– Ясно… – выдохнул словинец, донельзя озадаченный мудрым и справедливым решением, решением, по сути, в его пользу. А он, не зная еще Доброжира, сколько мыслей обидных на него выплеснул? – Я благодарен, твое величество.

– Не за что, юноша, не за что… Теперь, – король еще раз обежал всех собравшихся глазами, – по обвинению от пана Годимира брату моему венценосному, пану Желеславу… – Черноусый король островецкий сцепил зубы и одеревенел плечами. Вот сейчас сосед порадует. Так порадует, что не будешь знать, как в Островец возвращаться – куры по дороге засмеют. – По обвинению в разбое не могу сказать ничего. Есть слово пана Годимира и шпильмана Олешека против слов пана Желеслава, его мечника и дружинников. Однако пан Божидар подсказал мне, что у брата моего венценосного новый конь завелся. Темно-рыжий, мариенбержской породы…

– Так мой это! – не выдержал Годимир, но поперхнулся и поклонился. – Прошу прощения, твое величество…

– Этого коня прежде в Островце никто не видел. А живем-то мы рядом, как кмети на соседних подворьях – все как на ладони… – Доброжир вздохнул. – А посему присуждаю. Присуждаю Господний суд после турнира. Пан Годимир, думаю, за себя сам выступит. Пан Желеслав вправе вместо себя любого бойца предоставить.

Авдей с готовностью расправил плечи, и почему-то ни у кого не осталось сомнений, кто же именно будет представлять Желеслава на Господнем суде.

– Далее… – продолжал ошмянский государь. – Далее самое сложное дело. Королевич Иржи из Пищеца обвинил шпильмана Олешека из Мариенберга в пособничестве Загорскому королевству. Проверить сие трудно, но можно. Не сразу, само собой. Не за один день. А посему шпильман Олешек по прозвищу Острый Язык подождет решения в подземелье нашего замка. Там не так уж и плохо, должен признаться.

Музыкант дернулся в очередной раз, но вырваться не сумел и покорно дал себя увести, бросив через плечо Годимиру:

– Цистру береги!

– Желает ли кто-нибудь оспорить королевское решение? – поднялся и замер рядом с Доброжиром каштелян. Вот уж, хочешь не хочешь, а сказка про бурундука и медведя вспоминается. Как они рассвет встречали.

Рыцари дружно замотали головами. А несдержанный пан Лукаш выкрикнул:

– Слава королю Доброжиру!

Желеслав с недовольным лицом – словно все зубы сразу заболели – махнул своим: уходите, мол, не маячьте.

Годимир пошел через толпу к пану Тишило. Им о многом нужно было поговорить накануне турнира.

Годимир шел по лестнице, держа цистру на сгибе левой руки. Как грудного ребенка, как меч в стойке «ключ». По правде говоря, оказавшись владельцем (пусть временным, но все же владельцем) музыкального инструмента, он чувствовал себя немного не в своей тарелке. Первое, самое дикое и необузданное желание было – запереться и бренчать, бренчать, бренчать… Пока пальцы не покроются кровавыми мозолями и не станут дрожать от усталости. Ведь до сих пор молодому рыцарю не удавалось не то, что подержать в ладонях, а даже притронуться к цистре. Шпильманы, которые встречались Годимиру и в Хороброве, и в Быткове, и в Стрешине, весьма ревностно относились к своим инструментам, и кому не попадя их ни за что не отдали бы.

Но мечта есть мечта. Годимир спал и видел себя щиплющим струны благозвучным перебором, берущим сложные аккорды, радующие слух поклонников. Потому и к Олешеку пристал тогда около корчмы Яся с предложением научить играть. Однако время шло, а уроки все так и не начинались. И начнутся ли вообще?

Теперь, заполучив цистру, он хотел сразу же уединиться с ней. Ну, страшно хотел, до дрожи в коленках, до зуда в пальцах. Так он не хотел даже хорошеньких поселянок, встречавшихся ему в путешествиях и скитаниях по правобережью и левобережью Оресы. Но пришлось сдержать желания и, усевшись с паном Тишило за жбанчиком пива, до которого полещук оказался великим охотником, ломать головы – как же выручить Олешека? Обвинение в пособничестве загорянам – не шутка. Пан Конская Голова вообще видел в мире две угрозы порядку – Загорье и Орден.

Земли первого королевства лежали на юге от Заречья – по ту сторону Запретных гор. Загоряне не раз и не два пытались расширить свои владения. То ввязывались в войны с басурманами, посягая на часть степей от истоков Усожи до впадения в нее Друти, то, напротив, заключали союз с кочевниками и норовили посягнуть на земли Бытковского воеводства. Иногда им даже сопутствовал успех. Но не надолго. И главный просчет загорян состоял не в попытке потягаться с сильным Хоробровским королевством, славным рыцарями и крепостями, а в постоянных столкновениях с кочевниками-басурманами. Хитрые и вероломные степняки не только за свои пастбища стояли насмерть, но постоянно на чужие ходили в разбойничьи походы. Мира между кочевниками и загорянами никогда не было, как не было мира между степняками и словинцами. Как в собачьей своре, где нет вожака, а грызут того, кто послабее или попросту зазевался. Вот и получалось – только загорские отряды углубятся за Усожу, нацелят железный клин рыцарства в сторону Быткова или Брожей, как вчерашние союзники ударяют в спину, отсекают обозы, перерезают пути сообщения с тылом. Лет за пять до рождения Годимира так бесславно погибла большая армия загорян – сотен пять одних лишь рыцарей, не считая дружинников и челяди. Оказавшись зажатыми между войском хоробровского короля и ордами немытых басурман, они предпочли погибнуть, пробиваясь на юг до последнего. На той войне, к слову сказать, и познакомились пан Ладибор, герба Косой Крест, и пан Стойгнев, герба Ланцюг.

С севера же спокойствию края, к счастью тоже из-за гор (на сей раз из-за Пологих гор), угрожал церковно-рыцарский Орден Длани Господней, окончательно сложившийся со всей иерархией, законами и уставами лет сто тому назад. Вначале орденские рыцари исправно платили десятину великому герцогу Крейцберга, одновременно обустраиваясь на вестландских землях. Но постепенно усилилось влияние великого магистра и комтуров[40] ордена и на остландцев вплоть до устья Бейды, где раскинулся самый богатый торговый город Мариенберг. Лет через двадцать-тридцать верховенство гроссмейстера над великим герцогом, а комтуров – над баронами признали и норландцы, жители северного побережья. Власть сосредоточилась в руках рыцарей Ордена Длани Господней. Многие утверждали, что не так уж и плохо управляют подчиненными землями святоши. Мол, и кметям живется не так голодно и холодно, как у словинцев или полещуков, и с верой таких послаблений не допускают, как в Поморье, где иконоборческая ересь начала завладевать умами не одних лишь мещан, но и людей благородной крови. А с разделенным на куски, как лоскутное одеяло, Заречьем и вовсе сравнивать нечего. И войско у рыцарей Ордена крепкое да обученное, без излишней вольницы. Поговаривали, что если, де, захочет великий магистр захватить южных соседей, то за одно лето управится. Но пока Господь миловал. То ли орденская верхушка не накопила достаточно сил, то ли других забот хватало. Хотя диктовать свою волю купечеству из Белян и Костравы пытались.

Вот пан Тишило, не понаслышке знакомый с разными государствами и разными народами, и недоумевал: что общего может быть у уроженца Мариенберга с Загорьем? Зачем это Олешеку надо – письма какие-то возить, добрым именем шпильмана рисковать?

Годимир в ответ на вопросы полещука только плечами пожимал. Откуда ему знать? Сам знаком с музыкантом всего-ничего. Правда, за это время он показал себя достойным спутником и хорошим товарищем. Но об этом же смешно говорить даже королю Доброжиру либо каштеляну Божидару. Если человек хороший, это еще не значит, что не может на чужое королевство работать.

Так ни до чего и не договорились. Зато пан Конская Голова пообещал Годимиру одолжить полный доспех для Господнего суда, который, по обычаям все времен и земель, представлял собой поединок. Мол, Господь на правду выведет, не даст неправому победы. Годимир бодрился, но особой уверенности в своих силах не ощущал. Точнее, в силах он был уверен, а вот в удаче… Ой, и капризная девка эта удача! Так и норовит язык показать и скрыться куда-нибудь. В особенности, когда на нее уповают. Это сегодня ему вроде как повезло – король принял мудрое и справедливое решение. А что будет завтра? Того и гляди: конь споткнется, приструга лопнет, целое с виду копье треснет ровно посередине…