Слишком быстро! Почему я хочу, чтобы он задержался ещё — хоть на пару минут?..

— Могу я задать вам откровенный вопрос? — спрашиваю, останавливая молодого человека.

— Почту за честь на него ответить, — отзывается Хан, разворачиваясь ко мне.

— Вы… удовлетворены увиденным? — произношу голосом без эмоций.

Потому как иначе было бы неловко.

Ещё ни один мужчина не давал оценки моей внешности — здесь, в Империи Равновесия. И я понятия не имею, почему захотела услышать эту оценку именно из уст Мастера, стоявшего напротив.

Правда. Не знаю.

Но знаю точно, что раньше они с Минокой лично не встречались. А также, что он не подослан императором — это очевидно.

Выходит, случись что… и этот выбор будет лично моим.

— Более чем, — произносит молодой человек, не отрывая глаз от моего лица. — Но должен предупредить…

— Слушаю, — сосредоточенно смотрю на него.

— В погоне за своим удовлетворением я могу быть ненасытным, — произносит Хан.

Черт, надеюсь, он не владеет какой-нибудь секретной техникой, позволяющей ощутить чужое желание. Потому что моё собственное тело в данный конкретный момент вполне откровенно его возжелало.

Так, графиня! Успокаиваемся! Совершенно необязательно быть настолько очевидной.

— Буду ждать нашей новой встречи, — склоняю голову, пытаясь тем самым скрыть чертов румянец, не желающий сходить с моих щёк.

— Я закончу свои дела через пару дней. Надеюсь, к тому моменту вы не успеете вновь выйти замуж.

Раунд.

И не за мной.

Но почему на этот раз я рада проиграть?..

Слежу за тем, как граф выходит из гостевой, и с глубоким вздохом признаюсь самой себе: я падка на внешность. Да, так было всегда…

Мне должно быть стыдно… наверно…

Но — нет. Никакого стыда я не ощущаю: Хан на самом деле хорош — и хорош во всём!

Убираю паучка обратно в декольте, покусывая губу. Не стоит мне сейчас делать поспешных выводов, но как противостоять его совершенному обаянию?

Мино, ты дура. Заявляю официально. Единственное, что может тебя оправдать, это то, что у нас с тобой разные вкусы.

Дверь из помещения для слуг открывается, и в гостевую заходит Охотник.

Ох, точно! Я совсем забыла о нём.

— Вы показали ему свою силу, — замечает мужчина.

— Да, так вышло, — киваю, задумчиво глядя на стену.

— И довольно долго с ним общались, — продолжает Рэн.

— Нам было, о чём поговорить, — отзываюсь издалека.

— Вы ему отказали?

— Нет.

— Что?

Отрываюсь от лицезрения узора на обоях и встречаюсь взглядом с мужчиной.

— Что?

— Вы ему не отказали? — повторяет вопрос тот.

— Нет, — повторяю свой ответ.

— Почему?

— Он… меня заинтересовал, — протягиваю вдумчиво.

— Вы шутите? — прищуривается Охотник.

— Нет, — честно говорю; затем вспоминаю тему нашего последнего разговора, — так вы поедете со мной? На границу графства?..

— Да, — звучит ровный ответ.

— Хорошо, — киваю, — тогда собирайтесь — или что вам нужно для этого путешествия? Потому что я планирую выдвигаться завтра.

— Я открою портал, — произносит мужчина, вынуждая меня удивленно посмотреть на него, — так будет быстрее.

— Как скажете, — жму плечами и отворачиваюсь к окну.

Мне нужно ознакомиться с письмами, которые мне передали. Я должна своими глазами увидеть, что эти отношения были именно такими, какими я их себе представила.

Не замечаю, сколько времени проходит прежде, чем Охотник открывает портал и покидает меня. Моя голова забита совершенно другим. Но, как только я получаю возможность остаться наедине, ноги несут к столику с выдвижным ящиком, руки находят стопку писем, а глаза начинают всматриваться в строки…

Они и впрямь были приятелями.

Приятелями по переписке — если можно так выразиться. Мино называла его «мой друг»… и в основном делилась переживаниями о состоянии здоровья её опекуна. Среди писем нашлось и то, что раскрывало секрет прозвища покойного графа: Мино спрашивала об этом у Хана лично! Его ответ тоже был в стопке, как и все другие ответы Мастера: судя по всему, перед свадьбой с Тай-Вэем молодая графиня вернула молодому человеку все его письма, окончательно завершив общение…

Ответом на вопрос о прозвище графа Дайго послужила история о том, как замкнутый и неразговорчивый мужчина отошел от дел, отстранившись от всех политических игр, разочаровавшись в своей жизни и всех ценностях — точнее, вещах, которые таковыми считал. Этот мужчина не думал о том, как его уход воспримут остальные игроки, и нажил много врагов, сам того не ведая: знать решила, что он затаился в углу, как паук, который лишь выжидает время. Этим людям было не понять усталость старика, оставшегося в одиночестве под конец жизни и не успевшего ни обрести семью, ни познать любовь — в бесконечной попытке быть частью большой игры, ставка которой… власть в империи. Кто первым назвал графа Дайго пауком, и в какой момент это произошло — неизвестно. Но прозвище быстро прижилось и намертво прилипло к необщительному старику, которого за глаза тут же наделили всеми самыми худшими качествами.

Поджимаю губы, вспомнив, какая именно семейка приложила больше всего усилий к созданию «полного образа». Да, Минока, твой выбор второго супруга, и то, что стало с тобой в итоге, слишком напоминает мне действие закона кармы…

Но, что больше всего меня беспокоит — не повторю ли я её ошибок?

Хан очаровал меня с первой встречи. А Охотник ничего не сказал о том, что он — не подходящий кандидат, и вообще никак не прокомментировал мою заинтересованность.

Значит ли это, что я могу позволить себе увлечься им?..

Прикрываю глаза и вижу перед собой образ молодого Мастера с темно каштановыми волосами и зелеными глазами.

Слишком красив.

И очевидно молод. Сколько ему? Лет двадцать шесть?

В моём родном мире мне было тридцать, а двадцатишестилетние молодые люди казались мне незрелыми — хоть разница в нашем возрасте и не была столь велика. Однако, эти четыре года зачастую решали всё…

Здесь же я оказалась в теле двадцатидвухлетней девушки. Вероятнее всего — невинной. А юноши вокруг меня развиты не по годам — вспомнить хотя бы Ха Ру… и Хана. Таким молодым людям я бы могла доверить свою жизнь.

Но имею ли я вообще право на выбор?..

— Вы готовы? — Рэн проходит в мои покои.

Натягиваю перчатки и перевожу на него взгляд.

— Насколько это возможно — при всей моей нелюбви к подобным переходам, — произношу с вежливой улыбкой на губах.

— Вы не отправили вчера никаких писем, — неожиданно замечает мужчина.

— Скажите мне, кто ваш шпион? — продолжаю всё так же радушно.

Не позволю этому провокатору испортить мой день.

К слову, молчание после моих слов звучит красноречиво…

— И всё-таки? — Рэн продолжает давить на меня весьма тяжелым взглядом.

Знать бы ещё его суть…

— Ну, что я, по-вашему, должна была написать — и кому? — чуть сбросив уровень «радушия» уточняю всё ещё вежливо.

— Графу Байону, — отвечает Охотник, а затем добавляет, — ваш отказ, разумеется.

— Вас не касаются мои отношения с графом, — с лёгким удивлением отзываюсь.

Что это вообще за новости?

— Разве вы не мечтали о свободе? — уточняет мужчина.

— Это вы за меня мечтали о свободе, — напоминаю ему, — и я повторю, если вы не поняли в первый раз: мои отношения с Ханом вас не касаются.

— Вы зовёте его Ханом, — замечает Охотник, прищурившись.

— Он попросил меня об этом, — сухо улыбаюсь, начиная чувствовать раздражение.

Между нами нет никаких договоренностей. Почему он заставляет меня чувствовать неловкость за моё общение с Мастером?..

— Почему именно он? — спрашивает Охотник.

— Потому что он симпатичный, — отвечаю, не задумываясь; затем встречаюсь с напряженным взглядом. — Кстати, кто из вас двоих первым начал откликаться на половину имени?