Хэтч посмотрел на нее.

— Да, как ее зовут… ну, жена священника. Твой старый, старый друг.

— Она всего лишь друг, — неожиданно резко ответил Хэтч. Бонтер с любопытством посмотрела на него, и он вздохнул. — Она ясно дала мне это понять.

Бонтер приподняла брови.

— И ты разочарован.

Хэтч опустил кисть.

— Честно говоря, я сам не знал, чего ждал от нашей встречи. Но она заявила, что прежние отношения остались в далеком прошлом. Даже письмо об этом написала. Мне было больно. Но вот что я тебе скажу: она совершенно права.

Бонтер посмотрела на него, и на ее лице медленно расплылась улыбка.

— Почему ты улыбаешься? — обиженно спросил Хэтч. — Доктор и его романтические проблемы? Не сомневаюсь, что у тебя их тоже было немало.

Бонтер весело рассмеялась, довольная тем, какое направление приняла их беседа.

— Я улыбаюсь от облегчения, monsieur. Но ты с самого начала неправильно меня понял. — Она провела указательным пальцем по тыльной стороне его запястья. — Я люблю играть в подобные игры, comprends? Но многое могу себе позволить только с правильным мужчиной. Моя мать вырастила из меня хорошую католичку.

Хэтч с минуту удивленно смотрел на нее. Затем снова взялся за кисть.

— Насколько я понял, ты весь день провела с Нейдельманом, изучая карты и диаграммы.

Когда Хэтч сменил тему разговора, по лицу Бонтер промелькнула тень.

— Нет. — Она сразу стала серьезной. — У капитана кончилось терпение, он больше не желает всерьез заниматься археологией. Он хочет спешить, спешить, vitement, а все остальное может проваливать к чертям. Сейчас он спустился в Бездну, готовится начать раскопки на дне. Его больше не интересуют артефакты или стратиграфический анализ. Мне это совсем не нравится.

Хэтч удивленно посмотрел на Бонтер.

— Он работает сегодня?

Работа в воскресенье, когда на острове не было врача, являлась нарушением инструкции.

Бонтер кивнула.

— После того как Сент-Джон нашел связь между шпилем собора и Бездной, Нейдельман ведет себя как человек, которым овладели демоны. Мне кажется, он не спал неделю — так работает. Тем не менее, несмотря на все свое нетерпение, он два дня собирался обратиться за помощью. Я вновь и вновь повторяла, что Кристофер, с его знанием архитектуры, это человек, который сможет восстановить недостающие распорки в конструкции Макаллана. Но капитан меня словно не слышал. — Она покачала головой. — Я никогда его не понимала. Но сейчас его поступки и вовсе кажутся мне необъяснимыми.

Хэтч хотел было рассказать Бонтер о подозрениях Нейдельмана, который боялся, что среди них есть предатель, но решил промолчать. И о найденных им документах тоже. Он всегда успеет сделать это позже. Все остальное может подождать. Пусть Нейдельман и в воскресенье сколько угодно ползает по Бездне, если ему так не терпится поскорее отыскать сокровища. Сегодня выходной, и он намерен закончить свою картину.

— Пришло время изобразить скалу Ловелла, — сказал он, кивая в сторону темной громады.

Хэтч окунул кисть в серую краску, добавил немного кобальта и провел толстую линию, которая отмечала место, где сходились земля и небо. Сняв картину с мольберта, он перевернул ее, чтобы свежая краска затекла на линию горизонта. Затем вновь укрепил бумагу на мольберте.

— Mon dieu! Где ты этому научился?

— В каждой профессии есть свои приемы, — сказал Хэтч, тщательно промывая кисточки и укладывая краски в коробку. Потом он встал. — Нужно время, чтобы краски просохли. Почему бы нам не забраться наверх?

Они поднялись по пологому склону самой большой груды, ракушки хрустели у них под ногами. С вершины Хэтч посмотрел мимо их лодок в сторону реки. В кронах дубов порхали птицы, шелестела листва. Воздух был теплым и прозрачным: если и приближался шторм, то здесь этого не чувствовалось. Выше по течению реки не было видно следов обитания человека, только голубая вода в просветах, зелень деревьев и открытые пространства лугов, простиравшихся до самого горизонта.

— Magnifique,[86] — сказала Бонтер. — Какое волшебное место.

— Я часто приходил сюда вместе с Джонни, — сказал Хэтч. — Наш школьный учитель иногда привозил нас сюда по субботам. В последний раз мы побывали здесь за день до смерти брата.

— Расскажи мне о нем, — просто попросила Бонтер.

Хэтч молча сел, и ракушки зашуршали и заскрипели под его весом.

— Джонни очень любил командовать. В Стормхейвене было мало детей нашего возраста, поэтому мы все делали вместе. Мы были лучшими друзьями — ну, в те моменты, когда он меня не колотил.

Бонтер рассмеялась.

— Он любил все делать по науке — даже больше, чем я. Он собрал поразительную коллекцию бабочек, камней и окаменелостей. Джонни знал названия всех созвездий. Он даже построил телескоп. — Хэтч откинулся назад, опираясь на локти, и посмотрел сквозь деревья. — Джонни добился бы поразительных успехов в жизни. Мне кажется, что это одна из причин, заставлявших меня так напряженно трудиться в медицинском колледже Гарварда. Так я пытался хоть как-то компенсировать его гибель.

— А почему ты должен был что-то компенсировать? — мягко спросила Бонтер.

— Это была моя идея отправиться в тот день на остров Рэггид, — ответил Хэтч.

Бонтер не стала произносить обычных в таких случаях банальностей, и вновь Хэтч почувствовал признательность. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Казалось, с каждым новым выдохом он избавляется от яда, накопившегося за многие годы после гибели Джонни.

— После того как Джонни исчез в туннеле, — продолжал он, — я долго не мог выбраться наружу. Я даже не помню, сколько прошло времени. Более того, я вообще почти ничего не помню — какая-то часть моей жизни исчезла. Мы ползли вниз по туннелю, потом Джонни зажег еще одну спичку… И после этого помню только, как появился перед нашим причалом. Родители как раз вернулись домой после ланча и тут же, вместе с половиной города, бросились на остров. Никогда не забуду лицо отца, когда он вышел из туннеля, покрытый кровью Джонни. Он кричал, колотил кулаками по деревянным брусьям и плакал.

Хэтч немного помолчал, вспоминая ту ужасную сцену.

— Они не смогли найти тело. Поиски продолжались долго, были прорыты дыры в стенах и потолке туннеля. Береговая охрана приняла участие в поисках, они даже позвали инженера-шахтера со специальным оборудованием. На остров доставили экскаватор, но земля была слишком ненадежной, и они не сумели начать раскопки.

Бонтер молча слушала.

— Они потратили на поиски всю ночь и следующие два дня. Затем, когда стало очевидно, что Джонни мертв, работы прекратились. Медики сказали, что количество крови в туннеле указывает на то, что Джонни не мог выжить, но отец не сдавался. Он отказывался уехать. Через неделю большинство людей прекратили поиски, даже мама, но отец остался. Его разум не выдержал гибели сына. Он бродил по Рэггиду, спускался в шахты, копал землю киркой и лопатой и кричал так, что совсем потерял голос. Он не мог покинуть остров. Так проходили недели. Мама умоляла его вернуться домой, но он отказывался. Наконец она в очередной раз привезла ему еду, но найти отца не смогла. Вновь начались поиски, но на сей раз они увенчались успехом — тело нашли. Отец утонул в одной из шахт. Никто ничего нам не говорил, но поползли слухи о самоубийстве.

Хэтч долго смотрел на тонкие узоры листвы на фоне голубого неба. Он никогда прежде не рассказывал об этом и сам изумлялся тому, какое облегчение сейчас испытывал — казалось, с него сняли страшную тяжесть, о существовании которой он забыл.

— Мы прожили в Стормхейвене еще шесть лет. Наверное, мама рассчитывала, что со временем мы сможем вернуться к нормальной жизни. Но нет. Маленький городок никогда не забывает. Все были такими… приветливыми. Однако слухи не прекратились. Они редко доходили до моих ушей, но я знал об их существовании. Видимо, никому не давало покоя, что тело Джонни так и не было найдено.