Повозка прогрохотала по камням и приблизилась к кованым воротам, которые охраняли такие же солдаты в красных мундирах, вооруженные саблями. Стражники открыли ворота, впустили повозку внутрь и тут же захлопнули их снова. Пленники очутились в большом дворе за крепостной стеной. Повозка подъехала к массивным дверям, у которых тоже стояли на страже солдаты. Двери распахнулись; стражники тычками заставили мальчишек и Крюка слезть с повозки и войти внутрь.

Они очутились в громадном холле. Пожалуй, никому из них прежде не доводилось бывать в таком большом помещении. Сводчатый потолок был таким высоким, что под ним легко мог бы поместиться корабль со всеми мачтами. В окна, находящиеся под потолком в боковых стенах, били косые лучи солнца, озарявшие огромное пустое пространство. Пленников провели через этот холл к высоким двустворчатым дверям, украшенным золотой римской цифрой «три»: III.

Перед дверьми стоял огромный человек, настоящий великан, в черном одеянии и с саблей на перевязи. Когда пленники и их охрана подошли к нему, он поднял правую руку, свел вместе большой палец и мизинец, а оставшиеся три пальца оттопырил. При этом он что-то крикнул. Среди незнакомых слов прозвучало одно, которое Питер вроде бы узнал, только не мог вспомнить, откуда он его знает и что оно означает. Солдаты в ответ тоже выставили три пальца и повторили ту же фразу. Затем великан трижды стукнул в двери, и обе створки распахнулись одновременно. Питер почувствовал, что веревку вокруг его пояса развязывают, а потом его вместе с другими пленниками втолкнули внутрь. Солдаты в красных мундирах остались снаружи. Двери захлопнулись с гулким грохотом.

Пленники стояли неподвижно, потому что поначалу им показалось, что в комнате царит непроглядная тьма. Но когда глаза у Питера попривыкли к темноте, он увидел впереди слабые отсветы факелов. Помещение, где они очутились, казалось довольно просторным, хотя ни стен, ни потолка видно не было, только озаренный факелами полумрак, уступающий место надвигающейся со всех сторон тьме. По обе стороны от них возвышались величественные фигуры, облаченные в черное. Питер разглядел отблески факелов, играющие на саблях. Трое из этих людей подступили ближе и толкнули пленников вперед. Питер шел первым, за ним остальные мальчишки, последним брел Крюк. Теперь Питеру стало видно, что факелы стоят по углам прямоугольного возвышения, вокруг которого выстроились около десятка темных фигур, больших и маленьких. В центре возвышения стояло большое кресло. Судя по тому, какое оно было роскошное, это был трон. Рядом с троном лежало, свернувшись кольцами, что-то длинное и темное, похожее на бухту толстого-претолстого каната.

На троне восседал человек в длинном белом одеянии. У него было круглое лицо, обрамленное длинной, растрепанной черной бородой. Глубоко посаженные глаза блеснули в свете факелов. Человек на троне рассмотрел пленников, дольше всего задержав внимание на Питере и Крюке, потом повернул голову и обратился к кому-то, кто стоял в тени за троном.

— Скажи им! — велел он. По-английски он говорил с незнакомым Питеру акцентом.

— Слушаю и повинуюсь, ваше величество король Зарбоф Третий! — отозвался высокий мальчишеский голос.

И вперед, вскинув руку в трехпалом салюте, выступил мальчик. Питер ахнул: он узнал этого мальчишку! Они вместе воспитывались в приюте Святого Норберта!

Джеймс его тоже узнал.

— Да это же Хитрюга! — воскликнул он.

Так звали этого мальчишку в приюте. Настоящее его имя было Эдвард Хитр.

— Привет, Хитрюга! Чего ты тут… — начал было Питер, но тут же осекся, увидев в глазах Хитрюги предостережение — и страх.

— Вы находитесь в присутствии его величества короля Зарбофа Третьего! — объявил Хитрюга, снова вскинув три пальца. — Вам надлежит обращаться к нему не иначе как ваше величество король Зарбоф Третий, а произнося его имя, каждый раз следует отдавать честь тремя пальцами, вот так.

— Скажи им, пусть сделают это, — велел король.

— Его величество хочет, чтобы вы сделали это, — сказал Хитрюга.

— Что? — спросил Джеймс.

— Отдайте честь, — повторил Хитрюга.

— Как? — спросил Джеймс.

— Вот так! Тремя пальцами! И немедленно! — Хитрюга еще раз показал, как складывать пальцы.

Что-то в его тоне подсказало мальчишкам, что медлить не стоит. Все пятеро медленно подняли правые руки с пальцами, сложенными надлежащим образом. Крюк исподлобья уставился на Зарбофа и руки не поднял. Зарбоф бесстрастно взглянул на пирата, потом сказал что-то на языке, которого Питер не знал. Двое людей в черном тут же схватили Крюка и поставили его на колени. Третий взял правую руку Крюка и прижал ее ладонью к возвышению, растопырив пальцы. Четвертый выступил вперед и обнажил саблю. Сверкающее лезвие повисло над самой рукой Крюка.

— Объясни ему, — велел Зарбоф.

— Тем, кто не отдает честь, — начал Хитрюга, — его величество велит отрубать большой палец и мизинец, чтобы они отдавали честь ежедневно, ежечасно и ежеминутно.

Крюк уставился на саблю, нависшую над его рукой.

— Хорошо, — произнес он.

Зарбоф кивнул. Солдаты выпустили Крюка. Он встал и медленно поднял руку в трехпалом салюте.

— Отлично! — сказал Зарбоф так весело и беззаботно, как будто все они сидели за чаем, а затем указал на Питера. — Это тебя зовут Питер?

— Да, — ответил Питер.

— Ты ведь умеешь летать, так? — спросил Зарбоф.

— Да.

— Покажи! — приказал Зарбоф.

— Боюсь, сейчас ничего не получится, — сказал Питер. — Я ранен…

— Покажи!!!

Приказ Зарбофа разнесся эхом по залу. Солдаты в черном надвинулись на Питера.

— Лучше покажи ему, а не то…

— Ладно, попробую, — сказал Питер.

Он напрягся, пытаясь взлететь. В другое время от такого усилия он стрелой взмыл бы в небо. Но сейчас он так ослабел, что всего лишь почувствовал себя чуть-чуть легче. Он напрягся сильнее, чувствуя, как кровь болезненно пульсирует в висках, но его ноги так и не оторвались от пола.

Зарбоф сказал что-то на своем языке. Один из людей в черном обнажил саблю.

— Если ты действительно умеешь летать, — сказал Хитрюга вполголоса, но очень настойчиво, — сейчас самое время это продемонстрировать!

Солдат с саблей подступил ближе. Питер зажмурился, вздохнул поглубже и изо всех сил рванулся вверх. И медленно и мучительно оторвался от пола, поднялся на шесть дюймов, на фут, на три фута и наконец на шесть. Все тело мучительно ныло, лицо сделалось мокрым от пота. Он провисел так секунд пятнадцать, а потом рухнул на пол и едва не упал, так что Джеймсу пришлось подхватить его и поставить на ноги.

Зарбоф радостно захлопал в ладоши.

— Ты научишь летать и меня тоже! — заявил он.

Питер пытался отдышаться и ничего не ответил.

— Я сказал: «Ты научишь летать и меня тоже»! — повторил Зарбоф.

— Скажи ему, что научишь его! — прошептал Хитрюга.

— Да, ваше величество, — прохрипел Питер. — Я… я попробую вас научить. Но… понимаете, чтобы летать, нужно…

— Нужно звездное вещество, — кивнул Зарбоф.

Питер вскинул голову. Зарбоф самодовольно ухмылялся.

— Звездное вещество у меня будет, — сказал он. — Столько звездного вещества, сколько надо. Ты же его для меня и отыщешь.

«О чем это он?» — нахмурился Питер.

— Да-да, летающий мальчишка, — усмехнулся Зарбоф, видя замешательство Питера. — Ты нам поможешь. А чтобы ты не улетел от нас, я буду держать здесь твоих дружков. Они станут моими слугами. Это великая честь! — Он взглянул на Хитрюгу. — Не правда ли, это великая честь, а?

— Воистину так, ваше величество король Зарбоф Третий! — ответил Хитрюга и отдал честь.

— Покажи остальных! — велел Зарбоф.

Хитрюга сделал знак, и на свет факелов выступили пять маленьких фигурок. Это были мальчишки, и Питер знал их всех. Трое были его ровесники, в приюте Святого Норберта их звали Кудряш, Болтун и Пройдоха, а двое ребят были помладше, их звали просто двойняшками. И на их лицах отражался тот же страх, который Питер видел в глазах Хитрюги.