— У Тани фигура взрослой женщины… И потом, Ольга же не знала, что все так обернется. Посмотри на нее, она такая красавица, что не может сделать ничего дурного!

— Да, конечно. Настоящая профессионалка.

Его слова попали в цель. Карл опустил голову.

— Карл, на кого она работает? — Керр сделал шаг назад и стал помешивать джин-тоник, ожидая ответа.

Блондинки косились на них, гадая, что они будут делать дальше.

— Зачем ей на кого-то работать? Джон, почему ты такой циник? Слушай, она начинает новую жизнь. Она еще очень молода и хочет вернуться в колледж, закончить учебу… Я собираюсь ей помочь. Что в этом плохого?

— Как скажешь. — Керр отставил бокал. — А теперь позволь сказать, что думаю обо всем этом я. Карл, ты — сотрудник разведки. Ты попал на частную вечеринку, куда пригласили проституток, в том числе несовершеннолетнюю девушку. Кроме того, в числе гостей был высокопоставленный иностранец и, возможно, представители высшей британской знати. Кому как не тебе знать, что такие люди — излюбленные объекты для шантажистов! А ведь ты даже не попытался установить их личности. Друг мой, тут попахивает угрозой национальной безопасности. Ты должен был обо всем доложить по начальству. И точка!

Не дав Керру взять бокал, Карл схватил его за плечо.

— Но ведь я докладывал, Джон! — воскликнул он, гневно глядя на него. — И обо всех звонках Ригова тоже. Я скопировал всю его гребаную программу пребывания и отдал мистеру Ритчи. И как они меня отблагодарили? Вышвырнули вон!

Вторник, 18 сентября, 09.34, кабинет генерального директора МИ-5, Темз-Хаус

Пола Уэзеролл, очутившаяся в непривычной обстановке, чувствовала себя очень неуютно. Смущенно поерзав на стуле, она кашлянула и попробовала говорить уверенно, хотя никакой уверенности не ощущала. В выходные она простудилась, отчего чувствовала себя более уязвимой.

— Филиппа, мне в самом деле требуется помощь.

Для встречи с Филиппой Харрингтон, генеральным директором МИ-5, которую вскоре должны были наградить орденом Британской империи, Уэзеролл предпочла одеться в форму, о чем уже пожалела. В Темз-Хаус все смотрели на нее сверху вниз. Уэзеролл замолчала. Молчала и Харрингтон, глядя на нее исподлобья. Уэзеролл понимала, что камнем идет ко дну.

По другую сторону стола, за которым сидела генеральный директор МИ-5, стояли полукругом три стула. Харрингтон славилась своим умением манипулировать партнерами и союзниками. Для равных по званию и коллег из американской разведки она предлагала места с видом на Темзу и усаживала их в удобные кресла. Для беседы с начальниками департаментов МИ-5 она садилась за стол переговоров. Но подчиненных она загоняла за свой стол, как делала директриса в ее школе, Роудин-скул. Главу СО-15, несмотря на мундир, Харрингтон усадила на неудобный стул, стоящий спиной к двери.

На столе ничего не было, кроме документа с грифом «Только для Великобритании». Наверху Уэзеролл увидела герб Службы безопасности и девиз: Regnum Defende, «На страже королевства». Пока Уэзеролл ждала ответа, Харрингтон проверяла почту на одном из трех ноутбуков. Тем самым она давала понять, что у нее есть и более важные дела. Наконец она подняла голову и посмотрела на свою собеседницу.

— Ты ведь и сама признала, что приняла рабочее решение, создав проблему для полиции… В данном случае, к сожалению, и для тебя самой. — Она вздохнула.

Уэзеролл шмыгнула носом и вытерла его мокрым бумажным платком. Она чувствовала себя все более несчастной. Освобождение Джибрила в воскресенье лишь подтвердило ее подозрения в том, что Джон Керр с самого начала был прав. Послушай она его совета и позволь проследить за Джибрилом до конца, он, возможно, навел бы их на ячейку террористов. Тогда их удалось бы арестовать до того, как они привели в действие свои адские машинки. Мысль о том, что и она отчасти виновна в гибели людей, беспокоила ее почти так же сильно, как потребность спасти свою шкуру. А поскольку по поводу ареста Джибрила на станции «Воксхолл» уже было назначено служебное расследование, Уэзеролл нужно было во что бы то ни стало доказать, что ее тогдашнее решение правомерно.

Она очень рассчитывала на содействие Харрингтон, но испытала горькое разочарование.

— Филиппа, — снова заговорила она, — при всем к тебе уважении я прошу лишь о публичном выражении поддержки. В конце концов, мы ведь одно дело делаем!

Генеральный директор МИ-5 демонстративно поморщилась: она не любила, когда к ней обращались запросто без ее согласия.

— Ну уж нет. Ты сама начала операцию, не обратившись к нам. Решила, что Ахмед Джибрил — террорист-смертник…

— Я действовала на основании ориентировки, полученной от Секретной разведслужбы из Йемена.

— …и, судя по всему, дала добро на то, чтобы его расстреляли, — продолжала генеральный директор, словно не слыша. — Но оказалось, что он — не террорист. Он не был вооружен. О Джибриле наверняка известно одно: он собирался сесть в метро или на пригородный поезд.

— Возможно, он направлялся в подпольную лабораторию по производству взрывчатки.

Харрингтон кисло улыбнулась:

— Теперь мы уже ничего не узнаем, потому что твои люди поспешили его арестовать. Как бы там ни было, остальные на той конспиративной квартире точно были террористами-смертниками. Но ты предпочла сосредоточиться не на них, а на Джибриле. Грустно, но что будет, то будет… — Она придвинула к Уэзеролл папку: — Кстати, мы к твоей операции совершенно непричастны. Да и как могло быть иначе? Ведь никто не удосужился нас уведомить! Здесь нота, в которой изложена наша официальная позиция. Разумеется, мы можем о чем-то говорить лишь постфактум ввиду того, что ты не захотела посоветоваться с нами. Если хочешь, мы прочтем ноту вместе.

— Спасибо, в этом нет необходимости, — с трудом ответила Уэзеролл.

В кабинете воцарилась тишина; Уэзеролл читала ноту, набранную довольно мелким шрифтом через один интервал. Генеральный директор МИ-5 снова устремила взгляд на мониторы. Уэзеролл всегда с большим трудом докапывалась до сути в разведывательных документах. В начале ноты цитировались сводки Совместного аналитического антитеррористического центра, который базировался в Темз-Хаус. Один абзац был составлен в департаменте G, который занимался международным терроризмом. В ноте упоминалось приблизительное количество радикально настроенных мусульман в Великобритании, в том числе боевиков, прошедших спецподготовку, подпольных лабораторий по производству взрывчатки. В конце вкратце перечислялись успехи департамента по «осушению болот» терроризма.

Об Ахмеде Джибриле упоминалось только в начале третьей страницы. МИ-5 предпочла хранить нейтралитет; хотя Джибрила не причисляли к террористам, его не назвали и совершенно невинным человеком. Хотя Уэзеролл недавно перешла в СО-15, она участвовала в нескольких совещаниях руководства и понимала: в досье должны фигурировать источники финансирования Джибрила и информация о том, как он получил въездную визу. Но ей не удалось найти ни строчки информации по существу.

Она читала, и ее недоумение росло. Подчиненные Филиппы Харрингтон были весьма многословны, но не сказали ничего до самого последнего абзаца, где выражалось «разочарование» в связи с тем, что Столичная полиция не посоветовалась с МИ-5 перед началом операции. Далее утверждалось, что все решения принимались в рабочем порядке и «исходили исключительно от полиции». Все многословие ноты сводилось к одному: коммандер Пола Уэзеролл облажалась. Она почувствовала себя еще более одинокой. Придя в смятение, закрыла папку и придвинула ее Харрингтон.

— Ну как, все верно? — досадливо осведомилась генеральный директор.

— Не хватает конкретных данных по объекту. Пожалуй, я поручу своим сотрудникам выяснить источники финансирования Джибрила.

— Ни в коем случае, — ответила Харрингтон, вскидывая голову. — Если появится что-то по Ахмеду Джибрилу, его будет вести моя служба.