— Геооомаааа! Я тебя разжалую, если ты мне сейчас же не прекратишь свои лирические отступления! — Королева, которая второй час слушала свою фрейлину, теряла терпение и грозила рассказчице всеми известными ей пытками, пока не привела окончательно веский аргумент. — Я позову сейчас… Сангиру!
— Она в целительской, от страха откусила себе кончик языка, — безмятежно произнесла баронесса Аунтийская, оправляя складочки на платье.
— Ирманию, — сдвинула брови Ее Величество Горицийская.
— Заикается при одном упоминании о свадьбе, — скромно потупилась Геша.
— Торнилла? Вельма? — глаза Регины метали молнии, которые, впрочем, никакого урона ее собеседнице не наносили.
— Первую утащили гвардейцы, сказали — следственный эксперимент будут проводить, — легкомысленно махнула рукой баронесса по направлению северного крыла Дворца, где располагались казармы гвардии и службы лорда Мирана. — Она же, оказывается, по просьбе герцога Офанаси готовила ему омолаживающий эликсир. А рецепт его же, родовой. Потом этот эликсир с одной интересной добавкой безопасники обнаружили в алхимических бомбах, установленных по всему Храму.
— А Вельма…, - с безнадежностью приговоренного к медленной, мучительной казни закатила глаза Ее Величество.
— Оу! Эта застряла на кухне. Сказала, что не выйдет, пока стресс не заест, — с легкостью сдала конкурентку Аунтийская и продолжила с любезнейшей из своих отработанных перед зеркалом улыбочек. — Остальные «змейки» забаррикадировались в сиреневой гостиной и принимают только передачи из шампанского и еды. Говорят, такое событие, как свадьба наследника, надо отметить по-особому.
— А эта, ну, как там ее, — Регина пощелкала пальцами в воздухе, — тезка моей невестки… Тьфу, грых! Дирхо! Дуся! Дульсинея Эльтийская!
На минуту лицо Геомы застыло скорбной маской, но потом девушка с тяжелым вздохом, от которого слегка затрещали швы декольте, выдала:
— Нет больше нашей Дусечки, — и заплакала горько, как маленькая девочка, некрасиво всхлипывая и размазывая слезы по накрашенным щечкам. Королеву заметно передернуло, но она вынула платочек из рукава пеньюара, в который ее переодели служанки, перед тем, как уложить в кровать, и впихнула в руку фрейлины. — За-а-а-бра-а-ал ее гад чешуйчаты-ы-ы-ый с собо-о-о-ой в пусты-ы-ы-ню ги-и-иблу-у-ую!
На последнем слове Геша взвыла совсем не по-детски, отчего Регина осенила себя защитным знаком Пресветлого и отодвинулась подальше от зареванной баронессы.
— А ну! Прекратила завывать! — гаркнуло Ее Величество слегка дребезжащим голосом и ткнула Гешу в упитанный бочок пальчиком. — Сопли подотри и давай, горе мое, с начала! Но четко и без твоих причитаний!
В течение пары секунд следы слез волшебным образом исчезли с раскрасневшегося лица «змейки», ручки были сложены на круглых коленках, а сама баронесса готова была заново пересказать все события, очевидицей которых ей «посчастливилось» стать.
Хотите увидеть настоящую реакцию придворных на свой триумф — развивайте боковое и периферическое зрение. Благодаря второй ипостаси, Эйлис, которая мягко плыла по длиннющему проходу Храма навстречу своему избраннику, могла видеть всю неповторимую гамму чувств и эмоций подданных горицийской Короны. Злоба, ненависть, интерес, похоть и нетерпение (противный герцог), ревность, расчет, о! искренняя радость (Мелисса), презрение, угодливость, гордость и нежность (папа), поддержка и одобрение (Шейна), теплота и восхищение (Аустин IV Вельтлант), снисходительное одобрение (Регина Горицийская), приветливое тепло и толика напряженности (Его Святейшество) … Но все эти волны легко разбивались о крохотный огонек жизни, размеренно бившейся у нее внутри, и рассыпались искристыми снежинками-бриллиантами позади от светлой любви в глазах Рина. Принц в нарушение всех традиций сделал несколько торопливых шагов с возвышения у алтаря и с видом собственника и победителя по жизни протянул обе руки своей Лисичке.
— Рин, — выдохнула счастливая невеста, — на нас все смотрят!
— И пусть завидуют! — нахально подмигнул кронпринц Гориции своей избраннице и под перекосившуюся от его выходки гримасу маменьки неторопливо и с величайшим удовольствием поцеловал маленькие пальчики, унизанные артефактными кольцами. — Спасибо, Лисенок, что не забыла о защите! — едва слышно прошептал Ринэйрт и повел невесту-жену к главному храмовнику, нетерпеливо притопывающему под слова свадебного гимна, исполняющегося сводным королевским хором.
— Наконец-то все причастные в сборе, — с приклеенной улыбкой проронил глава всех святош и сделал знак певчим заткнуться. — Лишние полчаса этой музыкальной каторги, и я был бы вынужден сотворить чудо безмолвия. Голова болит от этих гимнов. Найду ту фальшивящую заразу, которая не вытягивает ноты, самолично сделаю обрезание. Миндалин.
Опешившие от этого откровения новобрачные дружно примкнули друг к дружке и послушно уставились на Святого отца Антониса. Довольный произведенным эффектом Его Святейшество звучно откашлялся и затянул ритуальную речь.
— … и надлежало жене повиноваться во всем своему мужу до скончания времен, — на этой фразе Лиса, не удержавшись, тихонько фыркнула, за что получила легкое поглаживание пониже спины от Рина. Антонис на мгновение сбился с речи и гневно зыркнул на подуставших от бесконечных, однотипных заповедей брачующихся. — А мужу не вести себя, как озабоченному подростку!
— А это точно из брачного кодекса цитата? — заинтересованно промурлыкал кронпринц, давя смешок и принимая серьезный вид.
— Редакция 1.8.7 от сего дня, — рыкнул Святой отец и показал Его Высочеству кулак из-под мантии. — Еще один вяк и будет 1.8.8. «О пользе недельного воздержания», — затем он возвысил голос, обращаясь ко всем присутствующим гостям, мирно почивавшим в полусонном состоянии на широких скамейках и в силу приобретенной на приемах многолетней привычке дремавших с открытыми глазами, и приказал. — Молодые, окуните руки в алтарную чашу, дабы Пресветлый мог одобрить ваш союз!
— А дважды, это не перебор? — засомневался Ринэйрт, брачная метка которого уже давно светилась под плотной тканью камзола.
— Надо будет, и трижды окунешь, — простонал Антонис сквозь зубы, сверля принца взглядом. — Хочешь, чтобы орлантцы поставили под сомнение твой брак с Эйлис? Видишь, как их посол все на артефакт записывает. Моментом сватов пришлют, благо они в соседней с Храмом гостинице еще за три дня до церемонии заселились. А ларенсийцы? А южные кланы?
— Ладно, убедил, — буркнул Рин с немалым подозрением и, схватив под локоток супругу, у которой начали от любопытства удлиняться ушки, наклонился над небольшим каменным алтарем с углублением, наполненным сияющей жидкостью. — За последствия отвечаешь головой.
— Всё будет хоро…, - недоговорил Антонис, падая на спину от взметнувшегося из источника Силы огненного вихря.
— Дорогая, может тебе что принести? — в двери спальни Королевы тихонько поскреблись и голосом Аустина заныли о желании видеть дражайшую половину. — Ты только намекни, звездочка моя ясная, я мигом, пулей, ястребом!
— Голову Антониса! — гаркнула Регина, кровожадно облизываясь и пугая до колик баронессу Аунтийскую. — Он посмел подставить моего… нашего сына и его жену!
— А может бутербродик с икоркой и шампусика? Вроде, придворные еще вне все сожра… подъели на банкете, — заюлил Король, за чьей спиной возвышался побледневший Святой отец и еще парочка доверенных лиц из группы поддержки Его Величества. — Солененького не хочешь? Понял-понял! Тогда тортик и винишко. Два бокал? Ты меня интригуешь, любимая! Не для меня идиота? Реджи! У тебя там любовник?! Любовница… ну, тогда ладно… я пойду… одинокий и всеми покинутый… Геша? Гешенька! Что ж ты раньше не сказала, две бутылки вина и закуски. И не тревожить… Уже лечу! Давай, святоша, шевели ножками, твою амнистию будем отмечать… Тссс! Моя коброчка услышит, самолично голову отгрызет. Так что двигаем рысью на кухню!
