– Масштаб стандартный. Необходима ли коррекция?

– Нет. Необходимо… вращение.

На этот раз машина меня не поняла.

– Прошу уточнения.

– Храм… То есть шар должен вращаться вокруг условной оси, проведенной в вертикальном направлении… за ось можно принять опорную колонну, изображенную на картинах.

– Скорость вращения?

Я пожал плечами. Откуда мне знать? Глупости творятся по наитию… а не по четкому расчету.

– Один оборот в секунду. И ускорение на один оборот каждые две секунды вплоть до команды «Стоп».

Шарик начал вращаться. Зеркально-черные пятна замельтешили перед глазами. Эрнадо с Лансом смотрели за происходящим издали, Редрак подошел ближе. Плененный экскурсовод вытянул шею, наблюдая за происходящим. Шар крутился все быстрее. Черные кляксы и зеркальные полосы стали сливаться в странный, неожиданно плавный и размашистый узор.

– Глобус, – тихо и растерянно сказал Данька.

Для него во всей Вселенной существовал лишь один глобус – планеты, которая называлась Землей.

Немного нечеткая, смазанная, черно-белая, словно с экрана дрянного старого телевизора, перед нами вращалась Земля. Черные контуры материков и точки островов, зеркально-белые глади морей. Обесцвеченная копия моей планеты, парящая в нежно-голубом тумане. Движение шара словно замедлялось – и карта обретала точность. Потом «глобус» дрогнул и начал раскручиваться в обратную сторону. Эффект стробоскопа. Свойство несовершенного человеческого зрения. Все это, смешанное вместе.

Нелепый черно-зеркальный узор, таящий в себе облик Земли.

– Стоп, – приказал я.

– Скорость вращения – двадцать пять оборотов в секунду, – без всякой просьбы сообщил компьютер.

– Оставить двадцать четыре.

– Выполнено.

Глобус вновь обрел четкость.

Я обернулся – за моей спиной стояли Ланс и Эрнадо, Редрак и Данька, позабытый всеми смотритель музея…

– Разрешите представить вам истинный облик Храма Сеятелей, – с веселой злостью сказал я. – А одновременно – глобус планеты Земля.

– Зачем… зачем Сеятелям копировать проклятый мир… планету, которой нет? – деревянным голосом спросил смотритель. – Именно на нашей планете, на Схедмоне… Позор…

– Успокойся, дружок, – снова ловя себя на непривычном пренебрежении, сказал я. – На всех планетах Храмы хранят один и тот же образ. Сеятели копировали свой родной мир. Землю.

Ланс издал всхлипывающий звук. Помотал головой, спросил с неожиданной и пугающей робостью:

– Принц… Сеятели жили раньше на вашей планете? Потому и закрыли ее… от всякого сброда?

Меня передернуло, как от удара током. Откуда он, этот страх, это самоуничижение перед Сеятелями?

– Я думаю, что истина куда сложнее, – задумчиво сказал Эрнадо.

Кивнув, я мысленно поблагодарил его за маску спокойствия. И сказал, повышая голос, хотя и знал – нужды в этом нет:

– Истину вам сейчас объяснят.

– Кто? – глупо спросил Ланс.

– Ты. Или Эрнадо… или Редрак, или наш любезный гид. Тот, кого Храмы используют в качестве ширмы.

Эрнадо передернулся, а Ланс отступил на шаг. Они оба знали, каково чувствовать себя марионеткой.

– Я жду ответа! – Я обвел взглядом окружающих. – Вы не оставляете меня без контроля, вы знаете, что я жив. Так отвечайте же!

– По-моему, они спрятались, – предположил Данька. – Или им стало стыдно.

Все невольно улыбнулись. Ланс и Эрнадо расслабились. Редрак осторожно потрепал Даньку по голове. Сказал:

– Молодец… Хорошая версия. Добрая…

…Поразительно, но лишенный психокода Редрак стал куда дружелюбнее. Словно из-под смытой слащавой акварели проступил рисунок пером – простой, строгий, но гармоничный…

– Они не устыдятся. – Я поморщился, вспоминая холодный, безэмоциональный диалог Храмов. – Они этого не умеют. Просто… случай не предусмотрен программой.

– И что ты предложишь, Сергей? – Эрнадо явно демонстрировал мне свою поддержку.

– Прогулку к Храму. Похоже, вреда нам не причинят… Второй закон урезан наполовину, но без первого Сеятели не могли обойтись.

– О чем ты, Серж?

– О трех мудрых законах, Эрнадо… Мне кажется, что строители Храмов их неплохо знали. Но вначале…

Я неторопливо оглядел друзей. Кивнул служителю музея, совершенно деморализованному…

– У вас есть снотворное? Или обойдетесь алкоголем? В качестве альтернативы – парализатор.

Мне показалось, что служитель даже обрадовался.

– Парализатор не поможет, музей имеет генераторы поля, – с некоторой гордостью ответил он. – Но… я согласен на алкоголь. Бутылка в шкафчике, в соседней комнате…

Редрак принес почти полную литровую бутыль с подозрительно зеленой жидкостью и яркой этикеткой. На ходу откупорил пробку, глотнул, удовлетворенно улыбнулся:

– Ореховая настойка… градусов сорок, не меньше… Выпьешь половину?

Меня передернуло. Но служитель безропотно присосался к бутылке. Отдышавшись, приложился вновь.

– Надежный и гуманный пиратский метод, – почти весело сказал Редрак. Данька заерзал и достал из кармана маленькую плитку в поблескивающей фольге. Местный эквивалент шоколада. Протянул служителю:

– Возьмите…

Служитель, давясь, жевал шоколад. Глаза у него почти мгновенно помутнели.

– Продолжим…

Я взглянул на Ланса. Он явно не оправился после воздействия Сеятелей…

– У тебя будет особое задание. Очень важное.

Парень пристально посмотрел на меня, явно соображая, сколько правды в словах…

– Храмы и те, кто за ними стоит, не должны считать, что мы прикрываемся Данькой. Ланс, ты возьмешь мальчишку и доставишь его в космопорт…

– Предатель! – растерянно и беспомощно выкрикнул Данька.

– Там ты вызовешь планету Тар. Моя просьба к принцессе – пусть мальчик некоторое время побудет под ее опекой… и твоим личным наблюдением.

– Последнее обязательно? – хмуро спросил Ланс.

– Нет, – поколебавшись, ответил я. – Не обязательно, но если мы не вернемся, а сектанты будут уничтожены, принцесса должна вернуть мальчика на Землю. С охраной и мотивированной легендой длительного отсутствия. Ясно?

– Предатель… – вяло повторил Данька. И вдруг внезапно отвердевшим голосом спросил:

– А ты не собираешься вернуться на Землю?

– Нет… – начал я. И остановился, пораженный странным тоном вопроса.

Данька покачал головой. И сказал полурастерянно-полуудивленно:

– Знаешь, Сергей, а теперь я должен тебя убить.

Я увидел, как рука Эрнадо скользнула к бластеру на поясе – и остановилась. Нейтрализующее поле… А Данька держал в руке вибронож – оружие, пробивающее человека навылет даже при слабом броске. От него надежно спасал включенный боевой костюм. Но, увы, мой не был включен.

Ланс сделал плавное движение к Даньке. Он стоял у него за спиной, и для прыжка не хватало нескольких метров. Умение убивать голыми руками – обязательный курс офицерского училища на Таре.

– Всем стоять, – тихо произнес я. – Ни одного движения. Даньку не трогать.

Мальчишка слегка раскачивался, не отрывая от меня чужого, полусонного и одновременно цепкого взгляда.

– Он под психокодом, – пробормотал Редрак. – Это уже не мальчишка, а машина смерти. Я предупреждал…

– Даниил, с тобой все в порядке? – тихо спросил я.

Мальчишка мигнул. Взгляд стал чуть осмысленнее.

– Ты понимаешь, что происходит? – продолжал я. – Тебе был дан гипнотический приказ убить меня в случае опасности для секты. Ты подчиняешься? Тогда может погибнуть Земля.

– Я вспоминаю… – внятным голосом ответил Данька. – Как меня похитили… и давали приказ… убить тебя, когда возникнет опасность, а меня попытаются удалить…

– И ты подчиняешься, – с ненаигранным любопытством спросил я. Прыжок с падением и ударом по руке… Перелом предплечья гарантирован. Ничего, у детей кости срастаются быстро.

– Нет! – В голосе Даньки послышалось явное удивление. – Что я, придурок слабовольный? Сергей, а у сектантов за главную – императрица Тара! Она не может приказать тебя убить, представляешь!