Однако когда мальчики возвратились, оба чипеуэя встретили их с восторгом: Джейми подстрелил двух птармиганов — белых куропаток, а Эуэсин — третьего. Индейцы изголодались по свежему мясу, и ребята подарили каждому по птице.

После еды все четверо ощущали приятную сытость — в первый раз за много дней. Тэли-куэзи для чипеуэя оказался довольно болтливым, и Эуэсин уговорил его рассказать какую-нибудь историю.

Джейми очень нравились легенды этой страны, и Эуэсин переводил ему рассказ Тэли-куэзи фразу за фразой. Тэли-куэзи рассказал про охотника, который обнаружил на снегу следы духа Вендиго. Джейми спросил, где это произошло, и индеец указал вниз по течению реки Кейзон.

— Точно я не знаю, — сказал он, — но слыхал, что это случилось вблизи Большого Каменного Дома, на расстоянии дневного перехода на север.

— Что же это за большой каменный дом? — загорелся любопытством Джейми.

— Я не видел его, — ответил Тэли-куэзи, — но рассказывают: на берегу реки Кейзон-ди-зи стоит дом, сложенный из больших камней. Он такой же формы, как деревянные дома бледнолицых, но намного старше любого белого человека. В стародавние времена дом отмечал границу наших охотничьих угодий и страны эскимосов. Никто не знает, когда он был построен и каким племенем.

В тот вечер, уже завернувшись в одеяла, Джейми прошептал:

— Эуэсин! Давай отправимся, взглянем на каменный дом!

Если говорить честно, Эуэсин в какой-то мере ожидал подобного предложения, и у него был готов ответ.

— Нет! — сказал он твёрдо. — Если мы куда-нибудь и отправимся, то только обратно, на юг, когда истекут шесть дней. Забудь об этом.

Джейми вздохнул.

— Ладно, — сказал он, — может быть, олени появятся завтра.

Олени не появились ни на следующий день, ни день спустя. Друзья заполняли пустое время рыбной ловлей, но рыба не ловилась. Они прошагали по равнине много миль, но не встретили никакой дичи. На третий день ожидания даже Эуэсин утратил спокойствие.

Оба чипеуэя ушли после полудня на охоту, но подошло время ужина, а они ещё не вернулись. Мальчики поужинали одни. Когда солнце опустилось к самому горизонту, Джейми допил свою кружку чаю и сказал:

— Съезжу-ка я проверить сети. Может быть, наберётся рыбы на завтрак.

Он спустился вниз, к каноэ, быстрым движением перевернул лодку и наполовину столкнул её в воду. Беззаботно насвистывая, Джейми положил в каноэ вёсла и, улучив момент, когда Эуэсин не смотрел в его сторону, поспешно схватил два тюка, лежавших ранее под каноэ, и забросил их в лодку. Затем с самым беспечным видом взял свою винтовку, сел в каноэ и оттолкнулся от берега. Отплыв на дюжину футов, он перестал грести, и каноэ пошло по инерции.

— Я, может быть, буду искать сети довольно долго! — крикнул он. — Сперва я должен сходить и выяснить насчёт каменного дома ниже по течению реки!

Эуэсин выронил «чайный котелок» и метнулся вниз по склону.

— Джейми! — вопил он. — Джейми, вернись! Ты не сможешь плыть по этой реке один!

Играя веслом, Джейми широко улыбнулся.

—  Я вовсе не хочу плыть один! — сказал он. Эуэсин понимал, что его провели, но в глубине души был даже рад. Он, так же как и Джейми, хотел исследовать край вниз по течению реки, но его удерживали осторожность и сознание ответственности за них обоих. Теперь, вопреки ему, решение было принято.

— Ладно! — крикнул Эуэсин. — Я поплыву с тобой!

Подгребая к берегу, Джейми рассмеялся:

— Готов поспорить, что тебе не терпится отправиться в путь ничуть не меньше, чем мне.

— Может быть, — сказал Эуэсин. Он помолчал и добавил: — Мы должны оставить чипеуэям письмо.

Возле того места, где обычно лежали каноэ, была маленькая площадка, покрытая крупным песком. На этом песке Эуэсин нарисовал стрелу, которая указывала на север. У её конца он сложил из камешков кучку, отдалённо похожую на дом. Под стрелой он изобразил понятный всем знак промежутка времени, равного двум дням, — два солнца с лучами. Потом он сел в каноэ.

Из всех больших рек, текущих в Арктике, река Кейзон — одна из самых могучих. Её колышущаяся поверхность скрывает таинственную невидимую силу, перед которой так ничтожны все усилия людей. Спускаясь по этой реке от озера Казба, мальчики не боялись её: тогда они шли с людьми, которые знали, как справляться с её мощью. Теперь же они были одни, и в сгущавшихся сумерках широкая река дышала грозным величием. Упругие толчки чёрной и густой воды, казалось, проникали сквозь борта каноэ, и друзьям порой чудилось, будто они едут на спине огромного доисторического чудовища.

Мальчики не смогли бы сказать, насколько они отдалились от лагеря и с какой скоростью движутся. Низкие берега скользили мимо, похожие на бесформенные массы чёрных туч. Несколько часов друзья напряжённо ждали, не изменится ли поведение реки к худшему. Потом Джейми заговорил — почти шёпотом, как будто боялся говорить громко в этой журчащей тишине.

— Мы, должно быть, прошли уже много миль, — сказал он тихо. — Как насчёт того, чтобы разбить лагерь до утра?

Эуэсин покачал головой.

— Ещё не время, — ответил он.

Каноэ продолжало идти. Темнота сгущалась. Потом напряжённый слух Эуэсина уловил очень слабый угрожающий звук. Слабый настолько, что он мог и просто почудиться, звук донёсся снова. На этот раз Эуэсин безошибочно распознал в нём сигнал надвигающейся опасности.

— Порог! — закричал он, и его плечи как будто ссутулились, когда, погрузив весло в воду, он бешеными взмахами погнал каноэ к смутно черневшему берегу. Джейми мгновенно поддержал его короткими, резкими гребками. Так гребут только в критическом положении. Спустя пару секунд нос лодки царапнул по прибрежным камням. Джейми выпрыгнул в холодную быструю воду, которая доходила ему до колен, и потянул каноэ в безопасное место, к берегу. Эуэсин присоединился к нему, и мальчики подняли лодку со всеми пожитками наверх, где начиналась плоская равнина.

Короткая полярная ночь уже кончалась. Небо на востоке полыхало тревожной зарёй, звёзды заметно бледнели и гасли. Когда ребята зашагали вниз по течению, из-за камней, прямо у них из-под ног, бесшумной тенью выскочила полярная лиса. Они не обратили на неё никакого внимания: все их мысли были заняты усиливающимся рёвом порога — там, впереди. Даже в полутьме раннего рассвета можно было отчётливо различить широкое пространство мерцающей белизны, где воды, приведённые в неистовство невидимыми скалами, вскипали с гневным грохотом.

— Невесёлая картинка! — промолвил Джейми. Эуэсин тоже почувствовал себя неуверенно, но не хотел показывать этого.

— Подождём, — сказал он. — Поглядим при дневном свете — тогда всё станет ясно.

Они возвратились к каноэ, чтобы немножко вздремнуть. Проснувшись, собрали пару пригоршней сухого мха, наломали ивовых прутиков и вскипятили чаю.

Краешек солнца показался над далёкой грядой холмов, и сразу же свет залил тёмную равнину, подобно потоку расплавленного золота. Кроваво-красный цвет неба потускнел. Оно стало сперва почти жёлтым, потом ярко-зелёным. На фоне этого травянисто-изумрудного неба медленно пролетел одинокий гусь, и пробуждающийся мир ответил эхом на его унылый крик. С крохотных тундровых озерков стремительно снялось несколько выводков длиннохвостых уток-морянок. Птицы полетели на большие озёра. Наступило утро.

Окоченевшие за ночь друзья проснулись. Они поднялись и одеревенелыми от холода ногами зашагали к своему наблюдательному пункту на высоком утёсе, который выдвинулся тупым мысом в бурлящий поток. В этом месте река сужалась и около полумили мчалась вниз по крутому и каменистому ложу с безудержностью бегущего в панике стада бизонов.

Мальчики внимательно рассмотрели порог. В верхней точке маслянисто-гладкая поверхность воды плавно изгибалась, как будто собираясь низринуться в огромную трубу, и именно здесь начиналась протока. Узкая змея стремительного течения — прерывистая лента тёмной воды извивалась и скручивалась жгутом в пенистых волнах и бешено крутящихся водоворотах.