Дважды Клею казалось, что он слышит глухой шум двигателей «Цербера». Получалась какая-то чепуха: сначала корабль направился на восток, потом свернул на запад — словно что-то искал или кого-то ждал.

Во время очередной вспышки молнии он проверил показания компаса, сжимая штурвал слабеющими руками, пока катер с трудом преодолевал следующую волну. Он слегка изменил курс, теперь его катер плыл прямо в открытое море. В следующий момент на него понеслась стена черно-серой воды, и Клей сообразил, что изменение курса было ошибкой. Когда волна обрушилась на рубку управления, весь катер застонал и пошел вниз. Могучая сила волны выдавила стекло, и морская вода хлынула на Клея. Он успел лишь изо всех сил вцепиться в штурвал.

Катер содрогнулся, уходя все глубже и глубже под воду, но когда Клей уже решил, что он идет ко дну, начал подниматься на поверхность. Судно выровнялось, и вода схлынула с палубы. Во вспышке молнии Клей увидел вспененные пространства океана. Однако чуть в стороне он заметил более спокойные воды — остров был уже близко.

Клей поднял взгляд к черному небу, и с его губ слетело несколько слов:

— О Господь, если Ты того желаешь…

И он вновь вступил в схватку с морем, повернув катер по диагонали к острову, изо всех сил налегая на штурвал, и опять вода хлынула в разбитое окно рубки. Однако через несколько минут катер оказался в прибрежных водах Рэггида.

Не успел Клей перевести дыхание, как понял, что волны здесь лишь немногим меньше, чем на открытом пространстве. Два мощных вала накатывали на остров с двух сторон, создавая быстро меняющиеся потоки, но теперь Клей видел путь к причалу. Он включил двигатель на полную мощность и с радостью услышал его рев.

Увеличение скорости сделало катер устойчивее. Маленькое суденышко мчалось вперед, разрезая волны. Без прожектора, в темноте, Клей с огромным трудом вел его в нужном направлении. Потом до него дошло, что было бы разумно немного уменьшить скорость на случай, если… И тут его швырнуло вперед, он ударился о штурвал и сломал нос; затем его отбросило к дальней стене рубки. Отразившаяся от рифа волна налетела на борт катера, который изменил курс, а вторая развернула его еще сильнее. Клей, отплевываясь кровью и соленой водой, бросился к штурвалу, но так и не сумел до него добраться. Третья волна ударила в катер, Клея выбросило из рубки, и он оказался в бурлящей воде.

Хэтч направил «Простушку Джейн» в пролив. Сзади доносился скрежет мачт и канатов оставшихся в гавани судов. Ветер был пронизывающим и холодным, с неба лилась вода. Он попробовал ее на вкус — пресная смешалась с соленой. В детстве ему не раз доводилось видеть подобные ураганы, однако он еще никогда не был настолько глуп, чтобы выходить в такую погоду в море.

Он бросил последний взгляд на берег, врубил двигатель на полную мощность и направил катер в море. Они миновали буек с надписью «5 миль в час» — казалось, еще немного, и он затонет.

Бонтер подошла к Малину, держась за поручни обеими руками.

— Ну? — прокричала она ему в ухо.

— Изобель, я был ужасным болваном, — заорал он в ответ. — Я видел ряд таких симптомов тысячи раз. Решение находилось прямо у меня под носом. Всякий, кто проходил лучевую терапию при лечении рака, знает, что это такое.

— Лучевая терапия?

— Да. Что происходит с такими больными? У них появляется тошнота. Они слабеют. У них выпадают волосы. Резко уменьшается содержание лейкоцитов в крови. Все редкие заболевания, с которыми я сталкивался в последнее время, имели эти проявления.

Бонтер посмотрела на него широко раскрытыми глазами, несмотря на сильный ветер и соленые брызги.

— Меч святого Михаила радиоактивен. Подумай сама. Длительное воздействие радиации убивает клетки костного мозга, замедляет деление клеток, подрывает работу иммунной системы, делает человека легкой добычей любой болезни. Вот почему люди, работавшие на «Талассу», становились жертвами экзотических болезней, которые сбивали меня с толку. Приостанавливается процесс деления клеток, что приводит к замедлению заживления ран, выпадению волос. У меня самого рука заживала слишком медленно. Сильное облучение приводит к остеопорозу и выпадению зубов. Такие же симптомы, как у цинги.

— Это объясняет и проблемы с компьютерами.

— В каком смысле?

— Рассеянное излучение нарушает работу микроэлектроники. — Бонтер, прищурившись, посмотрела на Хэтча, по ее лицу потоками лилась вода. — Но зачем выходить в море в такой ураган?

— Мы знаем, что меч радиоактивен. Больше нам ничего не известно. Его поместили в свинцовый ящик, однако он убивал всех, кто входил с ним в контакт в течение последних семисот лет. Один только бог знает, что произойдет, если Нейдельман вытащит его наружу. Мы не можем этого допустить.

Когда баркас вышел из-под защиты берега Бёрнт-Хэд, море ударило в «Простушку Джейн» с яростной силой. Хэтч замолчал и резко вывернул штурвал, пытаясь направить баркас по диагонали. Воздух над ними был полон водяной пыли, пены и брызг. Хэтч проверил показания компаса и слегка уточнил курс, не спуская глаз с «лорана».

Бонтер вцепилась в поручни обеими руками и опустила голову, чтобы хоть немного защитить лицо от воды.

— Но тогда что же такое этот меч?

— Один бог знает. В любом случае это ужасная штука. Лично я даже не хочу…

Он замолчал, глядя вперед. Из мрака над морем возникла белая полоса. На мгновение Малину показалось, что это большой корабль.

— Господи, — пробормотал он, удивленный собственным спокойствием. — Ты только посмотри.

Нет, это был не корабль. Хэтч с ужасом понял, что к ним приближается вспененный гребень огромной волны.

— Помоги мне удержать штурвал! — крикнул он.

Наклонившись вперед, Бонтер ухватилась обеими руками за штурвал, а Хэтч занялся двигателем. Баркас поднимался на гребень волны — Хэтч постепенно увеличивал обороты двигателя, стараясь удержаться на волне. Когда верхушка волны накрыла их, раздался тяжелый удар, все вокруг стало белым, и Хэтч затаил дыхание, вцепившись в штурвал.

На несколько мгновений баркас завис внутри волны, затем высвободился из ее объятий, перевалил через гребень, словно пробка, выскочившая из бутылки, и с ошеломляющей скоростью понесся вниз. Наступила жуткая недолгая тишина, пока оказавшийся между двумя гребнями волн баркас защищала от ветра толща воды. Затем следующая зеленая громада, украшенная белой пеной, поднялась с пугающей скоростью из мрака.

— Как только проплывем мимо острова Рек, станет еще хуже, — прокричал Хэтч.

Бонтер ничего не ответила, продолжая крепко держаться за штурвал, пока «Простушка Джейн» взбиралась на гребень очередной волны.

Посмотрев на экран «лорана», Хэтч понял, что приливное течение относит катер на юго-восток со скоростью четыре узла. Он скорректировал курс, держа одну руку на дросселе, а другую на штурвале. Бонтер помогала ему удержать руль.

— Профессор был прав, — прокричал Хэтч. — Без тебя я бы не справился.

Ветер выдернул длинные волосы Бонтер из-под зюйдвестки, и они черным шлейфом летели за ее плечами. Лицо Изобель раскраснелось — то ли от страха, то ли от возбуждения, Хэтч не знал.

На катер накатывала очередная мощная волна, и Хэтчу пришлось сосредоточить все свое внимание на управлении катером.

— Как ты убедишь Нейдельмана, что меч радиоактивен,? — выкрикнула Бонтер.

— Когда «Таласса» оборудовала мой кабинет, они не поскупились на самые разнообразные приборы. В том числе радиометр. Современный счетчик Гейгера. Я даже не включал эту штуку. — Хэтч покачал головой, когда они начали взбираться на очередную волну. — Если бы это произошло, то прибор сразу зашкалило бы. Больные рабочие, которые приходили ко мне, покрыты радиоактивной пылью. Теперь уже не имеет значения, что Нейдельман хочет завладеть мечом. Со счетчиком Гейгера не поспоришь.

Он едва слышал собственный голос, так сильно ревел ветер. Справа доносился тяжелый шум прибоя. Остров Рек. Когда остров перестал их прикрывать, ветер заметно усилился. И Хэтч тут же увидел новую белую полосу — эта волна была больше всех других, через которые до сих пор успешно перебиралась «Простушка Джейн». Она высилась над их головами, вода на гребне угрожающе шипела. Баркас пошел вверх. Сердце Хэтча отчаянно колотилось в груди, он немного увеличил обороты двигателя.