Абеляр долго смотрел на юношу, не говоря ни слова и уронив руки. Потом в его глазах зажегся огонь.

– Теперь я понял, почему до сих пор нахожусь здесь. Замысел Великой Матери присутствует во всем. Я не могу возвратиться в свое время, чтобы исправить совершенную ошибку, однако в пору нужды сумею вам помочь. Нам надо вернуться домой. Ты говоришь, Свирель Абалона у вас?

– У Брид, но та не умеет ею пользоваться.

– Не важно как, важно где.

– Но когда Брид на ней стала играть, мы попали сюда.

– Нет, – махнул рукой Абеляр. – Свирель просто возвратилась домой, в Абалон, в круг дубов Дуйра, сама собою. А вас лишь потащила следом. Нам, смертным, слишком трудно управлять ее силами, как бы долго мы ни учились. Но во вселенной есть места, где грань между мирами лишь тонкая вуаль. Это как если хочешь из одной комнаты попасть в другую: проще пройти через дверь, чем сквозь стену. Свирель же ключ к двери.

– Откуда ты это все знаешь?

– Я здесь уже четыреста лет, почти в шесть раз дольше, чем живет человек. За это время можно было многому научиться. В моей камере перебывало немало душ, в том числе весьма мудрых. Даже одна шаманка была, она знала больше всех. А когда я тут оказался, в камере уже сидел старый друид. Он рассказывал, что существует лишь три предмета артефакта, как он их назвал, дающих возможность душам переходить из Ри-Эрриш в наш мир: Свирель Дуйра, Ключи Нуйн и еще Некронд, Друидское Яйцо. При помощи Свирели лорд Дуйр отправляет лесничих в мир живых и возвращает сюда. Самим членам Высокого Круга эти инструменты не нужны: они единственные, кто способен пересекать границу простым усилием воли. А Ключи Нуйн отпирают дверь в тронном зале. Дверь ведет в наш мир, потому многих невольно тянет к ней. Некронд же принадлежит миру людей, и те его бережно охраняют.

При упоминании Некронда Каспара передернуло.

– Надо добыть Свирель, – продолжил Абеляр. – Это наша единственная надежда. На вызволение Девы. Последние следы отчаяния на его лице растаяли. Если я смогу это сделать, мне самому больше не нужно будет возвращаться.

Холодная игла правды коснулась сердца Каспара. Ему тоже не нужно возвращаться. Судьба мира зависела лишь от Брид. А сам он, как и Абеляр, уже умер.

Халь проскакал до середины колонны и занял место рядом с обоими принцами. В небе на северо-западе кружили стервятники. Тудвал долго смотрел на них и наконец промолвил:

– Не на самой дороге, но слишком близко. Что скажете, Ренауд? Не дать ли лошадям поразмяться? Посмотрим, не угрожает ли что-нибудь принцессе.

Принц Ренауд недовольно взглянул на него, потом обернулся к Халю с Кеовульфом.

– Вы двое будете сопровождать меня и принца Тудвала. Лорд Тапвелл, остаетесь за старшего вместе с лордом Хардвином. Принц никогда не опускал титулы, что Халю казалось жуткой формальностью.

Чем больше торра-альтанец думал о полученном приказе, тем меньше хотел его исполнять. Среди деревьев с обеих сторон от дороги могло затаиться сколько угодно разбойников. Сопровождать принцев означало оставить Кимбелин и ее приданое почти без охраны. Из шести рыцарей только Тудвал, Кеовульф и сам Халь были вооружены мечами, копьями, дротиками, боевыми топора ми и метательными ножами, а у Тудвала на седле висела еще и палица. Втроем они составляли боеспособный от ряд, в то время как остальной эскорт принцессы довольствовался короткими мечами и пиками.

Может, принц Ренауд удаляется от повозок затем, что бы, когда случится преступление, никто не мог его обвинить? Халь подумал о том, какую роль могут играть в заговоре остальные бельбидийцы, и исподтишка взглянул на Тапвелла. Тот разъезжал взад и вперед, торжественно демонстрируя всем значимость своей особы. Хардвин выехал в голову колонны, не переставая причитать над дырой на шелковых панталонах. Халь вспомнил, как долго тот был один в лесу, и подумал, что порой надо опасаться таких тихонь.

– Не очень удачное решение, – шепнул он Кеовульфу. – Принцесса остается почти одна.

– По-моему, ты слишком волнуешься, – успокоил его рыцарь. – С ней еще сорок человек, а Кай и кеолотианские солдаты хорошо обучены. Король Дагонет любит, чтобы его люди были всегда готовы к бою.

Все же Халю приказ принца не нравился. Может, тут все, кроме Хардвина, и выше его по положению, но молчать он не станет.

– Сир, неразумно оставлять с принцессой одних Хардвина и Тапвелла.

– Умница, Халь, – простонал Кеовульф. – Всегда найдешь нужное слово.

– Командую здесь я! – гневно бросил Ренауд. – По возвращении мой брат узнает о ваших выходках.

Халю тоже было о чем рассказать королю Рэвику, так что отступать он не стал.

– Вы берете нас с Кеовульфом осматривать какую-то ерунду, а с принцессой рыцарей практически не оставляете. Или вам того и нужно? – прошипел он, глядя Ренауду прямо в лицо.

Тот удивленно заморгал.

– О чем вы говорите? Хотите назвать меня трусом? По-вашему, я боюсь остаться и охранять дам без вас?

Халь ожидал совсем другого, но Ренауд оказался куда умнее, чем он думал. Торра-альтанец собирался, было уже прилюдно обвинить принца в заговоре, однако поймал взгляд Тудвала. В присутствии кеолотианца он не мог позволить себе опозорить имя Бельбидии.

– Отнюдь нет, сир, – немедля переменил свой тон молодой человек.

– Вот и хорошо, – с облегчением ответил принц Ренауд. – Рад это слышать.

– Я ни за что не назвал бы бельбидийца трусом, – продолжил Халь. – Любой бельбидиец отважнее, чем десять кеолотианцев. Четыреста лет назад, во время войны, это было не раз доказано.

Он ожидал, что принц Тудвал яростно вступится за честь Кеолотии, но тот был занят, рассматривал черную тучу воронов, рассевшихся на скале, и явно предпочитал действовать, а не спорить о политике.

– Если вы, бельбидийцы, закончили перебранку, я собираюсь ехать туда. И, конечно же, могу поехать в одиночку. Я принц Кеолотии, мне не страшны и полсотни бандитов.

Заявление громкое, однако, не лишенное оснований. Халь видел Тудвала на турнирном поле – тот был отважен и искусен в обращении с оружием.

Принц Ренауд возмущенно поджал губы, хотел, было что-то сказать, потом развернул коня и поскакал к скале.

– Чего это они пытаются друг другу доказать? – пробормотал Огден, когда Тудвал двинулся следом за бельбидийцем.

Халь не хотел отставать от принцев, но и Кимбелин не мог бросить, не обеспечив сперва ее безопасность.

– Не отдаляйся от повозок, – велел он Огдену, а потом добавил тише: – Что бы ни приказывали Хардвин с Тапвеллом.

Мрачно посмотрев на двух дворян, молодой человек поскакал за принцами и Кеовульфом.

Тудвал и его черные псы давно уже обогнали Ренауда. Могучий боевой конь нес принца туда, где расселись насмешливые вороны, а над ними высоко в небе летали стервятники. Кеовульф ехал осторожнее, привстав на стременах и глядя по сторонам. Халь нагнал его, и рыцарь посоветовал:

– Не гони лошадь, нет нужды ломиться вперед, как последний дурак.

Халь кивнул. На голом холме они присоединились к принцам, и все вместе стали смотреть вниз с обрыва. Там текла река, а то, что Огден принял за скалу с плоской вершиной, оказалось узким каменным хребтом, обточенным ветрами и ливнями Кеолотии. Поднимался он так круто, что за скользкий камень мог уцепиться лишь болотный мирт. Конь Тудвала ржал и бил копытами, как ни старался принц его успокоить.

Ренауд недовольно взглянул на бельбидийцев.

– Что вас так задержало? От меня не отставайте. Меч у вас наготове, лорд Халь?

Кажется, он испугался, подумал Халь. И тут же напомнил себе, что нельзя позволить принцу себя одурачить.

Тудвал перевалил через гребень холма. За гомоном птиц почти ничего не было слышно. Халь, по примеру опытного Кеовульфа, задержался, чтобы осмотреться. Река такой огромной Халь никогда прежде не видел, текла быстро, но несла огромное количество ила. Она корчилась, протискиваясь сквозь узкое ущелье, словно зверь в клетке. На противоположном берегу, в дюжине футов над водой, зияло несколько черных пещер.