Сами арраны называют этот металл primum aurus, «золотом Изначальных». Судя по справке Амы, это особый сплав титана, легкий, но при этом удивительно прочный. Технология его изготовления утеряна, однако обрабатывать его еще умеют, а в руинах древних городов остались большие запасы изделий, из которых можно его добыть. И номады, похоже, успешно делают и это.

Но тревогу вызывало даже не это. А то, что открылось мне, стоило взглянуть на орду вторым зрением, с изнанки.

Даже издалека над воинством номадов были заметны необычные оптические эффекты. Метрах в пяти над землей вилось несколько странных шлейфов, похожих на длиннющих воздушных змеев. Они то исчезали из виду, полностью или частично, то вновь появлялись — словно стая дельфинов, выпрыгивающих из воды и снова скрывающихся на глубине.

Что это у них за фокусы? Становятся невидимыми? Или, как я, умеют уходить на другой слой реальности? Я уже убедился, что дар мой, хоть и редкий, но вовсе не уникальный…

Щурясь от ветра, я пытался разглядеть их получше. Эх, сейчас бы какой-нибудь бинокль!

Видно было хреново — твари казались полупрозрачными, словно сотканными из тумана. Формой они напоминали китайских драконов — длинные плоские тела, высокие перепончатые гребни, огромные пасти. Но определенно это не иллюзия, а живые существа. Словно на невидимой привязи, они вьются вокруг одной точки в авангарде орды — там, где неспешно тащатся бок о бок сразу три здоровенных ящера длиной в пару вагонов метро, нагруженные громоздким обвесом.

Видимо, там их хозяин.

Зловещие Красные бури были одной из старых страшилок для обитателей Аксиса. Но, как упомянула Регина, в реальности с ними давно уже никто не сталкивался за пределами Пасти. Насколько я понимаю, это катаклизмы, похожие на те, что происходят во время Жатвы, только меньшей интенсивности. Штормы, сопровождаемые выбросами игниса, небольшими искажениями и разрывами ткани мироздания.

Уже для нескольких поколений арранов красные бури — это символ разрушительной потусторонней силы. И соответствующее прозвище Рахаманна, вождя номадов, воспринималось не более чем бравадой, способом навести ужас на противников. Однако, судя по тому, что я видел, этот титул мог быть вполне заслуженным. Что, если он действительно призвал эту бурю, а вместе с ней — и потусторонних тварей?

— Нужно уходить! — толкнув меня локтем, настойчиво повторил Энки.

— Куда? Снова под землю?

— Я бы предпочел куда-нибудь ещё подальше. Этот замок похож на мышеловку!

— Хотите сбежать? — гневно спросила Регина, услышав наш разговор. — Сейчас в крепости каждый защитник на счету!

— Ну, так чего ты ещё здесь? — фыркнула Хестия. — Давай, дуй к воротам, встречать эту ораву! Разве Жнец не должен защищать мирных жителей от всякой нечисти?

— Я думаю, это долг каждого, кто способен держать оружие, — холодно отозвалась воительница.

— Как знаешь. А вот лично я сваливаю отсюда. Надо двигать к мосту в вольные земли. Ян, ты как?

Судя по бурлению толпы во дворе замка, многие придерживались того же плана, что и Хестия. У ворот, ведущих в сторону вольных земель, была страшная давка — разномастные повозки сгрудились рядом с ними, цепляясь друг за друга бортами. Караванщики ругались, на чем свет стоит, перепалки быстро переходили в драки. Судя по воплям и мелькающим в толпе доспехам стражников, кое-где дошло и до поножовщины.

— Там сейчас жарковато… — пробормотал я.

— Да, — скривилась Хестия, сплюнув вниз. — Торгаши, что с них взять. Им надо бы бросать свой скарб и спасаться самим. А так они как крабы в ведре — только мешают друг другу выбраться. Но мы-то налегке, проскочим.

— Если только это не ловушка, — мрачно отозвался я.

Взорванный мост, отсекающий Крысиный замок от прямой дороги к анклавам. Скопившиеся у замка застрявшие караваны из Пасти. Орда номадов, налетевшая с севера… Энки прав — это мышеловка. Так что не удивлюсь, если и единственный путь к бегству тоже приведет в засаду.

— Что ты имеешь в виду? — встревожилась Регина.

— А ты подумай сама, — огрызнулся я и пробежал чуть вперед по стене, чтобы заглянуть на участок двора перед другими воротами — ведущими на тракт.

Здесь тоже царил сущий ад, но по другой причине. На мосту было не протолкнуться — под защиту стен рвались многочисленные караванщики, которых атака номадов настигла в чистом поле. Эти, в отличие от коллег внутри, побросали товар и стремились спастись сами. Впрочем, многие всё же тащили на себе какие-то тюки — видимо, самое ценное.

Я вспомнил о лагере Волкобоя, о Шале и других землянах, томящихся в клетках, и ноги сами собой понесли меня по стене в сторону ближайшего спуска.

— Эй, ты куда? — окликнула меня Хестия. — Да погоди ты!

Она неожиданно крепко ухватила меня под локоть. Ладонь у нее была маленькая, но цепкая, а хватке позавидовал бы и армрестлер. Похоже, она полностью оправилась от ран. И даже внешность её как-то неуловимо изменилось. Только сейчас, разглядев её при свете, я увидел, в чём дело.

Лицо её было грязным от пыли и потеков крови, под глазами залегли темные круги. Но исчезли застарелые шрамы, в том числе тот, что пересекал щеку от уголка рта к виску. Без этих страшных рубцов оказалось, что разбойница очень даже ничего. И гораздо моложе, чем я думал. Едва ли больше тридцати. Единственное, что по-прежнему портило впечатление — это скошенные к переносице брови и не по-женски жесткий, волчий взгляд.

Что Энки с ней сделал?

— Ты это… Что, разбегаемся? — Хестия, кажется, смутилась. Нахмурилась еще сильнее. Спохватившись, отпустила мою руку.

Я окинул быстрым взглядом нашу стихийно сформировавшуюся группу и подавил раздраженный вздох. И вот что мне с ними со всеми делать?

Ну, Энки-то понятно, ему деваться некуда, будет держаться со мной. Но вот насчётХестии я не уверен. Разбойница всегда пеклась прежде всего о своей шкуре. Отпускать её не хотелось бы — ведь я сам искал её, чтобы расспросить о Харуле. Да и вообще, она может пригодиться по дороге к анклавам…

А уж с Региной и вовсе непонятно, что делать. Пока что она ведет себя спокойно, на меня с оружием не бросается — и на том спасибо. Но и уходить она, похоже, не собирается — держится рядом, хотя и заметно, что эта ситуация её и саму приводит в замешательство. Эх, с ней бы тоже переговорить в спокойной обстановке и решить все разногласия…

Но спокойной обстановки пока точно не предвидится. Орда, надвигающаяся снаружи, явно не осаждать замок собирается, а брать штурмом. И до прямого столкновения остались буквально минуты.

Наверное, вот в такие мгновения, когда и раздумывать-то особо некогда, обычно и принимаются самые судьбоносные решения — не столько умом, сколько сердцем.

Что ж, пусть каждый из них делает свой выбор. Я-то для себя уже все решил.

— Там, снаружи, лагерь с пленными из Пасти, — сказал я громко, чтобы услышала и Регина. — Там мои сородичи. Я попробую вывести их из-под удара.

— Соваться туда, за стены — это безумие! — тут же возразила Жница. — И скорее всего, рабов и так постараются переправить в замок. Живой товар проще спасти.

— Живым товаром они перестали быть, когда мы разобрались с их хозяином, — процедил я.

— Так ты хочешь украсть рабов Волкобоя? — нахмурилась Регина. — Это серьёзное преступление. Я не могу участвовать в таком!

— Ха! А тебя что, кто-то зовёт с нами? — насмешливо огрызнулась Хестия. — Вали уже отсюда! Или, может, хочешь сдать нас стражникам?

Я покосился на разбойницу. Как это она лихо приписала себя к «нам». Впрочем, я не против.

— Хватит препираться! — отрезал я. — Пока мы тут треплемся, ворота закроют. Если вы со мной — не отставайте. Если что, Энки помнит, где лагерь.

— Но нам за тобой не угнаться! — покачал головой демон.

— Тогда хотя бы позаботьтесь, чтобы ворота были открыты, когда я вернусь.

— Как мы это сделаем?! — возмутилась Регина.

— Понятия не имею. Но, может, слова наследницы Дома Ортос здесь чего-то стоят?