– Есть ли у вас кольца?

Анна кивнула и утерлась кулаком. Мы с Келланом отдали их, когда украшали палату. Я испытала некоторое облегчение, оттого что Анна не потеряла кольцо Келлана. Материнство сотворило с ее чувством ответственности чудеса. В глазах у нее собрались новые слезы, и она вручила мне залог моей любви к Келлану. Эван с таким же волнением протянул Келлану мое кольцо.

Мы с Келланом повернулись друг к другу, и медсестра подалась к нам:

– Желаете ли вы, чтобы я произнесла стандартные слова клятвы, или хотите сказать свои собственные?

– Я хочу кое-что сказать, – сразу ответил Келлан, пристально глядя мне в глаза.

Затерявшись в этой глубокой синеве, я перестала быть комком нервов, кивнула и заявила:

– Я тоже.

Священнослужительница с довольным видом указала на Келлана: начинай. Тот отпустил стойку и чуть пошатнулся. Эван был готов его подхватить, но Келлан, побледнев, устоял. Он взял мою левую руку, нежно разжал мне пальцы, и тепло его прикосновения стремительно разлилось до плеча.

Приставив кольцо к самому кончику моего безымянного пальца, Келлан заговорил, и мягкий голос заполнил пространство между нами:

– Кира Мишель Аллен, моя жизнь была пуста, пока в ней не появилась ты. Я думал, что у меня есть все, но считал так лишь потому, что запрещал себе хотеть. И вот я встретил тебя, и ты прожгла меня насквозь. Ничего в жизни я не хотел сильнее. И никогда мне не было так страшно. За всю свою жизнь, – повторил он.

Я сглотнула, понимая, сколь тягостно было это признание. Он будто ввыворачивал мне душу и одновременно ласкал. Мне хотелось что-нибудь произнести, но на лице Келлана было написано несказанное изумление.

– А дальше каким-то чудом, которого мне не постичь, я получил тебя, и теперь… я только начинаю понимать, что это значит – хотеть по-настоящему. Потому что отчаянно хочу тебя. Хочу сделать тебя счастливой. Подарить тебе целый мир. Я хочу, чтобы ты гордилась мною. Хочу хранить тебя. И чтобы ты хранила меня. Я хочу утешать тебя, когда тебе страшно. И чтобы ты обнимала меня, когда страшно мне. Хочу смешить тебя. Хочу вгонять в краску. Хочу, чтобы ты вопила, – прошептал он, подавшись ближе.

Я сразу покраснела, а Келлан издал смешок. Надев мне кольцо, он продолжил:

– Хочу дать тебе дом. Наполнить его детьми. Заботиться о тебе. Состариться вместе с тобой. Быть рядом всегда, изо дня в день. – Накрыв мою руку с кольцом ладонью, он пожал плечами и качнул головой. – Я просто хочу тебя. Хочешь ли ты меня?

Разволновавшись, я еле могла вымолвить слово. Да, он умел говорить.

– Да, – каким-то образом сумела произнести я.

Улыбка, расцветшая на лице Келлана, окрасила его бледные щеки. Не понимая, как вообще продолжать, я сделала вдох и пять раз подряд сглотнула.

Бережно взяв руку Келлана, я надела ему кольцо:

– Я всегда считала себя заурядной, пока не появился ты. Ты что-то расшевелил во мне… первым взглядом и тем, как смотрел потом. Когда я хочу спрятаться, ты заставляешь меня идти вперед. Когда я считаю себя никчемной, ты заставляешь меня поверить в обратное. Когда нахожу себя лишь хорошенькой, ты убеждаешь меня, что я красавица. Мне достаточно очутиться рядом с тобой, чтобы ощутить себя особенной. Ты думаешь, что не умеешь любить, но это не так. Твои друзья, близкие… Размах твоей любви к людям поражает меня. Тебе кажется, будто никто не любит тебя в ответ, но ты опять заблуждаешься. Тебя очень любят. Я люблю тебя так, что не могу этого выразить. Я никогда не встречала такого страстного и доброго человека, как ты… такого потрясающего. Ты любишь всеми фибрами души. Ты каждый день воодушевляешь меня. И если ты согласен быть моим мужем, я сделаю все, чтобы ты мной гордился.

По щеке Келлана скатилась слеза. Я осознала, что не задала главного вопроса, и сбивчиво проговорила:

– Ну и раз так… ты… согласен? Возьмешь ли ты меня? – Расширив глаза, я быстро добавила: – В жены.

По палате разлетелись смешки, и Келлан тоже засмеялся. Я немного смутилась, но все эти люди любили меня, и я присоединилась к веселью – ничего страшного. Келлан осекся, скривился и взялся за стойку.

– Возьму, – вымолвил он со страдальческим лицом. Затем он ровно выдохнул и добавил: – Это какая-то сказка. Никогда не думал, что у меня есть шанс.

Я улыбнулась, а священнослужительница со всей сердечностью провозгласила:

– Данной мне властью объявляю вас мужем и женой. – Она подалась к Келлану. – Можете поцеловать невесту.

– Слава богу, мне больше не вытерпеть ни секунды, – негромко сказал тот, уронив очередную слезу.

Отпустив свой импровизированный костыль, Келлан подался ко мне в тот же миг, что и я к нему. Бережно, чтобы он не упал, я обняла его за шею и вложила в поцелуй всю душу и сердце. Тот вышел теплым и нежным, упоительным и сладким, полным надежды, любви, страсти и преданности. Он стал залогом всего, чего мы желали друг другу.

Забывшись, я могла бы всю ночь впиваться Келлану в губы. Сквозь гром аплодисментов я расслышала:

– Дамы и господа – мистер и миссис Келлан Кайл!

Свист и вопли оглушили меня, как на концерте «Чудил».

Мы сделали это. Мы стали мужем и женой официально. И я могла искренне заявить, что никогда не была так счастлива.

Когда восторги стихли, мы с Келланом оторвались друг от друга. Келлан ликовал, но было видно, что он устал.

– Теперь можно и прилечь, – буркнул он.

Видя, как исказилось его лицо и сжались губы, я кивнула и повела его к кровати. Он было пошел за мной, но замер, привлеченный чем-то в окне. Я тоже посмотрела, понадеявшись, что он не настолько уж слаб, чтобы упасть, ведь от этого могли разойтись швы. Фанаты приветствовали наш союз, неистово размахивая свечками. Когда в палате стало тише, я даже различила далекие возгласы.

Келлан с улыбкой изменил направление и шагнул к окну. Я тоже, намереваясь его поддержать. Как только люди впервые смогли лицезреть Келлана, их слабые выкрики переросли в громкие вопли. Тот помахал им со слезами на глазах.

– Видишь, как тебя любят? – шепнула я.

Но он смотрел лишь на меня, и взор его, скользнув по моему лицу, вспыхнул неприкрытым обожанием.

– Да.

На виду у преданных поклонников Келлан склонился и подарил мне нежный, но полный страсти поцелуй. От такого у меня заколотилось сердце. Он напомнил мне о сплетенных телах и страстных финишах. Ускорил мое дыхание. Заставил меня проклясть тот факт, что для скрепления брака придется ждать шесть недель.

Мне предстояли самые долгие шесть недель в жизни.

Когда Келлан отстранился, в глазах у него стояло желание, и я не сомневалась, что нам не выдержать шесть недель целиком. Придется быть просто очень и очень осторожными. Хорошо, что Келлан был мастером по части неспешного и ровного ритма.

Тут он вздрогнул, и я вспомнила о его состоянии. Отбросив жаркие мысли, я отвела его в постель. Улегшись, он облегченно вздохнул. Я пристроилась рядом, а гости толкались вокруг, спеша нас поздравить. Не приходилось сомневаться, что они наблюдали самую странную свадьбу в жизни, но, по моему мнению, и самую романтичную. Впрочем, я судила немного предвзято.

Мама, всхлипывая, сфотографировалась со мной. Потом, едва не раздавив меня, она полезла обнимать Келлана. Папа удостоил его крепкого рукопожатия. Я никогда не видела отца столь гордым и знала, что он наконец впустил Келлана в свое сердце. Тот стал членом семьи, и папа был готов защищать его так же страстно, как своих дочерей. Мне никогда не доводилось так много улыбаться и плакать сразу.

Анна была следующей и обняла меня с таким визгом, что чуть не взорвала мой мозг. Она устремилась вокруг кровати обнимать Келлана – с той же любовью, но гораздо бережнее. Дальше шел Гриффин: подступив ко мне, он подышал в кулак – проверил себя, и я, занервничав, предостерегающе подняла палец.

– Расслабься, это не для тебя, – ухмыльнулся Гриффин.