– Ладно, малыш, пойдем. Ты зря за меня боишься, но все равно – спасибо.

Меня разбудил настойчивый сигнал интеркома. Я взглянул на светящиеся цифры часов и соскочил с постели. До выхода из гиперпространства оставалось еще четыре часа. Должно было случиться что-то чрезвычайное, чтобы меня разбудили посреди ночи.

– Капитан слушает, – сказал я, натягивая форму. На экране интеркома появилось лицо Редрака.

– Мы проходим мимо дрейфующего корабля.

– Ну и что с того?

– Корабль подает сигналы бедствия во всех диапазонах.

– Он в обычном пространстве?

– Да.

– Действуй по уставу.

Я быстро прошел через комнаты, взглянул на Даньку – тот мирно спал в моей спальне, в ногах у него свернулся клубочком Трофей. За трое суток полета «котенок» вымахал до размеров пуделя, ничуть не утратив при этом игривости.

Пока лифт поднимал меня в рубку, я торопливо пролистал маленькую книжечку полетного устава, свод правил, единых для всех кораблей галактики. Мы были обязаны прийти на помощь – если только не видели убедительных признаков ловушки. В первом же космопорту, где мы сядем, контролеры проверят записи нашего «черного ящика», контейнера, имеющего прямой выход к компьютеру и невообразимое количество пломб. Если будет обнаружено нарушение, да еще такое, как неоказание помощи терпящим бедствие, нас объявят вне закона.

Говорят, пиратские корабли часто пользуются этим пунктом для перехвата идущих в гиперпространство торговцев.

В рубке уже были и Эрнадо, и Ланс. Я кивнул им, усаживаясь в свое кресло. Внешне стандартный пульт перед ним позволял отдавать приоритетные команды, перекрывающие сигналы с любого другого пульта и отменяющие решения центрального компьютера.

– Мы будем рядом через три минуты, – сказал Редрак. – Я запустил «мерцающий зонд».

Мерцающий зонд был сложным и дорогим устройством, способным на мгновение выйти из гиперпространства в реальный космос, собрать информацию и вновь вернуться к кораблю.

– А что обнаруживают наши локаторы?

Я мимоходом взглянул на огромный экран гиперлокатора и отвернулся. В переплетении разноцветных линий и точек, дающих отображение на плоскости пятимерного пространства, мог разобраться лишь пилот высочайшего класса. Такой, как Редрак.

– Упрощение до минимума, – скомандовал Редрак. Экран мгновенно очистился, теперь на нем были лишь две точки: мерцающая зеленым – наш корабль, идущий на сверхсветовой скорости, и неподвижная красная – чужой корабль, дрейфующий в обычном пространстве.

– Информации мало, капитан. Корабль больших размеров, сопоставим с крейсером. Защитные поля отключены, вокруг корабля – множество мелких предметов и полурассеивающееся газовое облако.

– Похоже на правду, – с сожалением сказал Эрнадо. Картина катастрофы полная, пройти мимо нельзя.

– Сейчас вернется зонд. – Редрак переключил экран обратно на сложный режим. – Он уже входит в гиперпространство.

На вспомогательных экранах появилось изображение. Чернота «настоящего» космоса, разноцветная мозаика звезд… И что-то смятое, оплавленное, напоминающее исполинский цилиндр, плавно переходящий в небольшой шар.

– Это не западня, – дрогнувшим голосом сказал Ланс. – Это крейсер клэнийских наемников! И кто-то разнес его на кусочки! Двигательный отсек оторван, боевые палубы разрушены, жилые отсеки разгерметизированы…

– Выходим из гиперпространства, – хмуро сказал Редрак. – Не понимаю, что тут произошло, но эскадра, уничтожившая клэнийский крейсер, напрашивается на неприятности, которые нам не нужны. С этими ребятами ссориться не стоит.

Пол мелко завибрировал. Наш корабль выходил в трехмерное пространство и гасил скорость. Где-то в глубине машинных палуб стремительно сжимались шары гравикомпенсаторов, поглощая чудовищную энергию торможения. За несколько минут мы сбросили скорость, близкую к скорости света – и за это придется расплачиваться неделями и месяцами полуторной перегрузки. Существовал, правда, еще один выход из положения…

Я подумал о Даньке, задыхающемся сейчас под внезапно навалившейся тяжестью, и приказал:

– Щадящий режим для капитанской каюты.

– Есть, капитан.

Индивидуальный гравикомпенсатор моей каюты включился, снижая силу тяжести вокруг себя до единицы. Я включил интерком, коротко произнес:

– Данька, оденься и оставайся в каюте до дальнейших распоряжений.

– Скорость погашена, – сообщил Ланс. – Мы в полусотне километров от цели.

– Сколько гравикомпенсаторов было задействовано на снятие инерции?

– Тридцать два процента, капитан.

– Дать команду на отстрел их в космос.

Редрак заколебался.

– Слишком расточительно, капитан… Треть общего запаса… Мы лишимся боевого резерва.

Я молча коснулся клавиш, отдавая команду со своего пульта. Корабль вздрогнул, и перегрузка исчезла. Собравшие в себя энергию торможения черные шары компенсаторов были выброшены в космос. Теперь они будут годами плыть в пространстве, распространяя вокруг себя зону гравитационной аномалии, медленно расширяясь от размеров спичечной коробки до полутораметровых шаров.

– Мы не можем ползать по «Терре», как пришибленные мухи, – сказал я. – Премии за спасение корабля будет достаточно, чтобы закупить новые компенсаторы.

Возражений не последовало. Впрочем, они уже были бесполезны…

– Спасательная команда – Эрнадо, Редрак. Возьмите два катера, аварийные зонды, спасательные капсулы. Мы с Лансом прикроем вас с корабля.

– Надеюсь, это не понадобится, – заявил Редрак, выбираясь из кресла.

– Клэнийский крейсер способен уничтожить пару-другую боевых катеров даже в таком состоянии. У него каждый метр обшивки нашпигован датчиками и излучателями.

Я кивнул. Риск был крайне велик, но, увы, неизбежен.

– Подавайте сигналы «Друг. Иду на помощь» непрерывно, – посоветовал я. – Возможно, это подействует.

Редрак вяло махнул рукой: «Знаю, знаю…» – и скрылся вслед за Эрнадо в дверях лифта.

Я снова включил интерком.

– Данька, можешь подняться в рубку. Только без нашего пушистого друга, ясно?

– Планета Клэн – это маленький скалистый мирок в системе белого карлика, известного как Дьявольская Звезда, – рассказывал я Даньке то, что когда-то слышал от Эрнадо. – Температура на поверхности колеблется от минус семидесяти до плюс шестидесяти пяти. Излучение Дьявольской Звезды убивает незащищенного человека за несколько дней. Но на Клэне есть кислород и вода, есть Храм Сеятелей, есть жизнь. Вполне соответствующая местным условиям, надо сказать… Клэнийцы гуманоиды, но диапазон условий, в которых они могут жить, немыслим. Жесткое излучение, кипящая вода, жидкий азот, ртутные и свинцовые испарения, пятипроцентное содержание кислорода – все это для них неприятная, но терпимая внешняя среда. Они столетиями воевали между собой и, войдя в галактическую цивилизацию, освоили лишь одну профессию – солдат-наемников.

– Крайне дорогих солдат, – вставил Ланс.

– Да. Нанять на несколько месяцев клэнийский крейсер под силу не каждой планете. К тому же, у них очень четкие правила чести. Они соглашаются воевать лишь в том случае, когда считают это этичным, когда их вмешательство не нарушает законов враждующих планет. Шоррэй Менхэм в свое время не смог уговорить их участвовать в захвате Тара.

– Мне кажется, дело в том, что они уважают нашу планету, – снова вступил в разговор Ланс. – Мы продаем им оружие веками…

На обзорных экранах ми видели катера Эрнадо и Редрака, кружащие вокруг разрушенного исполина. Пока никаких признаков жизни клэнийский корабль не подавал…

– Чаще всего крейсеры клэнийцев нанимают в качестве патрульных целые планетные федерации. Они охраняют торговые трассы, охотятся за пиратскими кораблями… Экипаж каждого крейсера – одна семья, в прямом смысле этого слова. Они дерутся до конца, даже если силы абсолютно неравны. Предать свой корабль для клэнийца немыслимо…