Пип натянул плащ до самого носа и стал смотреть, как звезды над головой разгораются ярче. В полудреме он раздумывал, что сейчас поделывает его сестра и беспокоится ли она о нем, и еще отправил ли барон кого-нибудь на поиски. Вдруг мастер Спар их бросил?.. Эта мысль его окончательно разбудила. К тому же серый волчонок принялся лизать ему руку. Зная, что кобольды начеку, мальчик не сводил глаз с гребня горы. Наконец стражники загомонили. Всадник вылез из-под груды волчьих шкур и пнул своего спутника.

– Вставай, они тут.

На гребне вырисовался темный силуэт всадника.

Может, просто снизу так казалось, но незнакомец выглядел необычайно худым и высоким. Стати его коня это лишь подчеркивали. Вскоре рядом с наездником появился еще один, видимый не столь четко. Вместе они поскакали вниз и растаяли в темноте, а потом опять появились, остановившись футах в двадцати от костра. Всадник вышел к ним навстречу. Пип, ослепленный ярким пламенем, мало что мог разглядеть сквозь кустарник, зато слышал тяжелое дыхание лошадей и обрывки негромко го разговора. Он растолкал Брока.

– О плате спорят, – пробормотал тот, послушав.

– Знаю. Молчи, а то не слышно.

Ветер порой менялся, относя слова, прочь, порой опять дул с востока. Один голос вроде бы принадлежал бельбидийцу, но не селянину – в нем слышались те же четкие ноты, что в речи барона и его родни, непохожие на говор простолюдинов. Что могло привести сюда бельбидийского дворянина, и зачем ему тайно, в темноте, о чем-то договариваться с кеолотианцем? Вряд ли речь шла всего лишь о волчьих шкурах.

– Я буду рад сообщить брату, что ваши люди отгоняют их на юг. В Желтых горах им не хватит еды, и они двинутся дальше, в Овиссию… А черномордые волки не ограничатся овцами. Порой они станут нападать и на людей… Тогда у нас будет повод. Их надо усмирить…

Пип нахмурился. Несомненно, они говорили о Торра-Альте. Когда очередной кусок разговора достиг его ушей, он едва не подпрыгнул.

– Что с другим нашим делом? – продолжил бельбидиец.

Слов Всадника Пип не расслышал, зато уловил ответ дворянина:

– Хорошо. Тебя вознаградят. Принц об этом позаботится.

Принц, повторил про себя мальчик, и сердце у него затрепетало. Выходит, брат короля Рэвика плетет какой-то заговор против Торра-Альты? Все знают, что он жаждет власти, и Халь об этом не раз говорил, но пойти на предательство?.. Пип гадал, что же на самом деле услышал, и что с этим делать.

С каждым шагом, который Каспар заставлял Брид сделать, замок с перламутровыми шпилями становился меньше.

– Талоркан, – шептала девушка. – Отпусти меня. Мне надо к нему. – Она попыталась выдернуть руку, безумными глазами глядя на Абалон.

– Он отравил тебя своей магией, – старался объяснить Каспар. – Это все обман.

– Он обещал мне вечную жизнь. И власть – чтобы восстановить равновесие природы в нашем мире.

– Это все обман, – мягко повторил Абеляр. – Такое под силу лишь богам.

Слезы выступили на пожелтевших глазах девушки. Она опять хотела вырваться, до крови расцарапала Каспару предплечье. Тот не обращал на боль внимания. Важно было лишь одно путь через лес.

– Давайте побыстрее! – Папоротник стоял шагах в пятидесяти от них и подпрыгивал от нетерпения. – Мы так никогда не придем!

– Мне нужна музыка, – вздохнула Брид. – Его ласковый голос…

– Пожалуйста, Брид, вспомни о своем доме, – стал просить Каспар, – вспомни о том, что нам нужно сделать. Морригвэн умирает, цепь Троицы будет разорвана, если ты не вернешься.

– Талоркан обещал, что ради меня все исправит. С помощью Свирели мы способны на все, что угодно. Он обещал!

– При всем моем уважении, госпожа, – произнес Абеляр, – Талоркан мало известен готовностью держать свои обещания. Он жаждет власти над старейшинами, и хотя у членов Круга есть свои недостатки, подобное могущество в руках одного лесничего…

– Он не один, – возразила Брид, – я буду с ним и смогу его направлять.

– Госпожа моя, я пробыл здесь достаточно, чтобы заметить, как низко ценят лесничие своих женщин. Он лишь желает воспользоваться вашим мастерством в рунном деле в конце концов, ведь вы сковали Свирель рунами.

– Лжешь! – выкрикнула Брид. – Я нужна тебе лишь затем, чтобы провести тебя через рубеж!

Нет, не эту девушку знал и любил Каспар. Что мог он сделать против песни Талоркана, раз та исполняла все ее желания?

– Брид, ты должна разорвать пелену. Сейчас ты не властна над собой. Вспомни, как ты боролась против заклятия до того, как поддалась ему, чтобы избавить меня от пытки. Борись опять. – Каспару хотелось сесть на землю и разрыдаться. Он не знал, что делать.

– Пожалуйста, пожалуйста, – подбежал Папоротник и повис у Брид на руке. – Мне надо обратно. Мне надо, понимаешь? Петрушку сожрут волки. Брид, мне больше не на кого надеяться.

Он потянул Деву за собой, и она неуверенно пошла.

– Да. Я должна спасти твою дочку, Только подожди, пожалуйста, пока я наберусь здесь сил. Ловчие уже близко, Талоркан мне поможет.

При упоминании о ловчих Папоротник подскочил и принялся оглядываться, боязливо втягивая носом воздух.

– Госпожа, он никогда не даст тебе силы, – произнес Абеляр.

Папоротник заплакал, весь дрожа.

– Мне надо домой. Пожалуйста, помоги мне. Мне надо! – Ему не хватало ума думать о чем-нибудь еще.

– Магия сильно на нее повлияла, – вздохнул Абеляр, оборачиваясь к Каспару. – Будь Брид из простецов вроде Папоротника, песня влетела бы ей в одно ухо и вылетела в другое. Так, великая сила животных в простоте их природы. Их нужды и желания чисты и прямы, оттого их трудно совратить. А вот людей… Мы хотим столь многого, что всегда найдется, за какое обещание купить нашу душу.

– Только не Брид. – Каспар отказывался в это верить.

– Может, Брид в особенности. Ведь у нее как у высшей жрицы множество забот, множество обязанностей, а она еще только юная девушка. Ее душа плачет о своих собственных нуждах. Никто на свете не может жить только ради других. К тому же она не сама выбирала этот путь. Какая-то ее часть должна страдать от всей этой ответственности, плакать о потерянном детстве. Видишь ли, она верит Талоркану потому, что отчасти в этом и вправду нуждается. Абеляр взял Брид за одну руку, Каспар за другую, и они потащили девушку дальше. Но решимость придала ей сил, и приходилось буквально бороться. Эх, был бы здесь Халь!.. Но желать, чтобы Халь оказался здесь, означало желать ему смерти. Каспар переворошил все свои мысли, ища способа пронзить темную завесу Талорканова колдовства и дотянуться до Брид. Та брыкалась и рвалась прочь.

– Подумай, что будет, если Морригвэн умрет и окажется с нами в Ри-Эрриш до того, как мы найдем новую Деву, – сказал Каспар.

– Морригвэн, – медленно повторила она, будто пытаясь вспомнить, кто это. – Тяжело… – Закашлялась. – Все мое прошлое, будто в тумане. Морригвэн…

– Морригвэн будет очень сердиться, – произнес Каспар.

Брид закусила губу и, похоже, обдумывала его слова.

– Морригвэн…

Ее глаза сузились, будто девушка пыталась разогнать серый полумрак, затенявший разум.

– Она теряет память о своей жизни, – сказал Абеляр. – Я видел такое. Песня лесничего обладает великой силой. Он может заставить человека замереть на месте или, наоборот, идти, бежать. Ему несложно проскользнуть в ее рассудок и дать надежду на то, чего она хочет.

Брид молчала.

– Для простого лучника ты знаешь много мудрых слов, – заметил Каспар.

Абеляр потер свободной рукой лоб и искоса взглянул на него.

– Спар, ты зря считаешь людей простыми. Никогда не суди человека по его ремеслу, суди по тому, кто он есть, потому что мало кто оказывается тем, кем кажется сперва. Козопас может быть переодетым принцем, познающим жизнь своего народа, а принц – разбойником, ищущим, какие бы еще земли захватить, а лучник никогда не бывает только лучником. Он чей-то отец, чей-то муж, чей-то друг или враг, и жизнь его не ограничивается колчаном со стрелами. Не суди человека, пока не попробуешь отобрать у него оружие.