Я не заметил, как появились в толпе Клэн с Эрнадо. И Редрака вновь увидел лишь после того, как он бросил на стул неподвижное тело Ланса, выхваченное им из самой гущи событий…

Пригнувшись – словно это могло сделать меня менее заметным – я следил за пэлийцем, утаскивающим Дрэя. Он был не один, даже после гибели своих спутниц. Его прикрывали не менее шести человек. Если для остальных посетителей происходящее было лишь отличной возможностью «поразмяться», паля во все стороны, то эта маленькая слаженная группа умело прикрывала отход товарища.

Я видел, как скользил сквозь толпу Клэн – люди на его пути разлетались, словно сухие листья от порыва ветра. Но вот он добрался до двух рослых парней с длинными плоскостными мечами в руках и остановился, выхватывая свой собственный меч. Секунда, другая… Его начали медленно оттеснять назад. Клэнийца. Наемника. Человека, чьей профессией было убийство!

Нас обыграли.

Эрнадо расчищал себе дорогу непрерывным огнем парализатора. Веера голубых лучей укладывали отдыхать всех, попадающихся ему на пути… Но вдруг, совершенно неожиданно для меня, Эрнадо прыгнул в сторону. И не зря. Там, где он только что стоял, клокотал оранжевый огненный шар. Тяжелый плазменный бластер, военная модель. Оружие, многими презираемое за излишнюю мощность.

Мой наставник ухитрился опередить стрелка. Ускользнув из-под удара, он скрылся в одной из скальных ниш – оттуда послышался сдавленный женский визг. И сразу же у входа в его импровизированное убежище заплясало темно-желтое пламя. Если Эрнадо и не изжарится отраженным тепловым излучением, то выглянуть из ниши не сможет наверняка.

Пэлиец пинком распахнул дверь… Да нет, не распахнул, эта дверь тоже была иллюзорной. Он шагнул в нее, пронося ногу через несуществующее дерево и металлические инкрустации. Дрэй беспомощно болтался у него на спине…

Пират, контрабандист, негодяй, пьяница, болван… Единственный человек, знающий путь к Земле. Мой несостоявшийся проводник.

Будущий проводник Белого Рейдера? Другой силы, способной организовать такую охоту за не в меру болтливым Дрэем, я не знал.

Но хозяевам Белого Рейтера он не скажет ни слова.

Я поймал в прицел бластера его спину. И плавно нажал на спуск.

Никогда не убивал в спину. Никогда не убивал безоружного. Никогда не убивал невиновного.

Но Дрэй, хвастливый мошенник, возомнивший себя героем, знал то, чего не должен был знать. И, может быть, лишь два-три его слова отделяли Землю от неотвратимого кошмара: Белый Рейдер на безопасной орбите, где-нибудь возле Сатурна, и десятиметровый шарик кварковой бомбы, медленно падающий в атмосфере. Все ближе и ближе к Земле, к ее океанам и скалам, к материи, достаточно плотной, чтобы вступить в реакцию кваркового распада… И серый день Апокалипсиса, именно день – бомба затратит на уничтожение планеты несколько десятков часов. Огромная, стремительно расширяющаяся воронка, заполненная атомарной пылью… Серая язва, раковая опухоль в теле планеты. Расползающаяся пустыня из невесомой трухи, только что бывшей деревьями и цветами, домами и машинами, летящей над лесом птицей и работавшим в поле человеком. Серый вал, накатывающийся на города… Бегущие люди, которых настигает непонятная, дикая, страшная смерть… Самолеты, кружащие над рассыпающейся на атомы планетой, прежде чем и их охватит реакция отталкивания кварков…

Бывает знание, убивающее самим фактом своего существования.

Я нажал на спуск, и тонкий белый луч лазерного пистолета перечеркнул жизнь Дрэя. Жизнь, из которой мне был известен лишь крошечный эпизод – бегство от патрульного крейсера, закончившееся на планете Земля.

Попутно выстрел избавил от переживаний по поводу невыполненного задания и молодого пэлийца. Лазерному лучу все равно – один или четверо…

Одежда Дрэя вспыхнула. А тащивший его пэлиец покачнулся и упал сквозь иллюзорную дверь в коридор, ведущий к выходу, к спасению…

– Охраняй мальчишек! – крикнул я Редраку, уже не задумываясь над тем, чтобы беречь самолюбие Ланса – парализованного, но прекрасно все слышащего. И бросился к двери, за которой исчезли Дрэй и пэлийский вампир.

Ресторан больше не казался полупустым. В его «основном зале» – пещере стометровой длины и десятиметровой ширины – дрались друг с другом не меньше полутора сотен человек. И это не считая женщин, в большинстве своем оставшихся в гротах, за столиками… Передо мной мелькнуло лицо одной из них – симпатичная, худенькая брюнетка в светящемся вечернем платье. Она неторопливо разрезала ножичком бифштекс, не отрывая любопытного взгляда от развернувшейся бойни. Дура? Садистка? Психопатка?

Я упал на каменный пол, уклоняясь от сверкнувшего надо мной плоскостного клинка. Выхватил меч и парировал следующий удар. Нападавший, оказавшись без двух третей лезвия, поспешил ретироваться.

Странно – все вокруг использовали лишь атомарное оружие. Только мой экипаж и противостоящие ему похитители применяли парализаторы и лучевое оружие… Почему? Ведь нет никакого нейтрализующего поля, нет никаких законов, препятствующих использовать в бою хоть генератор антиматерии… Словно для всех собравшихся драка была в первую очередь развлечением, возможностью показать свои таланты. А какое искусство может быть в поединке, где плоскостному мечу противостоит лазерный бластер?

Что поделаешь, я дерусь по своим законам. Для меня искусство боя в победе – и неважно, каким путем… Справа сверкнул лазерный луч – и один из противников Клэна упал. Похоже, спасенный нами воин придерживался той же точки зрения…

– Сергей, сзади! – Голос Редрака срывался от страха.

Обернувшись, я увидел щуплого невысокого мужчину в причудливо расцвеченной местной одежде. С радостным ликующим лицом он заносил для удара меч. Клинок полыхал белым огнем. Непрерывная заточка, метод, который я же и ввел в обиход… Даже успей я полоснуть его мечом – занесенный клинок опустится на меня…

Он нашего столика ударил голубой луч. Стрелял не Редрак – он никак не мог вытащить свой бластер из-под одежды, а Данька. Не знаю, чего здесь было больше – уроков Эрнадо, врожденной меткости или просто удачи…

Данька попал. Схедмонец, решивший поразвлечься в компании космонавтов, застыл. Лицо его одеревенело, рот замер в идиотской ухмылке, руки замерли. Медленно, как подрубленное дерево, он повалился на пол.

Я чуть пригнулся над ним, коснулся кончиком лезвия горла. Сказал на стандарте:

– Бить лежачего нечестно. Но и нападать со спины нехорошо.

Мой меч прочертил в полу еще одну микронную щель.

– Так что мы квиты.

Дерущиеся уже успели разбиться на группки. Общая свалка превратилась в красивый, словно многократно отрепетированный поединок. Проскальзывая между увлеченными своим делом людьми, я добрался до голографической двери, за которой скрылись Дрэй и его похититель. Мертвые? Или все же еще живые…

За голографической пеленой был широкий коридор, ничем не напоминающий тот ход, которым мы пробирались в ресторан. Мягкие ковры на полу, широкие покатые ступени, плавно уходящие вверх. Свет не был ярким, но каким-то удивительно спокойным, не слепящим глаз после ресторанного полумрака; не доносилось ни единого звука. От ресторана коридор отделяла не только голографическая дверь, но и звукогасящее поле, заглушающее звон ударов и крики раненых. Правда, сейчас неброская роскошь парадного входа в ресторан была немного подпорчена.

На огромном белом ковре из натуральной шерсти ручной работы расплылось темно-красное пятно. В центре кровавой кляксы лежали Дрэй и пэлиец – неподвижные, безнадежно мертвые. Голова пэлийца была запрокинута, высунувшиеся на несколько сантиметров клыки пропороли в ковре две борозды до самой основы.

Черт побери, ну и убытков же я наделал ресторану…

Чуть поодаль замерла перепуганная троица – пожилая, но еще красивая женщина и двое темнокожих, почти черных мужчин средних лет. Где-то я уже их видел… Женщину, во всяком случае…