— Вот, ребята, отправили мы с письмами голубка. Летит он, никого не трогает, домой торопится. И вдруг — трах! — падает на голубка ястреб, только перышки полетели. Подцепил когтями, да и был таков… Нет, нет, Наташа, это я к примеру говорю. Думаю, что хорошо обошлось и голубь наш уже дома. А только и так могло случиться… Этих разбойников воздушных хватает. Они без разбора всякую птицу бьют: и жаворонка, и гуся, и голубя не пропустят. Так вот, хочу спросить: что с таким душегубом делать?

— Убить! Убить! — закричали ребята.

— Что же Наташа молчит?

А Наташе представилась страшная картина — ее миленького гульку безжалостный ястреб на лету хватает острыми когтями, терзает клювом.

Наташа содрогнулась.

— Убить! — горячо воскликнула она.

— Правильно, Наташа! — сказал дедушка. — Убить, чтобы он сам больше никого не убивал. А сейчас, ребята, посмотрите-ка на кедровок… — Резкие, гортанные крики этих небольших пестреньких птиц повсюду раздавались в кедраче. Иные кедровки подлетали совсем близко к ребятам. — Смотреть, будто красивенькая птичка, всем хороша, — продолжал дедушка. — Правда, когда их немного, они в самом деле полезны: орешки кедровые по тайге разносят, кедр расселяют. Но очень много их развелось. И вреда сейчас они приносят намного больше, чем пользы. Потому закон и велит их уничтожать. Ведь что получается? Не успеет орех поспеть, а она, негодница, налетает на шишки не хуже, чем ястреб на голубя.

— Ну и что же? Орехов много, пусть ест! — сказала Наташа.

— Пусть, да не пусть… Добро бы, вежливо ела. А она, жадюга, в сто раз больше перепортит, чем съест. Налетит их на иной хребет тьма — откуда только соберутся! — и недели не прошло, как ни одной шишки на кедрах не найдешь. Всю сгубили. Как саранча: на пшеницу опустилась — и пропал урожай. А на орешки надеялись белки, и соболи, и медведи, И щенки бурундучьи, которых ты, Наташа, пожалела, тоже без корма остались. И бывает, что сотнями, тысячами от такой вот птички гибнут. Что с такой птицей делать?

— Конечно, тоже стрелять! — снова закричали ребята.

— Стрелять… — менее уверенно согласилась и Наташа.

— Правильно! Хорошо побеседовали. — Дедушка довольно пощипал свой ус. — Значит, по пням да деревьям стрелять больше не будем. Постреляли дома для учения — и хватит. Будем по живым целям стрелять — по врагам и вредителям нашей тайги. Сначала по сидячим, а там начнем и влет.

— Вот это да! Вот это здорово! — ликовали ребята. — Будем стрелять по-настоящему, по врагам! Вот это придумал так придумал дедушка!

Скоро в кедраче загремели выстрелы. Кедровка оказалась птицей совсем не бестолковой и не так-то просто подпускала. Дедушка, следуя за очередным стрелком позади, учил искусству скрадывания.

К тайному удовольствию ребят, Алик оказался самым худшим стрелком. Самым лучшим оказалась Наташа. Она одна из всех первым же выстрелом свалила птицу наповал. К сожалению, у нее вдруг заболела голова, и она не могла принимать дальнейшего участия в охоте.

Незаметно подкрался вечер. В сумрачном и без того кедраче стало совсем мрачно. Нигде ни одного просвета. И только над головой, сквозь лохматые ветви, виднелось далекое небо.

— Шабаш, охотники! Славно поработали! — весело крикнул дедушка. — Сейчас, пожалуй, и домой пора. А ну, кто скажет, куда идти? Заблудились или нет? Где дом?

— Там… — нерешительно сказал Женя, показав рукой направо.

— Как же там? — возразил Паша. — Вон откуда мы пришли!

Боря поддержал Пашу, Алик — Женю. Наташа неопределенно махнула рукой. Федя сурово смотрел на компас. Пошли они от дома на запад, значит, дом отсюда на восток. Но куда это показывает стрелка? Совсем не там север — там юг. Федя повернул компас. Нет, все равно неправильно показывает…

— Сюда идти… — сказал он, сердито сунув компас в карман. — Что-то, Женя, компас испортился.

— Гм… — прищурился дедушка. — Сколько умов — столько дорог. Чтоб никого не обижать, пошли-ка, герои, сюда.

На обратном пути случилось происшествие. Федя, как подобает разведчику, появлялся то сбоку, то впереди группы, однако был все время на виду. И вдруг он исчез. У Паши от изумления открылся рот, он протер глаза. Только сейчас был Федька, и вмиг его не стало.

— Федька! — крикнул он.

Никакого ответа.

— Федька! — встревожились ребята. — Федька!..

Опять никакого ответа.

— Ку, ку-ку! — наконец глухо откликнулось откуда-то.

Все бросились в ту сторону. Нигде не видно разведчика, будто растаял.

— Да где ты, Федька? Опять на дереве?

— «Где, где»! — сердито донеслось в ответ. — Почем я знаю? Под землей где-то. И вылезти не могу.

Ребята громко захохотали. Но они сразу присмирели, и лица у них вытянулись, когда дедушка сказал, что Федя упал… в медвежью берлогу.

Дедушка по очереди спустил ребят в нее. И, хотя все знали, что в этом нет ничего опасного, сердца их екнули и заколотились. Все-таки не шутка побывать на квартире у самого Михаилы Иваныча…

Федя, прихрамывая, плелся позади. Опять попал! Да еще и смеются все. Тяжела работа разведчика — прямо не знаешь, куда смотреть: и вверх, и вниз, и в стороны — везде видеть надо… Наверное, при такой жизни ничего путного не получится. Чересчур много неприятностей. С дерева падать — ему, в медвежью берлогу лететь — тоже ему. Думаете, очень весело так: идешь по делам, правильно идешь, как разведчик. И вдруг ни земли, ничего под тобой нет, куда-то летишь, потом стукаешься и оказываешься неизвестно где: ничего не видно, чем-то воняет… Пашка радуется, что завтра через ледники будем проходить, пропасти там есть. Пожалуй, лучше, если бы пропастей не было: они поглубже, чем берлоги…

Зафурчала, вскочив на кедр, белка. Федя насторожился, глаза его заблестели. Поддерживая одной рукой картуз, второй — ружье, он, припадая на ушибленную ногу, побежал к кедру.

Путь к дому показался ребятам долгим. Дедушка шел своим обычным, неторопливым шагом, не оглядываясь ни назад, ни по сторонам, будто не по кедрачу он шел, а по улице Монгона.

Нет, все-таки неправильно они идут… Увала этого не было, кедрач не так густ был, через такие камни не проходили. ..

И вдруг совсем неожиданно среди темных стволов забелела крыша дома. Звонко заржал соскучившийся Савраска.

— Ну… дедушка! — восхищенно посмотрели ребята на главного особого советника экспедиции.

— Хозяин тайги! — выступил вперед Паша. — Мы вас будем звать хозяином тайги. Так и в приказе запишу.

— Постой, постой! — сказал дедушка. — Мне чинов и так хватает. Главный особый специалист, главный советник, следопыт… Какие ты, брат, всё слова любишь! «Хозяин»! Если уж хочешь, то так: работник тайги. Во, это слово для меня подойдет.

— А работник разве не хозяин? Хотите — сейчас докажу?

— Гм… Нет уж, пожалуйста, уволь. С тобой спорить — надо вперед пуд соли съесть…

— А как, дедушка, вы дорогу находите? — прервал Федя этот интересный спор. — Без компаса, по сторонам не смотрите, следов не видно, а привели прямо к дому.

— Во, это разговор по моей части, — повернулся дедушка к разведчику. — Тут герой, просто. Идешь… Постой. Гм… — Дедушка растерянно смотрел на Федю — Вот задачу задал так задачу! Думал, что просто, — и на тебе. Будто и дороги не замечаю и не думаю, как иду: на восток или на север. А куда надо, туда и выйду. Гм… — рассуждал про себя дедушка. — Ну, это мы подумаем да рассудим. Это по нашей части, только слова сразу не приходят.

— И что ты, Федя, спрашиваешь? — удивился Паша. — Помнишь, я у тебя ночевал? Захотел ночью на улицу выйти, посмотреть, не светает ли, не пора ли на рыбалку. Пошел спокойно к двери, вдруг — хлоп! — налетел. Пощупал — печка. Пошел направо — опять хлоп, опять печка. А она не мягкая! Больше, думаю, стукаться не буду, пойду налево. Иду, иду — снова хлоп. Я и щупать не стал, и так почувствовал, что печка. Пришлось тебя кричать. А ты и глаз не раскрывал, сразу двери нашел, потому что ты — хозяин комнаты. Так и дедушка в тайге ходит, потому что он — хозяин тайги.