– Нас Вороний Глаз послал сражаться с ладьями, а его люди тем временем брали замки, деревни и женщин. Что, хотелось бы знать, осталось на нашу долю?

– Слава.

– Слава вещь хорошая, но золото лучше.

– Вороний Глаз говорит, что Вестерос будет наш целиком, – пожал плечами Виктарион. – Бор, Старомест, Хайгарден... там ты и поживишься. Хватит разговоров, я голоден.

По праву крови Виктарион мог сидеть на помосте, но есть в обществе Эурона и его приспешников он не желал и потому сел рядом с Ральфом Хромым, капитаном «Лорда Квеллона».

– Великая победа, – сказал ему Ральф. – Победа, достойная лорда. Ты должен получить остров в награду.

Лорд Виктарион... Почему бы и нет? Не Морской Трон, конечно, но все-таки кое-что.

Гото Харло, сидящий напротив, отшвырнул обглоданную кость и наклонился к нему.

– Рыцарь, мой кузен, получит Серый Щит – слыхал?

– Нет еще. – Виктарион отыскал взглядом сира Харраса Харло – тот, высокий, длиннолицый и строгий, пил вино из золотого кубка. – С чего Эурону вздумалось дать ему остров?

Гото подставил пустую чашу бледной молодой женщине в синем бархатном платье с золотым кружевом.

– Рыцарь в одиночку взял Гримстон. Водрузил свой штандарт под стенами замка и вызвал Гримов на бой. Один ответил на вызов, потом другой, потом третий. Он убивал их одного за другим... хотя нет, двое сдались. Когда пал седьмой, септон лорда Грима решил, что воля богов ясна, и сдал Рыцарю замок. Теперь его лордом сделают, а мне это на руку, – засмеялся Гото. – Стану наследником Чтеца заместо него. Горбун Гото, – он стукнул себя чашей в грудь, – лорд Харло.

– Семеро, говоришь, их было? – Любопытно, как покажет себя Приход Ночи против Виктарионова топора. У Виктариона еще не бывало противника с валирийским мечом, но Харрасу Харло он в юности задавал трепку неоднократно. Тот в те времена дружил со старшим сыном Бейлона Родриком, павшим под стенами Сигарда.

Пир был хорош. На столы подавались наилучшие вина, мясо с кровью, фаршированные утки, целые корзины крабов. Прислужницы, как не преминул заметить Виктарион, были разодеты в бархат и тонкую шерсть. Сначала он принял их за кухонных девок, нарядившихся в платья леди Хьюэтт и ее дам, но Гото сказал ему, что это сама леди Хьюэтт с дамами и есть. Вороний Глаз велел им прислуживать за столом для смеху. Всего женщин было восемь – сама хозяйка, еще красивая, хотя и располневшая малость, и семь молодых, от двадцати пяти до десяти лет, ее дочери и невестки.

Лорд Хьюэтт, как ему и подобало, сидел на высоком месте в парадных одеждах с гербом своего дома. Руки и ноги ему привязали к стулу, в рот вместо кляпа воткнули огромный корешок хрена. Говорить он не мог, но все видел и слышал. Вороний Глаз занял почетное место по правую руку от лорда. На коленях у него сидела хорошенькая пышнотелая девушка лет семнадцати-восемнадцати, босая и растрепанная, обхватив его руками за шею.

– А это кто? – спросил Виктарион своих сотрапезников.

– Побочная дочь его милости, – ухмыльнулся Харло. – Раньше она за столом прислуживала, а ела вместе со слугами.

Эурон водил синими губами по ее горлу, а девушка хихикала и шептала ему что-то на ухо. Он уже покрыл ее белую шею и плечи следами своих поцелуев, похожими на розовое ожерелье. Послушав ее, он громко рассмеялся и стукнул кубком по столу, призывая к молчанию.

– Дамы, – крикнул он высокородным служанкам, – Фалия беспокоится, как бы ваши красивые платья не заляпали вином и не захватали сальными пальцами. Я обещал, что после пира она сможет выбрать из ваших вещей, что захочет, поэтому вам лучше раздеться.

Хохот прокатился по залу, а лорд Хьюэтт побагровел до синевы – никак лопнет сейчас, подумал Виктарион. Женщинам поневоле пришлось подчиниться. Самая младшая заплакала было, но мать утихомирила ее и распустила ей на спине шнуровку. Обнаженные теперь, они продолжали расхаживать вдоль столов и наполнять вином опустевшие чаши.

Он позорит Хьюэтта, как когда-то опозорил меня, думал капитан, вспоминая, как рыдала жена под градом его ударов. На Щитовых островах, как и на Железных, браки между родственниками не редкость. Одна из этих голых красоток вполне может быть женой Талберта Серри. Одно дело убить врага, другое – лишить его чести. Рука Виктариона с промокшей от крови повязкой сжалась в кулак.

Эурон тем временем сбросил с колен свою замарашку и взобрался на стол.

– ЭУРОН! – подняли крик капитаны, топая и стуча кубками. – ЭУРОН! ЭУРОН! ЭУРОН! – Второе вече, да и только.

– Я поклялся отдать вам Вестерос, – начал Эурон, когда гам поутих, – и сейчас вы можете отведать, каков он на вкус. Знаю, вам это на один зуб – но мы еще попируем, пока ночь не настала! – Факелы на стенах ярко освещали синие губы и голубой глаз Эурона; казалось, что и сам он, как факел, горит буйным пламенем. – То, что кракен схватил, он больше не выпустит. Эти острова были когда-то нашими и теперь снова наши – но нужны сильные люди, чтобы их удержать. Встань же, сир Харрас Харло, лорд Серого Щита. – Рыцарь встал, положив руку на лунный камень в эфесе Прихода Ночи. – Встань, Андрик-Неулыба, лорд Южного Щита. – Андрик отпихнул своих бабенок и поднялся из-за стола, словно выросшая из моря гора. – Встань, Марон Вольмарк, лорд Зеленого Щита. – Шестнадцатилетний юнец, похожий на кролика, робко повиновался призыву. – И ты, Нут-Цирюльник, лорд Дубового Щита.

– Лорд? – хрипло повторил Нут, явно опасаясь, что над ним зло подшутили.

Виктарион ожидал другого – он думал, что Эурон сделает лордами своих приближенных: Стонхенда, Рыжего Гребца, Лукаса-Левшу Кодда. Щедрость приличествует королю, говорил он себе, но тайный голос шептал ему, что эта щедрость добра не сулит. Подумав немного, он увидел все в истинном свете. Рыцаря Чтец выбрал своим наследником, Андрик-Неулыба – правая рука Дунстана Драмма, юный Вольмарк – потомок Черного Харрена по материнской линии. А Цирюльник...

– Откажись! – прошипел Виктарион, схватил его за руку. Нут воззрился на него, как на безумного.

– Отказаться от земель и от лордства? Ты-то небось меня лордом не сделаешь. – Он вырвал руку и встал под громогласные крики пирующих.

Теперь он крадет уменялюдей, думал Виктарион. Король между тем велел леди Хьюэтт налить ему вина и высоко поднял чашу.

– Пьем за лордов Четырех Щитов, капитаны и короли! – Виктарион выпил вместе со всеми. Нет вина слаще того, что отнято у врага. Так говорил отец – а может быть, Бейлон. Когда-нибудь я буду пить твои вина, Вороний Глаз, и отниму у тебя все, чем ты дорожишь. Но дорожит ли Эурон хоть чем-нибудь в этом мире?

– Завтра мы снова поднимем свои паруса, – объявил король. – Наполните бочки ключевой водой, заберите отсюда все зерно и всю солонину, загоните на корабли овец и коз, сколько сможете увезти. Те из раненых, кто способен грести, сядут на весла, прочие останутся с новыми лордами, чтобы оборонять острова. Торвольд и Рыжий Гребец тоже доставят нам продовольствие. Мы превратим наши палубы в курятники и свинарники, зато обратно вернемся с драконами.

– Когда же это будет, ваше величество? – подал голос лорд Родрик. – Через год? Через три? Ваши драконы живут на другом конце света, а у нас на дворе осень. – Родрик вышел вперед, чтобы высказать все свои опасения. – Винный пролив стерегут неприятельские галеи. Воды вдоль пустынного дорнийского берега изобилуют водоворотами, скалами и мелями, а причалить там почти что и негде. За Дорном лежат Ступени, где помимо штормов гнездятся пираты из Лисса и Мира. Если в путь отправится тысяча кораблей, едва ли триста из них преодолеет Узкое море... и что же потом? Ни Лисе, ни Волантис не будут нам рады. Где вы намерены брать пресную воду и провизию? Первый же шторм раскидает нас в разные стороны.

На синих губах Эурона заиграла улыбка.

– Шторм – это я, милорд. Первый и он же последний. На «Молчаливом» я совершал путешествия куда дольше и опаснее этого. Не забывайте, что я плавал по Дымному морю и видел Валирию.