– Вращение, – Клэн не обращал никакого внимания на состояние пилота, – вращение, Редрак!

С каким-то звериным воем Редрак потянулся к пульту. Выругался:

– Да снимите вы поле, придурки!

Я несколько раз нажал клавишу отключения поля, блокируя генератор. Но прошло не меньше пяти секунд, прежде чем поле исчезло и Редрак смог закрутить корабль, поворачивая его в сторону Рейдера исправными, неиспепеленными аннигиляцией датчиками.

Белый Рейдер палил по нам из всех батарей, словно пытался приблизиться по мощности к прекратившемуся аннигиляционному распаду. Ему тоже неплохо досталось – броня почернела, навсегда утратив ту защитную силу, что спасала Рейдер от лазерного огня. Но излучающие порты были закрыты в момент взрыва, и большая часть лазеров и деструкторов сохранилась. Обшивка нашего корабля, окутанная белым туманом испаряющейся пластмассы, таяла как кусок рафинада в горячем чае. Тревожно мерцали цифры – количество электронной аппаратуры, уничтоженной деструкторами вражеского корабля.

– Решайте, капитан! – Голос Редрака напоминал стон. – Решайте! Мы еще можем уйти в гиперпрыжок!

– Он превосходит нас огневой мощью в десять-двенадцать раз. – Эрнадо не паниковал, но лицо его начисто утратило прежнюю невозмутимость.

Самыми спокойными оказались Ланс и Клэн. Пилотажный тактик, наверное, просто не умел бояться. Тысячи поколений клэнийцев учились жить и умирать без страха, и Клэн был их достойным потомком. Ну а Лансу, удерживающему бесконечными переключениями остатки приборов в рабочем состоянии, было просто не до эмоций.

Прицелы дезинтеграторов смотрели прямо на Белый Рейдер. Его потемневший корпус, казалось, светился – пространство между нами было заполнено пылью, рассеивающей лазерное излучение. Это немногим уменьшало смертоносную силу лазерных батарей, но создавало великолепный оптический эффект – космос перестал быть черным, сделался голубоватым, словно земное небо.

Клавиша, которой я коснулся, была сигналом общего залпа дезинтеграторов. Полный боезапас нашего корабля составлял почти килограмм массы. И сейчас, по моей команде, магнитные ускорители выбросили в космос весь свой груз.

Облако голубых кристалликов устремилось к Рейдеру. Долю секунды его автоматические лазерные батареи вели огонь, пытаясь испарить максимальное количество антиматерии. Потом несколько кристалликов столкнулись с заполняющей пространство пылью – и ослепительные вспышки аннигиляции сбили наводку автоматических лазеров. Капитан, а может быть, компьютер Рейдера принял единственное правильное решение.

Вражеский корабль окутало нейтрализующее поле. Огонь по нам прекратился, и Ланс шумно вздохнул, расслабляясь. Сказал:

– Девяносто процентов нашей электроники сгорело…

Эрнадо, не слушая его, спросил:

– Капитан, вы приняли решение? Это лишь временная передышка…

– Нет, Сержант. Это больше, чем передышка.

Я, наконец-то, поймал его взгляд. Эрнадо напрягся, словно собираясь с силами:

– Мне было бы легче воевать на планете…

– Нам придется воевать за планету. Смотри на экраны!

Голубые искорки ударили в борт Рейдера. И… исчезли. Секунду наш полуразрушенный компьютер переваривал информацию. Затем окрасил всю поверхность Рейдера алой штриховкой.

– Эта машина все-таки сломалась, – пробормотал Эрнадо.

– Компьютер работает! – обиженно откликнулся Ланс.

На секунду наступила тишина. Потом Клэн спросил:

– Капитан, какое вещество использовалось аннигиляторами?

– Антигелий. С небольшой добавкой изотопа антигелия "C".

Наверное, Клэн понял все сразу. Но первым отреагировал Редрак. Он, захлебываясь кашляющим смехом, сказал:

– Великолепная шутка, капитан… Антигелий с катализатором сверхпроводимости. Сверхпроводимости и сверхтекучести!

– Он растекся по всей броне, – задумчиво сказал Клэн. – Микронный слой антивещества на броне. Стоит лишь отключить нейтрализующее поле… От них не останется даже пыли. Надежно, как кварковая бомба.

Белый Рейдер висел перед нами, целый и невредимый. Совершеннейшее орудие убийства, способное разнести на атомы целую планету. Беспомощное оружие…

– Ему не поможет сброс брони? – поинтересовался Ланс.

Я покачал головой – все смотрели на меня. Так восхищенные зрители разглядывают артиста, отмочившего что-то из ряда вон выходящее.

– Нет. Это же сверхтекучее вещество. Оно перетечет на внутренний слой обшивки, если сбросить внешнюю броню.

– Нагрев, – неожиданно сказал Клэн. – При нагревании антигелий испарится.

Я снисходительно взглянул на Клэна.

– Учти, у них не работают мощные источники энергии. А разогреть всю обшивку с помощью примитивных…

– Всю поверхность не обязательно, капитан. Это же сверхтекучий гелий.

Несколько секунд я не понимал, в чем дело. Потом до меня дошло.

Инфракрасный экран расположен чуть в стороне от основных экранов, потому, наверное, что никто им в бою не пользуется. На нем очень легко засечь вражеские лазеры и деструкторы – излучающие экраны последних нагреваются при работе порядочно. Но это же сделают компьютеры, причем гораздо быстрее, и выдадут отметки-цели на главный экран…

Вот только горячее пятнышко на обшивке вражеского корабля автоматы обойдут своим вниманием. Мало ли что могло случиться! Пожар в отсеке, перегревшийся генератор…

С замершим сердцем я смотрел на голубоватый фон экрана, где ярко-алой точкой проступала подогреваемая изнутри поверхность Рейдера. Потом над красной точкой возник маленький оранжевый гейзер. Это испарялся, улетучивался в космос антигелий. А на его место стекался отовсюду новый, холодный и сверхтекучий.

Моя «гениальная» идея обернулась не полной победой, а секундной передышкой.

– Уходим, капитан? – Редрак стянул пилотажный шлем, словно показывая, что драться с Рейдером он больше не собирается.

Я кивнул. Говорить не было ни сил, ни желания. Уходим. Прячемся. Оставляем Рейдер в покое. Оставляем Землю на произвол судьбы.

– Вся энергия на генераторах гиперперехода, – скороговоркой пробормотал Редрак. – Навигатор, расчет по маякам…

Я поудобнее устроился в кресле. Несколько мгновений, Эрнадо выдаст цифры гиперпространственных координат – и накатит наркотический бред гиперперехода. Сознание, разделившееся с телом, вытворяет забавные штуки…

– Координаты маяков не фиксируются. – Голос Эрнадо дрожал.

Клэн издал нечленораздельный звук и склонился над своим пультом. Редрак закричал – я впервые услышал от него такой фальцет:

– Это невозможно! Сигналы всегда стабильны!

– Но сейчас они плывут. – Клэн явно оставался самым спокойным из нас. Я, например, впал в какое-то оцепенение. И Данька с Лансом тоже…

– Я беру прямой пеленг на планету Клэн, – продолжил наш пилотажный тактик. – Никто не против?

С трудом преодолевая неожиданный дурман, я прошептал:

– Быстрее, Клэн. Они сейчас вырвутся из капкана…

Еще несколько мгновений расчетов – и все уменьшающийся венчик антигаза над корпусом Рейдера. Нам осталось не более минуты для бегства.

– Маяк… не… фиксируется… плывет… – Голос Клэна превратился в сдавленный шепот. Он обхватил руками голову, скорчился в кресле. На коже, ставшей снежно-белой, проступили черные и зеленые пятна. Волосы на голове зашевелились, лицо задергалось, словно к каждой мышце подключили электрический разрядник. Из-под вставших дыбом волос проступил невысокий костяной гребень, тянущийся ото лба к затылку.

– Что с тобой? – Редрак принялся выбираться из кресла.

– Нет! Нет! – Клэн вскочил, полосуя свое лицо тонкими когтями, высунувшимися из пальцев. Брызнула темная кровь.

– Нет… – Клэн медленно осел обратно в кресло. – Не дамся…

– Что случилось? – Кажется, я утратил всякую способность удивляться.

– Клэн!

– Психоатака.

– Чья? – глупо спросил я. И услышал голос Ланса – тихий, лишенный всякой интонации.

– Неважно. Ответа не будет.

Лишь я понимал, что происходит. Клэн достал из кобуры бластер, и мне пришлось отреагировать.