Старый Брок стоял с важным видом и охранял своих юных спутников. Пип повернулся к Брид и опустился на колени посмотреть, что она отыскала. Оба нахмурились.

– Похоже на следы какой-то большой птицы, задумчиво проговорила Брид.

– Не знаю такой, сказал Пип.

Каспару не понравилось, что мальчик говорит с Девой, будто с равной, а не с Одной-из-Трех. К тому же его раздражало то, что в лесу эти двое так быстро сошлись друг с другом, а он остался вроде как на обочине. Сам Каспар немало времени провел в Кабаньем Лове, охотясь на разную дичь, но так и не смог вернуть себе то беззаботное отношение к лесу, что было у него в детстве, когда он в одиночестве бродил по всему миру без всякого дела.

Пока Пип с Брид обсуждали, кто же оставил такие следы, Каспар снял пса с седла и пустил его порыться среди корней упавших деревьев. Змеелов беспокоился, он прильнул к земле самой мордой, тут же выпачкал нос, чихнул и опять стал что-то вынюхивать и копать, возбужденно повизгивая. Комья грязи дождем летели из-под его лап.

– Барсука почуял, – предположил Каспар.

Пип обернулся к нему и уже собирался кивнуть, однако Брид покачала головой, глядя на привлекшую внимание собаки поваленную рябину.

– Нет, вряд ли. Посмотрите-ка, – показала она. Трог тем временем уже занялся корнями терна.

На стволе болтался мокрый клок содранной коры, под которым кишели мокрицы. В одном месте бледное дерево было гладко выскоблено и помечено несколькими царапинами – кажется, специально.

– Древесные руны? – спросил Каспар, вспоминая, что нечто похожее они видели в Каддее.

Брид кивнула и оглянулась на странные следы на земле.

– Кобольды, объявила она.

– Кобольды? – не понимая, переспросил Пип. В жизни о таких не слыхал. А я ведь всякую тварь в Лове знаю.

– Это вроде древесных человечков, начал объяснять Каспар.

– Эльфы, что ли? Оставьте, мастер Спар, я уж не маленький.

Брид бросила на него недовольный взгляд.

– Кобольды это небольшие, в половину человеческого роста, существа с тонкими руками и ногами. Они живут среди деревьев. Но я согласна, в наших местах их не бывало с рождения Морригвэн по ее словам, во всяком случае. Они смешные, глуповатые, не жестокие, но плохо понимают разницу между добром и злом. Так гласит «Книга имен».

– А что означают руны? – спросил Каспар, вглядываясь в ряд вертикальных царапин и не понимая даже, где у них начало, а где конец.

Как ни странно, Брид тоже мало что поняла.

– «Отец Леса спаси Хобомань Троллесье», прочла она, еще раз внимательно просмотрела руны, пожала плечами и, наконец, беспомощно улыбнулась. Троллесье это, кажется, в Кеолотии?

– А что тут делают кобольды, и чего это кобольды из Кеолотии говорят по-нашему, и разве Отец Леса это не просто сказка? – на одном дыхании выпалил Пип. Батя говорил, что сказка.

Брид замахала руками, будто защищаясь от града вопросов, а Брок крякнул и недовольно посмотрел на мальчика: сын дровосека был слишком уж нетерпелив.

– Большинство старых народов гоблины, феи, пикси и так далее пользуются языком Бельбидии, потому что от него происходят наречия всех земель вокруг Кабалланского моря. Однако у кобольдов рот устроен так, что звуки человеческой речи они произносить не могут. Поэтому у них есть собственный язык, непонятный для людей. Но когда они пишут древесными рунами, то все равно используют бельбидийский.

Брид остановилась перевести дыхание, и Каспар воспользовался возможностью ее перебить:

– А что с Отцом Леса?

– Существует он или нет, сказать не могу. Есть такая легенда, что это белый олень, который странствует по свету и защищает леса. Очевидно, кобольды верят в его существование. Полагаю, они пришли на это место, в бывшую священную рощу, потому что и он вполне мог бы сюда заглянуть: это что-то вроде духовного колодца, если угодно.

Вдруг Брид резко обернулась, подняла руку и на что-то указала. Каспар успел заметить, как существо, покрытое черной шерстью, бежит на длинных тонких ножках к густому кустарнику, чтобы там спрятаться.

– И как мы могли его принять за куницу? – рассмеялся Каспар.

– Я его за куницу не принимала, строго ответила Брид. Я была права: определенно, это кобольд. Хороший знак. Бельбидия становится более безопасна для старых существ, изгнанных в эпоху Новой Веры.

– Для горных волков она безопаснее не становится, сухо заметил Пип.

Брид ничего ему не ответила и посмотрела в сторону оставленных лошадей.

– Что ж, если мы навсегда здесь останемся, то волчат не найдем.

Каспар улыбнулся, увидев, как на лице Пипа появилось озорное выражение. Именно это ему особенно нравилось в мальчике. Рядом с малолетним проказником Каспар чувствовал себя куда более взрослым. Правда, многих в крепости нахальное поведение Пипа выводило из себя. Особенно им были недовольны пожилые женщины: мальчик, по их словам, «совершенно переходил всякие рамки». Каспар рассмеялся. Пип хотя бы не был таким подобострастным, как многие новые рекруты. Он, конечно, звал его «мастер Спар», но во всем остальном относился как к любому нормальному человеку. С Пипом можно было просто поговорить и вырваться из создавшегося вокруг Каспара из-за его высокого положения кольца отчужденности. Особенно важно это было теперь, когда уехал Халь.

Каспар отвязал поводья Огнебоя от корней поваленного дерева и уже собирался сесть в седло, как вдруг ощутил такое чувство, будто что-то пропало. Он ощупал себя, проверил лук и висевший на поясе кинжал и непонимающе огляделся. Наверное, показалось.

Брид тоже осматривалась по сторонам, но с гораздо более встревоженным видом.

– Где Трог? – спросила она.

Все четверо стали обеспокоенно искать собаку.

– Трог! – позвала Брид, потом сунула пальцы в рот и свистнула удивительно громко для девушки, так что в небо взлетела стая перепуганных грачей.

Ответа не было.

Крыши, нависавшие над узкими улицами, сверкали от сосулек. Халь гнал лошадь быстрой трусцой, так что кольчуга у него позвякивала: надо было как следует оторваться от Кеовульфа.

Он постарался отбросить эти мысли и поощрительно похлопал Тайну по тонкой шее, радуясь, как блестит утреннее солнце на ее гнедой шкуре, будто на полированном дереве. Молодой человек легонько пришпорил лошадь, и она пошла резво, но не теряя чувства собственного достоинства.

Не хватало только лат: Бранвульф не дал. Каспару-то барон, несомненно, выделил бы латы по первой же просьбе, сколько бы это ни стоило. А Халю пробормотал что-то о расходах на каменщиков, плотников и материалы для ремонта стен Торра-Альты. Халь надул губы. Ах, как ему нужен хотя бы нагрудник! Что за рыцарь, когда у него нет ни лат, ни сияющих на солнце доспехов для лошади? Как красиво он мог бы смотреться! Тайна была бы просто великолепна, если ее одеть в искусно выделанную и начищенную сталь. А сам Халь, как только представился бы королю, получил бы высокий и почетный пост в его армии. Можно было бы даже предложить свои услуги в качестве главного полководца!

Стоял страшный холод. Наверное, подумал Халь, Фарона не видела такой морозной зимы много лет. Во всяком случае, горожане кутались во множество слоев шерстяной ткани. Уютному теплу его медвежьего плаща они могли только завидовать. Многие ребятишки обматывали ноги каким-то тряпьем, чтобы их не так жгло холодом от выложенной сталью мостовой. Рэвик должен для них что-нибудь сделать, подумал Халь. Уж в Торра-Альте его брат ни за что не допустил бы такого.

Пригорюнившись, он снова вспомнил о своем спутнике. Они с Кеовульфом поссорились, и весь день Халь пытался держаться от здоровенного калдейца подальше, однако теперь, в тени серых дворцовых стен, подумал, что надо с ним как-то мириться. Халь развернул Тайну и стал поджидать рыцаря.