Минутой раньше девушке показалось, что метеорит достал его. Изломал любимое тело, навсегда забрав его у неё. Стоило ей моргнуть, как поняла — всего лишь показалось. Магический снаряд прошёл в стороне.

Сейчас он выглядел пугающе. Раздувая ноздри, дёргал головой, реагируя на малейший шум. Пустые глаза ни на чём не фокусировались. При звуках её голоса, он стиснул рукояти мечей, готовый нанести удар.

Аврора отступила на шаг, сглатывая ком в горле.

Гвинден замер. Явно с трудом обуздал хищника.

— Я… — он усилием выбросил рычащие нотки из тона, — в порядке. Я в порядке, — добавил уже спокойнее.

Девушка хотела уже расслабиться, но приступ кашля разодрал её горло. На подставленных ладонях осталась кровь.

— Яд! Твою мать! — бросил Олег, на ходу вытаскивая антидот из сумки. — Держи. Пей-пей!

Фурия приняла флакон с бурой жидкостью и опрокинула в рот. Резь в груди неохотно отступила. Она ощутила, как постепенно расслабляется всё тело. Адреналин в крови падает. Грохочущее сердце замедляется.

— Артефакт у тебя? — отдуваясь, произнёс Зарракос.

Девушка кивнула.

Жаль, вряд ли получится истребовать награду за квест у того, что осталось от тела Соллеаса.

— Отлично. Гвинден, нужно уходить. Та мразь может привести подмогу. Это что, мечи моего брата?! — он даже замер на полушаге.

— Ага, — флегматично кивнул дроу. — Разиен передал их мне.

— Это не его собственность, чтобы вот так раздаривать! — тифлинг был в гневе. — Я перевернул полмира, пытаясь отыскать вещи Андрракоса. А он знал! Знал всё это время и молчал!

— Ты прав. Они твои. Держи, — Олег убрал оба клинка в ножны и спокойно протянул их собеседнику.

Он ведь действительно готов отдать. А я знаю, насколько непростое это оружие.

Зарракос впился взглядом в предложенные мечи, как заворожённый. В его глазах привязанность к брату и застарелая боль боролись с чувством долга.

— Ты можешь владеть ими, — наконец, произнёс он осипшим голосом. — Временно, — подчеркнул тифлинг. — Когда всё это закончится, я заберу их.

— Благодарю, — Гвин кивнул, возвращая оружие на пояс. — Я буду носить их с честью.

— Эй, кабальерос, — свистнула орчанка, — вы долго ещё расшаркиваться будете? Нам нужно уносить отсюда ноги.

— Две минуты, — дроу пришёл в себя. — Собираем трофеи и валим.

В пустом зале «Кинжала и Ножен» горела одинокая свечка. На дворе была глухая ночь, поэтому даже самые энергичные гуляки и кутилы покинули заведение. Скромный источник света скорее отбрасывал тени, чем озарял помещение.

Фурия лениво закинула в рот лепёшку, предварительно обмакнув её в соус. По факту она давно наелась, просто готовка Мирабеллы никого не могла оставить равнодушным.

Напротив неё приходили в себя Олег и Зарракос.

С момента возвращения из Брэмвора прошло больше четырёх часов. Усталая троица ввалилась в бордель, требуя еду, выпивку и самые мягкие кресла. Стальные Крысы пытались разговорить их, но орчанке, дроу и тифлингу требовалось вначале снять напряжение. Поэтому неудовлетворённые ребята ушли спать.

Каждый из них растёкся по креслу, погрузившись в свои мысли. Механически жевал, опрокидывал бокалы со спиртным и всё больше молчал. Беседа началась далеко не сразу.

— Хороший посох у смурфика, — глухо протянул Гвинден.

— Угу, — крутанула кистью Аврора. — Деймосу должен понравиться.

— Жаль, что лук сломался. Обрадовали бы Лесника, — вздохнул тёмный эльф.

— А ты не взрывай всё подряд, тогда трофеи не будут портиться, — усмехнулся Зарракос. — Простой дружеский совет.

— И как я сам раньше не догадался, — наигранно хлопнул себя по лбу Олег. — В следующий раз увижу, что тебя пытаются выпотрошить, не буду так спешить. Продумаю план, чтоб наверняка добыча не пострадала. Согласую его со всеми участниками…

— Ладно-ладно, — отмахнулся тифлинг. — Я понял. Когда дело касается безопасности моего драгоценного тела, тебе следует проявить великую поспешность, — витиевато закончил он.

Снаружи раздался какой-то шум. Постепенно он приближался, пока не превратился в гулкий топот ног. Внутрь зала ворвался запыхавшийся Лесник. Минотавр так спешил, что аж взмок. Здоровяк открыл рот, но заговорить не успел.

Фурия вначале ощутила, как их сметает прочь, крутя и перебрасывая через мебель, а лишь потом уловила оглушительный звук взрыва.

Антариэль из рода Бел-Харен, третий по счёту владыка Империи Света, гарант мира и спокойствия на всей территории Корлэнда, архимаг водной и воздушных стихий педантично резал яблоко.

Он любил аккуратность во всём. Настолько же сильно государь ненавидел грязь и неряшливость. Во внешнем виде. В мыслях. В делах. Потому что они являлись симптомами лени, расхлябанности или низких моральных качеств.

Лицо, от которого зависела безопасность миллионов поданных, не могло позволить себе все эти черты. Не мог позволить себе он и окружение, воплощающее подобные пороки. Потому что император, как говаривал ещё его батюшка, держит ответ перед своими предками и потомками. Они являются самыми строгими судьями, которые однажды непредвзято оценят всё, чего ты достиг.

Антариэль скупыми движениями делил яблоко, потому что это мешало ему взять нож и вогнать его Вираану прямо в глаз. Во-первых, официальный глава Императорских Когтей — его охраны, а также по совместительству негласный начальник разведки не заслужил подобной участи. Тот всегда трудился исправно и честно. А во-вторых, только поддающийся эмоциям истерик наказывает гонца за плохие вести. Ещё одно изречение его батюшки.

— Информация проверена? — сухо уточнил император, отложив приборы.

— Я получил два независимых подтверждения, Ваше Величество, — кивнул Вираан. — От ректора Брэмвора и моего собственного агента.

Гаэллин мёртв. Бездна! Почему это не мог быть Гариэль?

Самодержец не позволил себе ни одной минуты, чтобы прочувствовать те эмоции, что всплыли внутри него после слов Вираана. Он привык запирать их под надёжным замком, не позволяя влиять на свои решения. Даже если прямо сейчас он хотел что-нибудь сломать. А лучше, кого-нибудь убить. Вполне конкретную особь.

«Лицу царствующему надлежит быть честным, прежде всего, с собой». Очередная мудрость отца, коих он имел бесконечный запас. Так вот, император готов был признать, что жизнь своего законнорождённого сына он с радость бы обменял на жизнь бастарда.

Потому что Гариэль пошёл в мать. Такой же слабохарактерный, эмоциональный и нежный. Он не имел особых успехов ни в боевых искусствах, ни в государственных науках. Хотя и копировал внешность самого государя. Такие же золотистые волосы, правильные, кто-то сказал бы «смазливые», черты лица и голубые глаза.

Монарх видел это добродушное, коровье выражение лица, будто на яву.

А вот Гаэллин явно характером, пусть и не внешностью, пошёл в отца, хотя его мать и являлась обычной служанкой. Пробивной, уверенный и рассудительный. Своим собственным трудом тот добился титула архидруида. Своим собственным умом и упорством получил позицию личного ученика у Магистра Даркасса́на.

Лишь единожды Антариэль помог своему отпрыску. Повелел Патриарху Сильнару из Дома Изумрудной Ветви взять малыша в свой Дом. Признать его своим бастардом.

Среди многообразия дочерей и на фоне откровенно бесполезного сына, Гаэллин выделялся так же, как тигр среди овец. Оттого сильнее была утрата.