— Это, дедушка, особый случай! Это общая тревога! — с жаром возразил Паша. — Когда звери нападают, тут должны все…

— Что-то, кажется мне, память у тебя больно коротка стала. Ну-ка, прочитай еще раз, что кому делать по тревоге…

— Там неправильно написано! Мы исправим!

— Как? Как? — привстал дедушка. — Постановление первого общего собрания экспедиции неправильное? Говорили, голосовали, записали — и неправильно? Я с тобой, герой, не согласен? Так прошу и в дневник записать. Не согласен!

Показывая, что разговор окончен, Сергей Егорыч. отвернулся и занялся палаткой.

Ребята смятенно глядели в темнеющую глубь леса. Что сейчас творилось там?

— Ку, ку-ку!

— Эгей! Фе-дя! Держи-ись! — сложив руки рупором и раздельно выговаривая каждый слог, крикнул дедушка. — Сей-час мы го-ло-со-вать бу-удем! По-тер-пи!..

— Ку, ку-ку! Ку, ку-ку! Ку, ку-ку! — сердито донеслось в ответ из леса.

— Скажи пожалуйста! Люди думают, а он там еще и сердится, — удивленно развел руками дедушка.

Женя твердо выступил вперед. Он был бледен, но спокойно, привычно поправил галстук.

— Пашка, становись в середину! — тихо сказал он. — Мы, Боря, по краям…

Когда ребята скрылись, Наташа вскрикнула. Они забыли патроны и ушли с незаряженными ружьями. Ушли к зверям беззащитными и даже не взяли топориков и ножей. Молча, зажав ложку в дрожащей руке, смотрела Наташа в сторону ушедших друзей.

— Подержи-ка, Наташа, колышек, — услыхала она голос.

Девочка неприязненно взглянула на дедушку и опять обернулась к лесу. Она не видела, как Сергей Егорыч некоторое время смотрел на нее, растерянно моргая глазами, потом нахмурился, тяжело вздохнул и вновь склонился над палаткой.

Ребята меж тем, осторожно продвигаясь вперед, приближались к речушке.

— Дома вон какой хороший был, а тут… нас одних к зверям посылает… — прошептал Паша, испуганно озираясь.

— Замолчи! Тут и так… — оборвал Женя. — Правильно он рассердился. Постановили, значит, надо выполнять. Да чего мы, ребята, боимся? Помните, с пикой хотели идти? А сейчас три ружья. Как дадим!..

Ребята, осторожно пробираясь вперед, приблизились к речушке. Шум стремительно перекатывающейся на быстринках воды раздавался все ближе. Федя должен быть здесь, но почему-то не подает больше никаких признаков жизни. Ребята молча переглянулись. У всех мелькнула одна ужасная мысль: «Неужели опоздали?»

— Не бойтесь!.. Нет зверей, — вдруг неожиданно близко послышался голос Феди.

Ребята остановились, удивленно озираясь. Совсем рядом говорит Федя, а не видать его.

— Куда смотрите? Вот я! — раздалось сверху.

Только тут ребята увидели его. Главный разведчик висел на лиственнице, зацепившись подолом рубахи за сучок. Он был в самом смешном и беспомощном положении и походил на куклу, подвешенную за спину на новогоднюю елку.

— Оглохли вы, что ли? Долго мне тут висеть? Сигнал подаю, а они там голосовать придумали. Подожди, Пашка, вот только слезу, так наподдам! Ведь договорились, чтобы по сигналу сразу бежать! — напустился Федя на ребят. — Долго мне так висеть? Ползут как черепахи!

Пожалуй, никогда ребята не слушали Федино ворчание с такой радостью, как сейчас.

— Ой, Федька, ты живой? Только тише, не кричи… Тебя зверь на дерево загнал?

— Вот молодец, Федька! Разведчик так разведчик! — сказал Паша. — Сразу догадался прицепиться к дереву, чтобы не упасть и медведю не достаться. Много их было?

— Ни одного… Не видел даже! — хмуро буркнул Федя сверху.

— Ни одного?.. — недоверчиво протянул Женя. — А сигнал? Как же ты?.. — Женя не договорил. Даже не верилось, чтобы Федор, непревзойденный разведчик, мог попасть впросак из-за пустяков.

— Что, Пашка, рот разинул? — вместо ответа сердито крикнул Федя. — Думай быстрее, как меня спасать! По сухим лиственницам, ребята, не лазьте, — миролюбивее, стараясь скрыть смущение, добавил он. — Сучки толстые и, если посмотреть, совсем крепкие, а на самом деле, как хворостинки. На лиственнице у меня наблюдательный пункт был. Сначала ничего не видел, потом смотрю — и вдруг… Ох, ребята, что я увидел!

— Стаю волков?

— Да нет. Спасайте скорее, расскажу.

С большим трудом сняли разведчика с лиственницы. Надев слетевший картуз и таинственно оглядывая ребят, Федя прошептал:

— Дым…

— Что?

— Дым…

Ребята недоуменно переглянулись.

— Ага. Дым. Далеко, километра три отсюда. — Федя переводил испуганные глаза с одного на другого. — Сначала густой, потом поменьше, а потом и совсем не стало. Я, как увидел, хотел быстрее с наблюдательного пункта спуститься, да тут сучок и обломился. Понимаете? Дым!

— Понятно, — кивнул Паша. — Ясно. Некоторые вулканы перед извержением дымятся и…

— Катись ты со своим вулканом! — перебил его Федя. — Женя, ты понимаешь?

— Что-то не понимаю. Дым и дым…

— «Дым»! — пренебрежительно повторил Федя. — А ты понимаешь, мы вслух читали Майн Рида? А что дедушка говорил? Разведчику все замечать надо. И думать, что означает дым.

— Кто-то костер разжигал.

— Ага. Вот видишь. А кто разжигал?

— Человек, конечно, — вставил Паша.

— Вот именно… человек! А какой человек?..

Федя умолк и вопросительно посмотрел на всех.

— Алька, вот кто! — неожиданно выпалил он.

— Алька-а?!

— Он! Честное слово, он!

Сообщение потрясло ребят.

Но в это время речка зажурчала как-то по-особенному, точно кто переходил через нее. Ребята вспомнили, что они одни, совершенно одни в тайге. Подстегнутые страхом, они со всех ног помчались назад, только около табора перевели дух и оглянулись. Странно — ни один зверь не преследовал их.

Итак, неужели впереди Алик? Эта мысль захватила сейчас ребят и не давала покоя.

Если действительно Алик, то, видимо, он очень торопится… Недолго посидел у костра, затушил его и пошел дальше. С момента, когда Федя увидел дым, прошло около часа. Алик за это время мог пройти не меньше четырех километров. Завтра он будет идти быстрее ребят — экспедицию задерживал медлительный Савраска — и еще больше опередит их. Несомненно, если не предпринять решительных мер, Алик придет на хребет раньше ребят, овладеет «Описанием» дороги в падь Золотую, и тогда все кончено: его не догнать, он затеряется в тайге, как песчинка в море.

Хотя ребята провели в горной тайге всего один день, они убедились, насколько она необъятна и запутанна. Во всех направлениях ее прорезали бесчисленные междугорья — пади и распадки. Каждая падь походила на лежачее ветвистое дерево: от нее, как ветви от ствола, расходились распадки. Последние, в свою очередь, разделялись на всё более узкие многочисленные ответвления. Видимо, и там, за хребтом, тайга такая же. К какой из сотен распадков направит Алика «Описание»? Ни один даже самый проницательный человек не сможет найти без «Описания» падь Золотую.

Ребятам оставалось только одно: нагонять Алика, пока дорога у них одна, и обязательно догнать его до поляны с фонтаном, где закопано «Описание».

Первым решением ребят было немедленно сняться с табора и пуститься в погоню. Но уже наступила ночь, и это само собой отпало.

Молчаливые и растерянные, ребята то подходили, то отходили от Жени. Женя, уперев подбородок в колени и обхватив руками ноги, смотрел неподвижно перед собой. Неужели и здесь, в тайге, им стал поперек дороги этот тихий чистюля, всегда действовавший ребятам наперекор! Больше всего злила мысль, что Алик может оказаться победителем. И Жене уже представлялась невинная, слащавая улыбка на тонких губах, а в глубине презрительно прищуренных глаз торжествующее злорадство.

Раздались, правда, и благоразумные голоса. Боря первый высказал мысль, что такой трус, как Алик, побоится один, — совершенно один, — отправиться в падь Золотую. Федя возразил, что из-за злости Алька может даже смелым стать. В падь Золотую, возможно, и не пойдет, а выкопает «Описание» и обратно домой: сам не найдет и им не даст. Женя молча слушал спорящих. Сейчас он был уверен, что именно Алик, и никто другой, сломал сундук.