— Что спишь, доходяга? — его сильно пинают, Дима с испугом вскакивает, замечает устремлённый на него взгляд Идара. — Ты наловил?

— Я, — грустно отвечает Дима.

— А чего костёр не разжёг?

— Так… я…

— Понятно, тямы не хватило. Ждёшь, когда придёт добрый дядя, и всё сделает за тебя.

— Я… я рыбы наловил!!! — в великом возмущении выкрикивает Дима.

— А мы товарища потеряли. Его медведица убила.

— Как… это? — Дима растерянно повёл глазами. — Юру? — его взгляд потемнел.

— Сам виноват, — бросил Идар, поглядел на солнце, — ещё сильное, надо попробовать, — и достаёт донышко от трёхлитровой банки, присаживается к будущему очагу, ловит донышком луч, пытается сфокусировать на комке из пуха и мха. Луч превращается в огненную точку, и заструился дым, внезапно пух словно взрывается огнём, искры перекидываются на мох, пламя усиливается, бежит к тонким веткам и вот, вспыхивает настоящий костёр.

Грач с Геной Меченым нарезает тонких прутьев, а Олег ловко выпотрошил пару рыбин и нанизал на шампуры. Дима в каком-то трансе смотрит как, испуская дивные ароматы, жарится, пойманная лично им, жирная рыба. В животе начинается настоящая революция, возникает нестерпимое желание отломать кусочек подгоревшего плавника, давясь от избытка слюней, Дима отворачивается.

— Грач, что расселся, видишь, наш рыбак скоро на нас бросаться будет! Дай ему поесть, вон та рыба уже готова! — приятной музыкой звучит голос Идара и, ошалевшему от счастья Диме, дают целую рыбину.

— Смотри не объешься, — с насмешкой произносит Грач.

Дима, не обращая на хохот товарищей, вцепился зубами в сочное мясо, ещё чуть-чуть и зарычит. Он ловит своё состояние, внезапно становится стыдно, так можно скатиться до животного уровня. А ведь были прежние времена, где он восседал во главе стола, в различных блюдах покоились деликатесы, но Дима демонстративно пил газировку, в душе потешаясь, как его подчинённые, вроде как с независимым видом, украдкой таскают бутерброды с красной и чёрной икрой и запивают дорогим виски за тысячу баксов. Сейчас он готов, не разжёвывая глотать жареную картошку, хлебать постный борщ, есть ржаной хлеб, и объедаться яичницей… м-да, как давно это было. Дима обтёр рукавом жирные губы, в глазах появляется тоска. Как же так, его начальник охраны, сейчас понукает им, словно сопливым мальчишкой?! Почему всё поменялось?

— Чего не ешь, устрицы в лимонном соке вспомнил? — словно читая его мысли, насмешливо спрашивает Идар.

— Причём тут устрицы? Шёл бы ты отсюда! — неожиданно вспылил Дима и внутренне сжался от своих слов.

— Ты, я смотрю, переел, дерзить начинаешь! Допросишься, на диету посажу! — театрально поднимает брови Идар, рядом заржал Грач и Гена Меченый, а Олег удивлённо фыркнул.

— Извини, — еле выдавил Дима, лицо покрылось красными пятнами.

— Это у него от переедания! — ещё сильнее заржал Грач.

— Нет, — неожиданно серьёзно произносит Идар, — это у него проявляются атавизмы прошлой жизни. Забудь, Дима, нет её, канула вместе с Потопом, захочу, рабом тебя сделаю.

— Я извинился! — теперь уже бледнеет Дима.

— Знай, своё место… а вообще, теперь сидеть за общим столом ты не будешь. Брысь, отсюда! — брезгливо махнул рукой Идар.

Дима, сатанея от гнева, но тщательно скрывая свои чувства, опустил глаза, схватил недоеденный кусок рыбы, быстро отвалил от костра. Идар некоторое время наблюдает за ним, рядом посмеиваются спецназовцы, затем, жестом подзывает обратно: — Ладно, проехали, сиди с нами, но фамильярности больше не допускай.

— Спасибо, — еле выдавил Дима.

— Нема за что, — усмехнулся Идар, — а теперь расскажи, как рыбу наловил, крючок сделал?

— На расчёску.

— Что?

Дима показывает своё приспособление, рассказывает принцип действия, чувствует удивлённые взгляды, его распирает от удовольствия, но, скромно опускает глаза.

— Чем больше с тобой работаю, тем больше удивляюсь, умеешь нестандартно мыслить, если б не твоя спесь, был бы уже моим замом, — и непонятно, с иронией говорит Идар, или серьёзно. Рядом гоготнул Гена Меченый, но столкнувшись со строгим взглядом своего вожака, произвёл губами непонятный звук, срезал ножом лишний волосок на своей руке, затем, лениво метнул нож в ствол рядом стоящего дерева, пронзив, уснувшую на коре, стрекозу. Дима тоскливо глянул на дрожащую рукоятку, и чётко понял, замом ему никогда не стать.

Идар перехватил его взгляд, улыбнулся: — Метать ножи, и прочие острые предметы, наука небольшая, на это натруженных мозгов не требуется, лишь длительные тренировки, доводящие движения до рефлексов. Кстати, ты изготовил, на чём будем рисовать карту?

Дима утвердительно кивает, вытаскивает из кустов несколько скрученных рулонов.

— Определённо, твоя голова, в наших хозяйственных делах, вещь нужная, — хвалит Идар.

Карта зарисована, с подробным указанием всех постов и ловушек, на это ушло чуть больше недели, теперь можно и к Виктору.

Караби яйла не слишком большая территория, но сплошь в скальных образованиях, множество карстовых воронок, путаница из ущелий и долин — настоящий лабиринт. Не зная местности, можно несколько часов плутать вокруг да около, а то, и серьёзно заблудится, но Идар хорошо знает путь к лагерю своего врага, с которым собирается заключить перемирие.

Небольшой отряд Идара останавливается на кромке леса, впереди виднеется мощный забор и дымится сожженный участок леса.

— Неужели это тот парень, что собирал у нас огрызки? — задумчиво произносит Идар и не ждёт ответа.

— Ему не огрызки были нужны, а косточки, — охотно говорит Дима.

— Зачем? А… понятно, — кивает Идар, — яблоневый сад решил вырастить, а здесь лес сжёг… стратегически правильное решение. А где он столько брёвен взял?

— Очевидно, море выбросило, — Дима со страхом смотрит на забор, где в бойницах виднеются лучники.

— Хорошо укрепился, — благожелательно произносит Идар и добавляет: — Нам бы пришлось повозиться, чтобы сломить их оборону.

— К чему сейчас такие мысли? — хмуро улыбается спецназовец Грач.

— Так… по привычке. Теперь, если нас сразу не утыкают стрелами, будем «дружить семьями», — шутит он и серьёзно добавляет: — У кого-нибудь есть белая тряпка?

— У меня трусы белые… почти белые, — внезапно краснеет Дима.

— Что ж, для белого флага пойдёт, — невозмутимо произносит Идар, а в отряде негромко заржали.

Мужчины выломали длинную ветку, Дима, под нарастающий хохот, снимает трусы, стыдливо прикрывая ладонью переднее место. Идар тоже посмеивается, но вскоре ему это надоедает, и он резко обрывает смешки. Импровизированный флаг гордо развернулся на древке и призывно затрепетал на ветру. Идар суёт его Диме: — Твои трусы, вот и будешь парламентёром. Давай… вперёд! — выталкивает он его на открытое пространство.

Дима, суетливо затянул ремень на своих штанах, неуверенно выбирается наружу и взмахивает белым флагом.

— Ближе подойди, тебя не видят! — требует Идар.

Со свистом проносится стрела, втыкается в опасной близости, Дима отчаянно закричал и лихорадочно машет флагом.

— Стой! — Виктор удерживает Антона, который собирается выпустить ещё одну стрелу. — Не иначе… белый флаг… это парламентёр. Странно, почему они через подземный ход не пошли… дай отмашку, — приказывает он.

Антон подвязывает к копью цветастую тряпку и взмахивает над забором. Некоторое время человек с белым флагом стоит, сжавшись от страха, косится назад, но вот появляется ещё один человек. Виктор обомлел — это Идар.

— Что за… — Виктор озирается и не может понять ситуации.

Викентий Петрович снимает стрелу с тетивы, опускает лук: — Что-то произошло, не нравится мне это.

Алик судорожно сдёргивает белую панаму: — Так может воспользоваться моментом и… — внезапно он устыдился своих мыслей и густо краснеет.

— Нет, стрелять в высшей степени непорядочно, — понимает его Викентий Петрович, — они парламентёры. Антон, ещё раз взмахни тряпкой, — приказывает он и ногой скидывает верёвочную лестницу.