и стоял, скрестив на груди руки и добродушно ухмыляясь, его загорелое тело влажно блестело в лучах солнца. Рэнкин остановился рядом с ним, лохматый и могучий, и наблюдал за Бонтер, причем глаза его недвусмысленно сверкали.

«Все, — подумал Хэтч, — все влюблены в эту женщину».

— Я оказалась в большой подводной пещере, — говорила она. — Пару минут я не могла отыскать стены и решила, что мне конец.

— Пещера? — с сомнением спросил Нейдельман по открытому каналу.

— Mais oui.[36] Большая пещера. Но мой приемник сдох. Интересно, почему?

— Возможно, туннель блокирует передачу, — предположил Нейдельман.

— А откуда взялось обратное течение? — спросила Бонтер. — Вода же выходила наружу.

Некоторое время все молчали.

— Я не знаю, — сказал наконец Нейдельман. — Может быть, когда мы осушим Водяную Бездну и ее туннели, мы получим ответ на этот вопрос. Я жду подробного отчета. А пока отдохните. Конец связи с «Касаткой».

— Маркеры расставлены. Возвращаемся на базу, — проговорил Стритер.

Корабль ожил и медленно заскользил по воде. Хэтч убирал свои инструменты и прислушивался к голосам, звучащим из приемника. Нейдельмана «Касатке» разговаривал с «Первым островом».

— Говорю вам, у нас появился киберпризрак, — послышался голос Уопнера. — Я взял ПЗУ[37] с «Харибды» и проверил на «Сцилле». Полный бардак. И с кодами что-то не то. Эта система проклята. Даже самый лучший хакер не в состоянии перенастроить ПЗУ…

— Даже не начинай рассуждать про проклятия, — сердито прервал его Нейдельман.

Когда они подходили к доку, Бонтер сняла водолазный костюм, отжала волосы и повернулась к Хэтчу.

— Итак, доктор, мой кошмар оказался реальностью. Мне все-таки понадобились ваши услуги.

— Ерунда, — ответил Хэтч и отчаянно покраснел, сам зная об этом.

— Но это было очень приятно.

Каменные руины форта Блэклок стояли на лугу, с которого открывался вид на подступы к гавани Стормхейвена. Форт был окружен соснами, постепенно отступавшими перед натиском фермерских угодий и густых зарослей сахарных кленов. На противоположной от форта стороне удобно устроился желто-белый павильон, украшенный лентами и флажками, весело трепетавшими на ветру. Большой транспарант, написанный от руки печатными буквами, гласил: «71-Й ЕЖЕГОДНЫЙ СТОРМХЕЙВЕНСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ ОМАРОВ!!!»

Хэтч с волнением поднимался по заросшему травой пологому склону. Сегодняшний праздник был первой представившейся ему возможностью снова встретиться практически со всеми горожанами, но он не знал, какой прием его ждет. С другой стороны, он ни секунды не сомневался в том, как город относится к самой экспедиции.

Хотя «Таласса» провела в Стормхейвене всего неделю, ее воздействие на город уже не вызывало ни малейших сомнений. Члены команды заняли почти все сдающиеся дома и свободные комнаты, причем порой платили весьма приличные деньги. Крошечная гостиница трещала по швам, в двух ресторанах — «Поднять якоря» и «Причал» — по вечерам не было свободных мест. Хозяину заправочной станции на причале пришлось утроить поставки, а дела в магазине Бада шли просто великолепно, прибыли подскочили на пятьдесят процентов — хотя он ни за что в этом не признался бы. Город пришел в такое оживление из-за охоты на сокровища, спрятанные на острове Рэггид, что мэр, не теряя времени, объявил команду «Талассы» коллективным почетным гостем на фестивале омаров. А Нейдельман, который, по совету Хэтча не слишком это афишируя, взял на себя половину расходов, только улучшил настроение городских властей.

Подходя к павильону, Хэтч заметил стол для почетных гостей, где уже сидели отцы города и руководство «Талассы», а за ним — небольшую трибуну с микрофоном. Горожане и члены экспедиции разгуливали по лугу, пили лимонад или пиво или выстраивались в очереди за порцией омаров.

Нырнув в павильон, Хэтч услышал знакомый гнусавый голос. Керри Уопнер, постанывая от усилий, тащил бумажную тарелку с двойной порцией омаров, картофельным салатом и вареным початком кукурузы с маслом. В другой руке он едва удерживал огромную кружку с пивом. Криптоаналитик осторожно двигался вперед, вытянув перед собой руки и стараясь не запачкать едой и пивом свою гавайскую рубашку, бермуды, высокие белые носки и черные теннисные туфли.