Возвращаюсь в дом, консьержка рапортует что Катя вышла из дома около часа назад. Я не чувствую как соленые слезы катятся по щекам. Со всех ног несусь обратно. Чертова полиция едет долго. Я одеваюсь и иду на поиски сама.

Отчаяние и безумный страх пробирается в каждую частичку моего тела. Господи, пусть с ней все будет хорошо. Я не могу потерять ее. Как я буду жить с этим?

Это все Матвей виноват. Зачем он ворвался в нашу жизнь? Зачем признался в том, что отец Кати? Зачем наговорил то все?

Я с силой сжимаю в руках телефон. Не выдерживаю. Прямо посреди ночи набираю его. И плевать что на часах всего три.

— Яна? Ты с ума сошла? Видела который час? — сонно произносит он. Пока моя дочь неизвестно где, он спокойно спит в теплой постели.

— Если с ней что-то случится я не прощу тебе, слышишь? — всхлипываю я. — Не прощу, — мой голос срывается. Я рыдаю, уже не сдерживая себя.

— Яна? Что произошло? Что-то с Катей? — встревоженно спрашивает он.

— Она пропала, Матвей. Ночью, пока все спали, оделась и ушла. Написала что пошла папу искать. Матвей, я не переживу… не переживу…

— Ян, я сейчас приеду. Ты позвонила в полицию?

— Да.

— Хорошо, держи меня в курсе. Я еду. Мы найдем ее. Обязательно найдем. Она, наверное, где-то на лавочке или на детской площадке. Все будет хорошо.

— Да, — глотаю слезы, опуская вдоль тела руку, в которой зажат телефон. Наверное, я позвонила Матвею именно для этого. Чтобы услышать что все будет хорошо. Просто обязанно быть.

— Ты куда? — спрашивает Мила, когда я натягиваю на себя первые попавшиеся штаны. Руки дрожат, с трудом удается оставаться спокойным. Я идиот. Нахрена сорвался? Мог просто помолчать, понятно что Яна злилась, ее реакция нормальная на "чудесную" новость, но не смог промолчать и наорал. А теперь моя дочь из-за меня сбежала из дома.

— Катя пропала.

— Какая еще Катя? — хмурится Мила.

— Ты видела ее, на благотворительном вечере. Девочка маленькая, — объясняю.

— А ты здесь причем? — Мила включает бра и комнату заливает яркий свет.

Я на мгновенье замираю. Все равно рано или позно придется сказать.

— Она моя дочь.

— Что? Погоди, ты ведь…

— Мила, все потом, мне нужно идти искать ее. Дождись меня, прошу.

Я не смотрю на девушку. Просто не могу. Чувство вины перед ней слишком сильное. А еще волнение за дочь не дает ни о чем думать.

На улице непроглядная тьма. Я даже боюсь представить как сейчас страшно Кате. Вспоминаю обо всех опасностях, которым может подвергнуться ребенок и становится до жути страшно. Открытые люки, бродячие псы. Наркоманы.

Я гоню в сторону дома Яны, нарушаю все правила дорожнего движения и жалею, что не умею летать. Рядом с ее домом уже стоит полицейская машина. Яна с разговаривает с мужчинами в форме. Я выскакиваю из автомобиля и бегу к ним.

— Есть какие-то новости?

Яна лишь бросает на меня короткий взгляд и качает головой. Вся в слезах. Дрожит.

— Сейчас подъедет еще одна патрульная бригада, будем прочесывать окрестности.

— Хорошо, я тоже пойду, — отзываюсь я, потому что просто не в силах сидеть на месте и ничего не делать.

— И я, чем больше нас тем лучше, — охрипшим голосом отзывается Яна.

— Ты пойдешь с кем-то из полиции, сама не ходи, хорошо?

Она хочет возразить, но соглашается. Мы расходимся. Я иду быстрым шагом вдоль аллеи. Подсвечиваю фонариком на телефоне, громко зову дочь.

Дочь.

Черт, у меня есть дочь.

И сней может случится что угодно.

Проходит почти полчаса, я звоню Яне, у них ничего. Начинаю сходить с ума. Чувствую себя беспомощным.

Если найду ее, буду самым лучшим отцом в мире. Клянусь. Только бы с Катей ничего не случилось.

Перед глазами то и дело всплывает ее растроенное лицо, когда она услышала мои слова. Дурак, какой же я дурак.

Я почти срываюсь на бег, прочесывая округу, когда внезапно мой взгяд вылавливает неподалеку от меня какой-то блеск. Очень похоже на цветооотражатель. Две длинные полоски.

— Катя? — зову с надеждой, но никто не отвечат. Полоски исчезают за деревом.

Я ускоряю бег, до моих ушей доносится тихое детское всхлипывание.

— Катенька, это я, папа, — произношу, когда она оказывается совсем рядом, а потом падаю перед ней на колени и обнимаю.

Нашел. Господи, неужели нашел?

— Папа? Ты пришел? Пришел за мной? Мне так страшно и я замерзла, — плачет моя девочка и я снимаю с себя куртку. Укутываю ее и поднимаю на руки.

— Конечно я пришел, солнышко. Ну куда же ты в такую темень то собралась, а? — спрашиваю ласково, боясь напугать ее, а сам прижимаю к груди со всей силы. Чувствую, как что-то влажное скатывается по щеке. Неужели мои слезы?

— Я хотела найти тебя, чтобы сказать как люблю. Я буду хорошей девочкой, чесно-чесно, только не уходи больше. Я слышала что ты говорил, но может, ты сможешь меня полюбить. Хотя бы немножечко?

Мое сердце, кажется, сейчас разорвется на части. Дышать так трудно. Грудь сдавливает. Как я мог не хотеть быть отцом этой малышки? Она ведь так нуждается во мне.

— Я тоже тебя люблю, Катенька. И больше никуда не денусь, обещаю. А то что я сказал твоей маме… мы просто поссорились и все. Больше не убегай, я волновался.

— Правда?

— Да. Погоди, надо же маме позвонить, она очень волнуется.

Одной рукой я удерживаю малышку, второй набираю номер Яны.

— Ян, я нашел ее, все хорошо, иду к дому. Встречай нас, — стараюсь чтобы мой голос звучал бодро.

Когда мы появляемся у дома, Яна уже там. Срывается с места и мчит нам навстречу.

— Катя, доченька, все хорошо? С тобой все хорошо?

Она плачет, слезы текут по щекам, но Яна даже не замечает этого. Обнимает дочь, целует ее. Забирает у меня и становится както-то пусто и холодно.

Мы обмениваемся несколькими фразами с полицией. Благодарим за помощь, а потом идем в дом. Яна не прогоняет меня. Она вообще сейчас в таком состоянии, что не способна трезво мыслить. У порога нас встречает заплаканная незнакомая девушка.

— Ну, слава богу, как же я переживала. Катенька, ну как же ты так, солнышко мое? — причитает она и обнимает дочь. Мою дочь.

— Думаю, нам всем не помешает горячий чай, — наконец-то начинает приходить в себя Яна. Мы располагаемся на кухне. Няня Кати, Кристина, заваривает чай, малышка же устраивается на моих коленях, не желая отпускать меня.

Чай пьём в тишине. А потом Катя вдруг просит чтобы и мама и папа спали с ней. И я не могу отказать ей. Как и Яна. Катя лежит посередине, мы по краям. Дочь держит меня за руку, и кажется это лучший момент в моей жизни. Мирное дыхание Кати — лучшее что я слышал в своей жизни. Все же, наверное, чтобы обрести что-то ценное его сначала нужно потерять.

— Яна? — я знаю что она не спит как и я. Этой ночью никто не сможет уснуть кроме Кати. Хотя какая ночь? Скоро уже шесть утра. — Знаю, это немного с запоздание, но… спасибо за дочь.

Мне внезапно становится важным сказать ей это. Ведь тогда, шесть лет назад, она была совсем молода. Залетела от незнакомца перед свадьбой с другим. Она могла и не рожать этого ребёнка. Как многие другие девушки сделать аборт, избавится от внезапной незапланированной проблемы. Но она этого не сделала. Сохранила Кате жизнь и сама воспитывала ее.

— И тебе спасибо за дочь, Матвей, — едва слышно шепчет она и я знаю что она имеет ввиду вовсе не то, что я поделился с ней своим биоматериалом. Она о сегодняшней ночи.

Матвей

Казалось бы, все самое тяжелое позади, но это не так. Переступая порог своей квартиры я понимал, что мне предстоит непростой разговор с Милой. Она столько раз мне прощала сделанные глупости, но Катю… Как объяснить ей что я не врал, когда говорил что она не моя дочь. Потому что был в этом абсолютно уверен.

Милу я нахожу в гостиной перед телевизором. Глаза красные. Плакала.