Сердце Джейми было полно гнева и жалости. Отанак значил для ребят очень много: ведь он так помогал разгонять тоску, бороться со злыми чарами великого одиночества края, в котором они сейчас жили. Потом Эуэсин заговорил. Джейми оказался неподготовленным к тому, что услышал:

— Джейми, лучше забудь об Отанаке. Не стоит обвинять волков. Если кого и стоит винить, то нас самих. Так случается всякий раз, когда подбирают дикое животное и приручают его. Обязательно наступает день, когда оно всё-таки сталкивается с тем, что для его диких братьев привычно, а оно, оказывается, не знает, как постоять за себя. Рано или поздно так должно было случиться.

Джейми ответил с горечью:

— Всё равно. Хотел бы я встретиться с теми волками. Я бы отплатил им за оленёнка!

Эуэсин долго молчал и ответил только тогда, когда они впряглись в лямки и снова медленно тронулись к выходу из долины. Он сказал:

— Волкам надо есть. Какая разница между тем, что они зарезали одного оленёнка, и тем, что мы с тобой убили десяток оленух?

Джейми не нашёлся что ответить на эти слова. Позднее, размышляя над услышанным, он понял справедливость сказанного Эуэсином. Злость к волкам поутихла, хотя он понимал, что пройдёт ещё много долгих месяцев, прежде чем забудется славный оленёнок Отанак.

Выйдя на равнину, мальчики увидели, что тундра снова изменила своё обличье. Свирепый ветер смёл снег со всех кряжей и холмов и завалил им долины, где он спрессовался и стал твёрдым, как дерево. Мокасины не оставляли на нём следов, а сани скользили, как по льду, смазанному салом. Было очень морозно, но без ветра, и мальчики почти не замечали холода. Под лучами восходившего солнца белоснежное убранство природы засверкало и окружающий мир стал приветливее.

Всё ещё подавленные случившимся, ребята не задержались в Лагере Каменного Иглу, а, с трудом прорубив в снегу проход к кладовой, нагрузили сани и вскоре были готовы двинуться в обратный путь. Подошло время подкрепиться, мальчики вытащили по куску холодного жареного мяса из походных сумок, надетых под парки, чтобы не дать мясу замёрзнуть, и хорошо поели. Они уже зашагали прочь от лагеря, когда Джейми увидел, как вдали что-то мелькнуло и исчезло.

— Что это? — воскликнул он испуганно, так как мгновенно вспомнил таинственные следы, которые они обнаружили в прошлое посещение Лагеря Каменного Иглу.

Эуэсин тоже что-то заметил и уже вынул винтовку из кожаного чехла. Мальчики опустились на колени и с учащённо бьющимися сердцами всматривались в пустынное пространство западнее лагеря. Снова что-то мелькнуло, и вот на ближнем увале возникли два силуэта.

— Волки! — пробормотал Джейми с каким-то удовлетворением, вспомнив судьбу Отанака. Он протянул руку, схватил винтовку и уже прицелился, когда Эуэсин остановил его.

— Подожди-ка! — прошептал мальчик-индеец. — Они не похожи на волков.

Животные на гребне холма были теперь хорошо видны. Они действительно напоминали волков, но то ли были слишком мелковаты, то ли отличались силуэтом.

Зоркие глаза Эуэсина обнаружили разницу. С волнением в голосе он выдохнул:

— Это не волки. Это — собаки!

Мальчики осторожно поднялись на ноги. Животные остались неподвижно стоять в нескольких сотнях футов.

— Действительно, — согласился с Эуэсином Джейми, — самые настоящие собаки, но какие крупные! В два раза крупнее лаек, которых мы видели там, южнее. — Он стиснул руку Эуэсина. — Мы должны поймать их! — выпалил он скороговоркой. — Имей мы хотя бы этих двух, у нас уже была бы упряжка и шанс выбраться отсюда!

Эуэсин кивнул в знак согласия.

— Однако сейчас нам надо действовать очень осторожно, чтобы не отпугнуть их, — сказал он. — Возможно, они из стойбища эскимосов — заблудились во время пурги. Очень похожи на эскимосских ездовых собак. Если собаки отбились от своих уже давно, то они, должно быть, подыхают с голоду, особенно после такой снежной бури.

— Они, наверно, учуяли запах нашей кладовки с мясом, — сообразил Джейми. — Давай-ка поглядим, примут ли они от нас пищу.

Он быстро отрезал несколько кусков от мороженого мяса, которое лежало на санях. Потом очень медленно мальчики двинулись к двум неподвижно стоящим животным. Собаки не шевелились, и, когда ребят отделяло от них полсотни футов, стали видны чёрные и белые пятна на шкурах, крупные, широкие уши и кольца жёсткой шерсти вокруг шеи двух великолепных эскимосских лаек. Они были и очень красивы, и очень пугливы: повернулись вдруг и, поджав хвосты, пустились наутёк. Далеко собаки не убежали. Одна из них споткнулась и упала. Она лежала, делая слабые попытки подняться.

Мальчики снова, и ещё более осторожно, пошли к собакам. Упавшая собака ценой невероятного усилия встала на ноги. Не в силах бежать, она всё же была готова защищаться — оскалилась и зарычала на приблизившихся к ней.

— Славная псина, — сказал Джейми ласково, — хорошая собака. Иди сюда, поешь.

— Достаточно, ближе не подходи, — сказал Эуэсин предостерегающе. — Если мы их сейчас испугаем, то никогда больше не увидим. Бросай мясо и возвращайся к саням.

Через несколько минут присевшие на сани ребята увидели, как собаки с опаской подошли к мясу и наконец набросились на него с волчьим аппетитом. Хотя мясо было мороженое, они проглотили его в считанные секунды. Одна из них подняла голову и одарила мальчиков долгим спокойным взглядом. Потом собаки двинулись прочь и скоро исчезли за сугробами.

— Они уходят! — закричал Джейми.

— Не беспокойся, — успокоил друга Эуэсин. — Сейчас мы направимся к дому, а эти собаки обязательно пойдут следом за нами, хотя, может быть, и не покажутся нам на глаза. Они теперь знают, что могут получить от нас пищу.

Солнце уже зашло, когда друзья разгрузили сани возле своей маленькой хижины.

Джейми начал готовить обед, а Эуэсин взял сумку с кусочками мяса и зашагал по долине в ту сторону, откуда они пришли. Пройдя некоторое расстояние, мальчик-индеец повернул к хижине и через каждые несколько ярдов стал бросать по кусочку мяса. Он не заметил присутствия собак, но был уверен, что они где-то поблизости.

Поздно вечером, когда ребята уже лежали в своих спальных мешках, Эуэсин внезапно сел и прислушался. Где-то рядом раздалось приглушенное сопение животного. Мальчик прошептал:

— Я тебе говорил, Джейми! Через неделю мы будем править собачьей упряжкой!

Следующие два дня они видели собак только мельком, но оставленное на пороге мясо за ночь исчезало. На третий день перед рассветом Джейми открыл дверь хижины и стремительно метнувшиеся из-под ног тени убедили его, что собаки провели часть ночи свернувшись калачиком на небольшом крытом крыльце, которое было сооружено, чтобы в дом не наметало снегу.

У Джейми появилась идея, и, когда он поделился ею с Эуэсином, тот охотно помог осуществить её. Потратив целый час, они сделали из еловых жердей щит по размерам входа на крыльцо. Петлями из сыромятной кожи щит подвесили к верхней перекладине входа, затем откинули щит наружу и подперли его в таком положении тоненькой палочкой, воткнутой в снег. От этой подпорки внутрь хижины через щель в двери протянули длинный кусок кожаной верёвки-бабиче и привязали другой её конец к колышку в стене. Всё это сооружение было просто-напросто большой ящичной ловушкой, устроенной так, что ребята могли захлопнуть её из хижины и запереть собак в бревенчатой пристройке.

В ту ночь они наживили свою ловушку несколькими сигами, потом вернулись в хижину и, затаившись, стали ждать. Прошёл целый час, прежде чем они услышали на крыльце тихую возню. Джейми на цыпочках подошёл к колышку в стене и отвязал бабиче. Он не шевелился до тех пор, пока торопливое чавканье не подсказало, что собаки заняты своим ужином. Последовал резкий рывок за верёвку — и еловая дверца с громким стуком упала. На крыльце поднялся отчаянный шум.

— Зажги лампу! — заорал Джейми.

Когда хижина снова осветилась, ребята смотрели друг на друга, широко улыбаясь.

— Так вот, мы их поймали! — сказал Джейми радостно.