– ...слишком много, – перебила его Серсея. – Я бы охотно укоротила ей язычок.

– Не говорите так! – закричал вдруг Томмен, весь покраснев. – Вы не смеете ее трогать. Я король, а не вы.

– Что ты сказал? – не веря своим ушам, проговорила Серсея.

– То, что я король. Я решаю, кому отрезать язык, а не вы. Я не позволю вам тронуть Маргери. Я запрещаю.

Серсея за ухо потащила вопящего Томмена к двери, где стоял на страже сир Борос Блаунт.

– Сир Борос, его величество забывается. Извольте проводить его в спальню и вызовите к нему Пейта. Я хочу, чтобы на сей раз Томмен собственноручно высек этого мальчика. До крови. Буде его величество откажется или молвит хоть слово против, позовите Квиберна и прикажите ему отрезать Пейту язык, чтобы его величество узнал цену дерзости.

– Как вам будет угодно, – нерешительно поглядывая на короля, ответил сир Борос. – Прошу вас, ваше величество, пойдемте со мной.

Когда настала ночь, Джаселина развела огонь в очаге, а Доркас зажгла свечи. Открыв окно, чтобы подышать воздухом, Серсея увидела, что тучи набежали снова и скрыли звезды.

– Как темно, ваше величество, – промолвила Доркас.

Да, темно... но все же не так, как в Девичьем Склепе, или на Драконьем Камне, где лежит обожженный, израненный Лорас, или в темницах под замком. При чем здесь темницы? Она дала себе слово больше не думать о Фалисе. Поединок, подумать только! Фалиса сама виновата – нечего было выходить замуж за такого болвана. Из Стокворта известили, что леди Танда скончалась от воспаления в груди, последовавшего за переломом бедра. Теперь леди Стокворт – полоумная Лоллис, а Брони – ее лорд. Танда мертва, Джайлс умирает – хорошо хоть, Лунатик здоров, иначе при дворе дураков бы вовсе не стало. Королева улыбнулась, опустив голову на подушку. Поцеловав Маргери в щеку, она ощутила вкус ее слез.

Ей приснился старый сон – три девочки в бурых плащах, старуха, пахнущий смертью шатер.

В шатре, высоком, с острым верхом, тоже было темно. Серсее очень не хотелось туда заходить – так же, как в десять лет, – но подружки смотрели на нее, и она не могла отступить. Во сне, как и в жизни, их было трое. Толстая Жанея Фармен держалась позади, как всегда. Чудо, что она до сих пор не сбежала. Мелара Гетерспун была смелее, старше и красивее, хотя и пестрела веснушками. Они втроем ночью потихоньку встали с постелей, завернулись в грубые плащи с капюшонами и прокрались через турнирное поле. Мелара слышала, как шептались между собой служанки: колдунья, мол, может проклясть человека и заставить его влюбиться, умеет вызывать демонов и предсказывать будущее.

В жизни девочки хихикали и переговаривались на ходу, испуганные и взволнованные в равной мере. Во сне дело обстояло иначе. Рыцарские павильоны стояли темные, а сами рыцари и их слуги, попадавшиеся навстречу, были сотканы из тумана. Девочки шли долго, их факелы совсем догорели. Серсея видела, как они жмутся друг к дружке. Поворачивайте назад, не ходите туда, хотела сказать она – и не могла выговорить ни слова.

Дочь лорда Тайвина вошла в шатер первая, Мелара Гетерспун – вторая, Жанея – последняя, прячась за спинами подруг, как всегда.

Внутри их встретили запахи. Корица, мускатный орех, перец – красный, белый и черный. Миндальное молоко, лук, гвоздика, лимонник, драгоценный шафран, еще более редкие пряности. Свет давала только железная жаровня в виде головы василиска. Тусклый зеленый свет, от которого стены шатра походили на мертвую гниющую плоть. В жизни тоже так было? Серсея уже не помнила.

Колдунья спала – как во сне, так и в жизни. Не тревожьте ее, хотелось крикнуть Серсее. Никогда не будите спящую колдунью, глупые вы девчонки. Но она ничего не могла сказать, а девочка сбросила плащ, пнула тюфяк, на котором лежала колдунья, и сказала: «Вставай и предскажи нам судьбу».

Магги-Жаба открыла глаза, и Жанея с визгом бросилась вон из шатра. Глупая толстушка Жанея, с лицом как тесто, боявшаяся всего на свете, на поверку оказалась умнее всех. Она до сих пор живет на Светлом острове, вышла за знаменосца своего брата и родила с дюжину ребятишек.

Желтые глаза старухи слиплись от какой-то дряни. Когда муж привез ее с востока вместе с грузом пряностей, говорили в Ланниспорте, она была молода и красива, но годы и колдовское ремесло оставили на ней след. Она была приземистая, вся в бородавках, с зелеными брылами. Зубы у нее все выпали, груди свисали до самых колен. Вблизи от нее пахло болезнью, дыхание тоже отдавало чем-то нечистым.

– Ступайте прочь, – сказала она хриплым шепотом.

– Мы пришли узнать свое будущее, – ответила на это маленькая Серсея.

– Уходите, – повторила старуха.

– Мы слышали, что ты умеешь предсказывать, – сказала Мелара. – Мы хотим только знать, за кого выйдем замуж.

– Уходите, – в третий раз повторила Магги. Послушайтесь ее, крикнула бы королева, если б могла. У васеще есть время. Бегите, глупые!

– Предсказывай, – подбоченилась девочка с золотыми кудряшками, – иначе я пойду к моему лорду-отцу и попрошу, чтобы тебя высекли.

– Ну пожалуйста, – умильно подхватила Мелара. – Скажи, что нас ждет, и мы сразу уйдем.

– Кое у кого будущего нет вовсе, – страшным низким голосом пробубнила Магги и поманила девочек к себе. – Что ж, подходите, раз такие упрямые. Подите сюда, мне нужна ваша кровь.

Мелара побледнела, а Серсея ни чуточки. Не станет львица бояться жаб, даже самых старых и безобразных. Ей бы послушаться колдуньи и убежать – вместо этого она взяла кинжал, который дала ей Магги, и провела кривым лезвием по большому пальцу – себе и Меларе.

В зеленом шатре кровь казалась не красной, а черной.

– Давайте сюда, – пожевав беззубым ртом, приказала Магги. Серсея протянула ей руку, и та припала к ранке деснами, мягкими, как у новорожденного младенца. Королева до сих пор помнила их холодное, ни на что не похожее прикосновение.

– Можешь задать мне три вопроса, – сказала затем колдунья. – Спрашивай или уходи. – Уходи, молила во сне королева, прикуси язык и беги. Но девочка была слишком неразумна, чтобы бояться.

– Когда я выйду замуж за принца? – спросила она.

– Никогда. Ты выйдешь за короля.

Девочка наморщила лоб под золотыми кудряшками. Годы спустя она решила, что станет женой Рейегара, лишь когда умрет его отец, король Эйерис.

– Так я буду королевой? – задала она свой второй вопрос.

– Будешь, – злобно поблескивая желтыми глазами, сказала Магги. – Будешь, пока не придет другая, моложе и красивее. Она свергнет тебя и отнимет все, что тебе дорого.

– Пусть попробует, – гневно вспыхнула девочка. – Я скажу брату, и он убьет ее. – Она и тогда не остановилась, упрямица, – ведь у нее остался еще один, последний, вопрос. – У нас с королем будут дети?

– О да. У него шестнадцать, у тебя трое.

Этого Серсея не поняла. Порезанный палец болел, кровь капала на ковер. Как же это возможно? – хотела спросить она, но вопросы все вышли.

Старуха, однако, еще не закончила с ней.

– Золотые короны для всех троих, золотые саваны. А когда ты утонешь в слезах, придет валонкар, и сомкнет руки на твоем белом горле, и выдавит из тебя жизнь.

Предсказание не понравилось девочке.

– Какой еще валонкар? Чудище из сказки? Лгунья, гадкая жаба, вонючая старая дикарка! Ни одному твоему слову не верю. Пойдем, Мелара, нечего слушать ее болтовню.

Она потянула Мелару за руку, но та вырвалась.

– Я тоже хочу задать свои три вопроса, – заявила она и выпалила: – Выйду ли я замуж за Джейме?

Дура. Королева и теперь испытывала гнев, вспоминая об этом. Джейме даже не знал, что она есть на свете. В ту пору для брата Серсеи в жизни существовали только мечи, собаки и лошади... и сама Серсея, сестра-близнец.

– Ни за Джейме, ни за другого, – ответила Магги. – Твое девичество заберут черви. Твоя смерть сейчас здесь, с нами, малютка. Чувствуешь ее дыхание? Она совсем близко.