– И к тебе вообще-то… Ты же технарь?

– Я – да, а… – Ким прикусил язык. В конце концов, почему бы красноволосой девушке с гайкой в ухе не быть технарем?

Они довольно быстро прошли то, что Алекс назвала центральным рынком («Ну тут забегаловки всякие, кафе, пара киношек – есть дорога короче, но так хоть знать будешь, где что»), и вышли в бесконечно длинный коридор, уходивший в обе стороны широким изгибом. Прямо перед ними, на невысоком пандусе, толпились люди. Ким увидел металлическую полосу в полу и догадался, что это рельсовая колея.

– Через минут двадцать будем на месте, – сообщила Алекс, проталкиваясь поближе к пандусу– Мы на первом, а против часовой стрелки до восьмого сектора быстрее добираться. Если надо в другую сторону – лифты вон там, – Алекс указала на двери с яркими вертикальными стрелками по обе стороны коридора. – На чётных этажах поезд наоборот ходит, понятно?

– Понятно, – кивнул Ким. – То есть… что значит – в другую сторону? Город что, круглый?

– Ну а ты как думал? Откуда сектора-то, по-твоему? Так, внимание… – В этот момент подсветка колеи стала красной, и несколько секунд спустя с негромким электрическим гудением из коридора слева выехал обтекаемый состав, похожий на белого червяка зубной пасты. Толпа хлынула внутрь.

Вжатый в Алекс, Ким чувствовал себя очень неловко, но по её виду сделал вывод, что такое здесь в порядке вещей. Пока на табло над дверями зажигались индикаторы с номерами секторов, Алекс, поминутно сбиваясь на отвлечённые предметы, объясняла, что на самом деле Город, конечно, не совсем круглый. Он похож на полую внутри шайбу, разделённую на двенадцать секторов.

– И у каждого сектора свой профиль – это вроде как само собой получилось. В восьмом, например, технари, в пятом – теплицы… А во втором вчера силовики гудели, вот я ключ свой там на вечеринке, похоже, и посеяла.

– А что в центре шайбы? – с трудом делая вдох, спросил сплющенный до толщины пластфона Ким.

– А чёрт его знает! – рассеянно сообщила Алекс– Туда всё равно не попасть. Когда погода нормальная, сверху солнечные батареи растягивают, а в остальное время – просто дырка, думаю. Ты «Тори в мониторе» последнюю смотрел? Скажи, угар?

На подъезде к восьмому сектору Алекс решительно заработала локтями, и Ким умудрился как-то выбраться из поезда за ней следом.

– Ффу– Алекс недовольно поправила оправу на носу– Страх, конечно, зато быстро. Некоторые пеш ком топают, но тут даже на монокате по пятнадцать минут на сектор уходит. Вещи не забыл? Ах да… – Она опять хлопнула себя по лбу– Тогда вперёд!

Ким был уверен, что их дальнейший путь он не сможет повторить ни за что и никогда. Алекс затолкала его в лифт, орудуя рукояткой моноката, как тараном, они поднялись на несколько этажей, затем пошли коридоры, повороты, двери, и в конце концов за очередной из них оказалось просторное помещение, отделанное серым пластиком.

Углы помещения были окрашены предупреждающими жёлто-чёрными полосами, а от самых дверей шли рядами стеллажи от пола до потолка. На них громоздились, кажется, все детали и инструменты, которым цивилизация когда-либо в своей истории находила применение.

– Секция «восемь-четыре А»: сборка, установка, техобслуживание, – радостно сообщила Алекс, а потом вдруг завопила во всё горло: – Ма-ак! Я его привела! Свежая кровь техмеха!

– Где тебя носило?! – прорычал кто-то невидимый хриплым басом. – Проваливай на участок, живо! Я сам с ним разберусь.

– Мак любит шугануть, но он миляга, – шепнула Алекс, стремительно разворачивая свой монокат. – Ладно, я погнала, в обед увидимся.

Кислотный комбинезон скрылся в дверях, а Ким не без тревоги остался всматриваться в просвет между стеллажами, дожидаясь, когда его взору предстанет пугающий миляга Мак.

– Какого хрена ты там завис? Палатку ставить решил или как? – Ким не был уверен, что Мак обращается к нему, но всё-таки решил двинуться на голос.

За седьмым по счёту стеллажом ему открылась расчищенная площадка, посреди которой стоял огромный стол, обитый сверху листовым железом. На столе было нагромождено нечто неизвестное, но очевидно техногенное, а над ним навис кряжистый механик с почти квадратной головой, заросшей нижней челюстью и руками, по локоть измазанными в чём-то густом и чёрном.

Внезапно механик громоподобно чихнул, и куча перед ним разом осела и распласталась на столешнице. Недовольно крякнув, Мак вскинул отвёртку и обвиняющим жестом нацелил её на Кима.

– Ну и зачем, по-твоему, нужна техподдержка, ядри её? – мрачно вопросил он.

– Э-э, ну… – Ким сдержанно запаниковал.

– Да Город держится на техподдержке!!! – громыхнул Мак так, что Ким едва не отпрыгнул. – Когда мне было столько, сколько тебе, я не умел ни черта. У нас тогда не было этих ваших штучек, мы брали в зубы ключ на десять и соображали собственной головой, да! И тебе я тоже советую соображать, потому что никакой пластфон в моей мастерской тебе не поможет…

– У меня нет пластфона, – поспешно сказал Ким.

– Что?! – рыкнул Мак, внезапно демонстрируя полную смену курса. – Какого рожна эти олухи посылают ко мне стажёра без пластфона?! – Он вышел из-за стола, потопал к ближайшему из стеллажей и начал ковыряться в пластиковом ящике на нижней полке.

– Я в любую минуту должен иметь возможность каждому – каждому] — своему парню сказать, куда ему надо идти! – С этим неоднозначным заявлением Мак исторг из ящика какой-то предмет и бросил Киму: – Держи, салага.

Ким машинально поймал на редкость обшарпанный, но, судя по всему, рабочий пластфон.

– Так, теперь! – Мак поковылял обратно: он заметно припадал на правую ногу– Мне не нужны тут сетевые бродильщики, ясно? Рабочий инструмент механика – руки! И голова. Так что ты у меня или будешь работать как следует, или…

Из-за ближайшего стеллажа высунулся худой морщинистый человек с озабоченным лицом:

– Мак, звонят из пятого, говорят, у них там…

– Знаю! – отрезал Мак, сгребая со стола какие-то инструменты в чёрный пластиковый сундук с ручкой. – К ним и идём, так и передай. Я и мой лучший человек, да!

С небольшим опозданием Ким сообразил, что «лучший человек» – это, по всей видимости, про него. Он поспешил за мастером, раздумывая, стоит ли напомнить, что он только час назад оказался в Городе.

– В «пять-десять» всё не слава богу, – двигался Мак, несмотря на хромоту, ещё как резво. – Соя у них там, видите ли, загибается. Я так считаю, что, раз соя загибается, спросите с тех, кто сою ростит, отчего. Но, если техподдержку вежливо просят, – голос Мака опять обрёл звучность, – техподдержка никогда никому не откажет в помощи!

Они опять направлялись к монорельсу; Ким уже догадался, что «пять-десять» означает пятый сектор и десятый этаж. Алекс была права: народу в поезде уже поубавилось, и Кима порадовало, что не придётся прижиматься к засаленному синему комбинезону Мака.

В пятом секторе воздух был совершенно определённо не такой, как в восьмом. Навстречу им попадалось много частично зелёных людей – фитоморфов вроде Лены. На перекрёстке под ноги решительно шагающему Маку прыснул зеленоухий лысеющий человечек, с ходу начавший:

– Господин Макаров, сегодня мы дважды подавали заявку в ваш отдел, и…

– …и я здесь, – бесцеремонно оборвал его Мак. – Так что возвращайтесь спокойно к работе и не путайтесь у меня тут… Ботаники, – буркнул он себе под нос, когда человечек ретировался. – С какого конца за отвёртку взяться, не знают.

Ким прошёл за ним в следующую дверь и оказался в диспетчерской. За прозрачной пластиковой стеной протянулась гигантская плантация: вертикальные и горизонтальные ряды зелени уходили куда-то в глубину, насколько хватало глаз. Каждое растение болталось на подвесе корнями наружу, в воздухе витала тонкая водяная взвесь.

– Надевай, – Мак бросил Киму один из пластиковых прозрачных шлемов, висящих на вешалке вместе с белоснежными защитными комбинезонами, и стал облачаться сам. – Спринклеры я сейчас вырублю, но в воздухе этой хрени вонючей всё равно немерено. А от неё неизвестно в кого мутируешь.