— Да о тех оленях-самцах, — ответил Эуэсин. — С приближением брачного сезона старики становятся негодяями: они не позволяют молодым оленям приближаться к ним. Может быть, нашего приятеля гоняли по всей долине!

— Послушай, мне кажется, что, раз сейчас в этой стране остались только самцы карибу, юнец с нами будет всю зиму, — сказал Джейми. — Надо дать ему имя. Мне надоело звать его «Эй ты».

— Как насчёт «Отанак»? — предложил Эуэсин. — Это значит «отставший» — тот, кто отстал от своих.

— Подходит, — сказал Джейми. — Шагай, Отанак. Ужинать будем только дома. Придётся потерпеть.

В тот вечер друзья размечтались: их главный лагерь будет в укромной долине. Там можно построить уютную хижину, и у них будет неограниченный запас дров.

Но еще предстояло преодолеть много серьёзных проблем.

Нерешённым был и вопрос о пище. Обнаруженное в Укромной Долине стадо самцов карибу обеспечило бы их мясной пищей, если бы олени пробыли там всю зиму. Помимо продовольствия, мальчикам для зимней одежды безотлагательно требовались шкуры высокого качества. Кроме того (это, пожалуй, ещё важнее), чтобы продержаться целую зиму, они должны были располагать намного большими запасами жира. Значит, необходимо задержаться в Лагере Каменного Иглу, как теперь его называли мальчики, до подхода оленей-самцов.

Джейми вёл счёт дням, делая крошечные зарубки по краю свинцовой пластинки из могилы викинга. Теперь он подсчитал эти зарубки.

— Сегодня примерно пятнадцатое сентября, — сказал он, — а это значит, даже если нам очень повезёт, зима наступит не позднее чем через неделю. Может быть, самцы карибу уже прошли на юг каким-нибудь другим путём?

— Не думаю, — успокоил его Эуэсин. — Самцы не начинают перекочёвку, пока не выпадает первый глубокий снег. Потом они пойдут быстро, а когда появятся, мы тоже должны будем действовать без промедлений.

На следующее утро земля оказалась покрытой двухдюймовым слоем свежевыпавшего снега. Эуэсин поднялся на ближайший холм, стремясь хорошенько рассмотреть долину в северном направлении.

Очень долго на белом пространстве долины он не замечал ничего живого. Затем зоркие глаза мальчика-индейца различили в бледном северном небе какое-то едва уловимое движение. Он всматривался до тех пор, пока догадка не перешла в уверенность.

— Вороны! — прошептал он наконец. — Приближаются чёрные братья оленей.

Он напрягал зрение до боли в глазах и наконец за свои старания получил вознаграждение. На много миль севернее он увидел нечто напомнившее дрожание знойного воздуха в августовский день. Сомнения быть не могло: у горизонта белый снег речной долины исчез и стало казаться, что движется сама земля; большая масса оленей волной лилась по долине на юг, медленно, но непреодолимо, словно поток лавы, вытекающий из кратера вулкана.

Эуэсин поспешил в лагерь.

— Час, от силы два — и они окажутся здесь! — крикнул он, задыхаясь от быстрого бега. — Поторапливайся!

Друзья загасили костёр и разбросали комки тлеющего мха. Все вещи, валявшиеся у костра, убрали в каменное иглу. После этого, не задерживаясь ни на секунду, побежали к проходу в «оленьей ограде».

В предыдущие дни Эуэсин не раз ходил к каменным столбам ограды и набросал на каждый столб сверху пряди мха-сфагнума. Теперь гулявший по долине утренний бриз шевелил этот мох и создавалось впечатление, что каждый столб — живое существо, охотник, подстерегающий добычу.

Отсюда оленей ещё не было видно, но ветер уже принёс слабый и знакомый запах скотного двора. Мальчики поспешно договорились о том, что кому делать.

На этот раз Джейми предстояло взять винтовку и спрятаться в одном из охотничьих укрытий у прохода в ограде. С помощью Эуэсина он сложил перед своим укрытием кучу камней — защитную преграду от оленей.

Эуэсин вооружился самодельным копьём — не очень длинной толстой еловой палкой. Он прихватил её с собой из Укромной Долины. Конец палки Эуэсин заострил охотничьим ножом. Индеец притаился по другую сторону прохода за торчащей прямоугольной каменной глыбой.

Они ждали. Волнение нарастало. Джейми вспомнились слова старого Деникази о перекочёвке оленей-самцов: «Они накатываются как гром, и на протяжении целого дня мир принадлежит им. Затем, подобно грому, они удаляются, и до самого прихода весны на морозных равнинах ничто не шелохнётся». Джейми знал, что надо считать каждый выстрел. Он низко пригнулся и, напрягая зрение, следил за грядой в полумиле севернее прохода. Она мешала видеть долину.

Внезапно очертания гребня этого увала волшебно изменились. Казалось, что на лысом холме поднялся лес. Из каменистой почвы тянулись к небу тысячи переплетавшихся между собой ветвей. Словно от дуновений бриза, они плавно раскачивались.

Джейми понял: это не деревья, а ветвистые рога оленей, поднимающихся по невидимому дальнему склону. Мальчик крепко прижал приклад винтовки к плечу.

Теперь олени достигли гребня и ненадолго задержались на нём. Животные двигались такой плотной массой, что их ветвистые рога сливались в непреодолимую костяную чащу, которая тянулась к небу.

Наконец животные перевалили через гребень и стали спускаться в направлении «оленьей ограды», а на гребне холма их место заполнило новое стадо. Спустя несколько мгновений Джейми стало казаться, что коричневые тела оленей закрыли собой весь мир.

Запах оленей стал настолько густым, что у Джейми запершило в горле и он начал задыхаться.

Ему заложило уши от щёлканья голеностопных суставов и от столкновения рогов.

Мальчиком овладело чувство близкое к панике, и он не целясь выстрелил в движущуюся массу.

Уверенный в том, что ему суждено быть растоптанным в лепёшку этим бесчисленным множеством копыт, он взбежал на маленький каменистый холмик, возвышавшийся как островок, чтобы достойно встретить накатывающийся на него грозный поток. С ненадёжной вершины этой груды камней Джейми снова начал стрелять.

Его выстрелы не произвели заметного действия. Шесть или семь животных мгновенно шарахнулись назад и тут же исчезли в массе надвинувшихся тел.

Карибу были слишком плотно прижаты друг к другу и слишком захвачены общим движением, чтобы обращать внимание на ничтожные усилия Джейми, с его ружьём. Олени не отклонились от избранного направления и не замедлили своего движения.

Непреодолимый, как само море, поток невозмутимо катился вперёд.

Эуэсин на своей стороне прохода был охвачен волнением не меньшим, чем Джейми. Он также боялся, что его затопчут насмерть, но выдержка охотника пришла ему на выручку. Испуская громкие крики, Эуэсин поднялся во весь рост и своим самодельным копьём начал колоть окруживших его животных.

Скоро вокруг него выросла гора тел, похожая на бруствер укрепления. Олени продолжали движение, обтекая островок, где находился мальчик-индеец — залитый кровью и обезумевший от возбуждения.

Стоя на своей островерхой груде камней, Джейми начал понимать, что не подвергается никакой опасности. Самцы не пытались причинить ему вреда.

Он убедился, что мог бы спуститься с возвышения, стоять среди скопления животных и остаться целым и невредимым, так как олени всё равно обошли бы и не коснулись его.

Тем не менее он остался стоять там, где стоял, но паническое чувство исчезло.

Теперь мальчик стрелял только тогда, когда вблизи оказывался особенно жирный олень. Через полчаса винтовка умолкла. Достаточно.

Бесконечное шествие карибу начало гипнотизировать Джейми.

Он сидел неподвижно, как статуя, а его сознание стало постепенно поддаваться действию однообразного мелькания.

Он закрыл глаза. Бурлящее море поднимающихся и опускающихся рогов и коричневых спин струилось мимо него. Время остановилось.

А потоку не было конца…

Должно быть, прошло несколько часов, прежде чем Джейми открыл глаза и глянул со своего возвышения вокруг.

Теперь он не увидел ни одного живого оленя. К нему приближался Эуэсин, весь залитый кровью. На негнущихся ногах Джейми спустился вниз.