Он подходит совсем близко, его колотит как от лютой стужи, но Виктор стискивает зубы, медленно поднимает камень, но, неожиданно детёныш выпускает какую-то запредельно трогательную мелодию, в которой столько мольбы… пальцы сами собой разжимаются, и орудие для страшного убийства с хлопком падает вниз.

Не сознавая, что делает, Виктор сбрасывает с себя рубашку, окунает её в море и, брызгает водой на подсыхающую кожу детёныша. Затем падает на колени и, разрывая об мелкие камни подушечки пальцев, горстями откидывает размокшую землю из-под тела малыша. Чуть успокоившись, находит упавший камень и с помощью его гребёт под детёнышем, отбрасывая в сторону пласты земли. На счастье почва размякла и на глубине превратилась и вовсе в нечто киселеобразное, работать стало легко, главное, чтобы внизу не напороться на скалу, тогда все усилия будут напрасны. Но бог миловал, скала действительно появилась, но значительно ниже уровня берега, море тихо заходит в вырытую траншею, и Виктор оказывается в воде. От жуткого холода тело сводит судорогами, кожа теряет чувствительность, и мужчина не замечает многочисленных порезов на своих руках, он думает, что это кровь детёныша и едва не плачет, боясь не успеть спасти свою несостоявшуюся жертву.

Но вот, малыш шевельнулся, почувствовав прибывающую под ним воду, отчаянно дёргается. Виктор, напрягаясь из всех сил, старается спихнуть его в большую воду, неожиданно подошедшая так вовремя волна, помогает ему в этом, малыш соскальзывает с отмели и уходит на глубину. Мужчина, не удержавшись от рывка, падает в воду и сталкивается нос к носу с исполинской косаткой. Он зависает в ледяной воде и смотрит широко открытыми глазами в её глаза, видит большой рубец у плавника — давняя встреча с человеком и Виктора пронзает мысль — так выглядит смерть. Вибрирующие щелчки вздыбливают кожу, словно хороший массаж, косатка его изучает. Внезапно она разворачивается и уходит к своему детёнышу. Виктор сначала не понял, что произошло, может она разворачивается для нападения, но морское животное растворяется в глубине, а мужчина энергично гребёт к берегу, спотыкаясь и падая, бежит на твёрдую землю и без сил рухнул на жёсткую траву. Затем, садится и долго смотрит в море. На поверхности показывается плавник детёныша и рядом всплывает гигантская косатка.

— Счастливого пути! — кричит мужчина и смеётся. В животе от голода ревут тигры, а на душе распускаются фиалки. — Счастливой охоты… всем нам, — вспоминая сказку про Маугли, тихо добавляет он и не знает, что сказать своей голодной женщине, когда придёт к ней, неся в подарок дурацкую улыбку вместо мяса.

Нина встречает его с почерневшим лицом, она боится смотреть ему в лицо. Женщина тысячу раз пожалела, что сказала ему про детёныша косатки, и теперь эта смерть будет преследовать всю жизнь.

— Я столкнул его с отмели, — разводит руки Виктор. — Право, это не охота, а убийство, — оправдывается он.

— Какой же ты дурак! — заливается в счастливом смехе Нина, она бросается ему на грудь и со страстью впивается в губы. Мир словно рухнул им под ноги, всё завертелось в безумном порыве, миг, и острое наслаждение вспыхивает как взорвавшаяся сверхновая звезда. Мужчина и женщина даже не поняли, что произошло, они слились в единое целое… наверное, это любовь.

— Я тебя люблю, — с трепетом шепчет Нина, а он не может от неё оторваться и страстно целует в тёплые губы. — Теперь я твоя жена, — тихо произносит женщина, а в глазах бегают лукавые огоньки. — А ты ненасытен, — деланно отбивается она от его ласок, но сникает и вновь — полёт в сказочные дали.

Они забыли про голод, про всё…. и ещё бесконечно долго занимались любовью не в силах оторваться друг от друга.

— Как здесь хорошо! — раскинув руки, смеётся Нина.

— Я тебя люблю, — склоняется над ней Виктор.

Как хорошо, что есть вода, можно пить сколько угодно, вот только животы неприятно отвисают, а щёки впадают. Виктор вновь занимается рыбалкой, а Нина бродит по окрестности в поисках чего-то, что можно пожевать. Под одним камнем наткнулась на гигантскую сороконожку, отпрянула, брезгливо отряхнула руки, ковырнула палкой скопление улиток, вспомнила про французские блюда, где эти брюхоногие подаются в сухом вине, раздавила одну из них, скривилась, глядя на выползшую слизь. Нет, будет умирать с голоду, но этот деликатес не для неё. Попыталась побегать за кузнечиками, но они с наглой лёгкостью упархивают, раскрыв яркие крылья. Разворошила старые кострища, оставленные прошлыми экспедициями спелеологов, даже нашла пару высохших костей, пожалела, что она не собака, лакомство было бы ещё то! Со вздохом залезла в чужую помойку, палкой выгребла кучу разнообразного мусора, среди которого нашлись и весьма ценные вещи: ржавые банки из-под тушёнки, опять же — пустые бутылки, сломанная вилка, измочаленный целлофан — видно он будет храниться вечно и, неожиданно выкатывается сморщенная, проросшая с разных сторон… картошка, а следом ещё несколько штук. У Нины даже прерывается дыхание, рот наполняется тягучей слюной. Она без сил опускается перед воистину настоящим сокровищем и вспоминает огромные сковородки, наполненные дымящимся жареным картофелем, вперемежку с золотистым луком и всё это шкварчит и испускает дивные ароматы. Картина, представленная ею, настолько яркая, что она едва не впилась зубами в вялый картофель, но укоризненно качает головой, все сгребает, расфасовывает по карманам и, счастливая несётся к Виктору.

— Ты посмотри, что я нашла! — вываливает перед потрясённым человеком груду сморщенного картофеля.

— Нина! — только и нашёлся, что ответить мужчина.

— Срочно надо идти к твоей пещере, — безапелляционно заявляет женщина.

— Однозначно! — вскакивает на ноги Виктор. — Сколько же ты его нашла?

— Двадцать прекрасных картошек, — раздуваясь от гордости, говорит Нина.

— Ну и пир же у нас будет! — страстно целует её в губы Виктор.

— Э-э, это потом, — почувствовав его затянувшийся поцелуй, отстраняется от него Нина.

И вот, начинаются лихорадочные приготовления к предстоящему штурму ледяной пещеры. На этот раз Виктор благоразумно готовит из тряпок надёжные канаты. Из-за недостаточной длины, пришлось даже пройтись к той пещере, где он сорвался, и вытянуть ленту, которую впопыхах забыли вытащить. Нина с небывалой радостью отвязала свой лифчик и моментально нацепила на себя, она никогда не была поклонницей нудизма и ходить с неприкрытой грудью ей неловко, даже в обществе любимого мужчины. Правда, Виктору не очень это понравилось, он уже привык наслаждаться их мягкими формами с яркими пятнами в центре, которые будоражат сознание и помогают забыть о сверлящем голоде. Но, пришлось смолчать, ночью он решил сполна взять упущенную выгоду.

Лишь спустя час они добрались до пещеры. Она уходит строго вертикально и из неё явственно дует холодом. Канат сброшен, его конец звучно стукнулся о дно. Взяв с собой обломок вилки, Виктор легко спускается, а Нина замерла в тревожном ожидании на страховке.

Он отсутствует долго, не просто выцарапать подходящий кусок льда, но Виктор не торопится и вырезает достаточно правильный круг, теперь осталось, теплом ладоней, придать ему форму линзы.

Вздрогнула лента из скрученных тряпок, Нина поддалась вперёд, в возбуждении приоткрыв губы и, увидев, как из темноты появляется фигура мужчины, в нетерпении выкрикивает: — Ну что, получилось?

— Скоро будем, лопать жареную картошку! — раздаётся такой родной и желанный голос. Нина улыбается, помогает ему выбраться, рассматривает глыбу льда, в удивлении качает головой: — Неужели из этого, что-то может получиться?

— Определённо получится, — уверенно произносит Виктор, — ты только найди что-нибудь сухое.

Виктор колдует над куском льда, растирая его в ладонях, сквозь пальцы льются ледяные струи и, вскоре в его руках сверкает большая линза, тающая прямо на глазах под палящим солнцем. Не мешкая, он направляет её на груду из сухих опилок, веточек, кусочков бумаги и перетёртых листьев. Яркий луч фокусируется в центре, Нина всё ещё не до конца верит в это мероприятие, трудно представить, что холодный лёд, может создать огонь. Но курится дымок, ползёт тёмное пятно, Нина тихонько раздувает едва заметную искру и, вдруг вспыхивает пламя. Звонко смеясь, она подкладывает маленькие веточки, затем большие и вот они сидят у потрескивающего костра, с наслаждением вдыхают дым.