Впереди меня вновь шел знакомый и молчаливый провожатый.

— Куда вы меня ведете? — настороженно поинтересовалась я.

В ответ тишина. Опять. Он всегда молчит. И это ужасно раздражает.

— Слушай, ты что издеваешься? Сложно слово сказать? — разозлилась я.

Но вместо этого он подвел меня к очередной двери, открыл ее и сделал жест зайти. Я переступила порог и замерла, оглядываясь. Вокруг царила привычная для этого дома роскошь. Мебель, шторы, ковры — все было выполнено в красно-золотых тонах. «Похоже на будуар шлюхи» — мелькнула мысль. И, в самом деле, несмотря на роскошь, вокруг, комната мне не нравилась. Слишком броско и пошло.

В помещении я была одна. Что дальше?

Три дня я жила в относительном спокойствии. Три раза в день меня кормили, дважды водили в ванную. Остальное время я сидела в одиночестве. Мой мучитель не появлялся, чему я была несказанно рада. Но это и пугало. Он, скорее всего, что-то задумал, и я терялась в пугающих догадках, что именно.

И вот теперь меня привели в эту безвкусно оформленную комнату, это могло означать лишь одно — этот козел решил воплотить в жизнь одну из своих грязных задумок. Но что конкретно у него на уме?

Неподалеку от огромной кровати я заметила небольшой столик, на котором стояли вино, фрукты и еще какая-то еда. Есть хотелось ужасно, и пришлось приложить усилие, чтобы не наброситься на эту роскошь.

Я сидела и ждала, сама не знаю чего. С каждой минутой напряжение возрастало, и я буквально подпрыгнула на месте, услышав, как хлопнула дверь.

Настороженным взглядом я окинула Адриана, который при ярком свете в простых джинсах и футболке, обтягивающей красивое тело, казался особенно хорош. Как бы я не ненавидела этого мужчину, но отрицать его физическую привлекательность было невозможно. Жаль, что его красота лишь внешняя, внутри он был мерзким чудовищем, лишенным души.

— Почему ты не ешь?

— Что ты задумал?

Вопросы прозвучали одновременно, и мужчина улыбнулся уголками губ, я же насторожилась. Ленивой и грациозной походкой он подошел к кровати и, придвинув столик, сел и начал есть.

— Присоединишься? — спросил он.

Есть хотелось зверски, но инстинкты требовали быть настороже, и поэтому я отрицательно помотала головой.

— Как хочешь, — пожал он плечами. — Хотя, знаешь, очень вкусно. Может, все же съешь кусочек? — продолжал он соблазнять меня.

Я переминалась с ноги на ногу, не зная, что предпринять. В конечном итоге, осторожными шажками я приблизилась к кровати и села на самый краешек, как можно дальше от Адриана. Не на секунду не упуская мужчину из вида, я жевала салат. Напряжение сводило меня с ума, в то время, как мужчина всем своим видом выражал расслабленность.

— Может, уже скажешь, какую гадость задумал на этот раз? — не выдержала я в итоге.

— Почему же сразу задумал гадость? — поинтересовался он. — Может, я просто решил поужинать в компании красивой девушки.

Его комплимент ни как на меня не подействовал, и я не удержалась:

— Если бы на твоем месте был кто-нибудь другой, я бы возможно и поверила, но это же ты. Ты не чего не делаешь, не преследуя своих личных, грязных целей.

— Криста, — закатил глаза мужчина, — Ну, почему ты не можешь хоть на миг спрятать свои иголки и спокойно поужинать?

Я решила не отвечать, дабы не накалять обстановку, и молча продолжила есть.

— Вина для дамы, — протянул он мне бокал.

— Оно отравлено? — съязвила я.

— Как бы удивительно это не было, но нет. Зачем мне это? — вскинул он красивую бровь.

Множество колких ответов крутились на языке, но я решила смолчать. Я уже усвоила, что язык мой — враг мой. Именно моя вспыльчивость уже неоднократно усугубляла ситуацию. Остаток ужина прошел в гробовой тишине.

— Нравится комната? — услышала я голос своего мучителя.

— Не особенно. Я думала, у тебя больше вкуса, — отозвалась я. — Вычурно, очень смахивает на будуар шлюхи, — озвучила я ассоциацию, недавно пришедшую мне на ум.

Я не заметила, когда он успел придвинуться ко мне, и теперь, обняв за плечи, шептал мне в ухо:

— Жаль. Я думал поселить тебя здесь.

Я молчала, напрягшись каждой клеточкой тела. А мужчина продолжал мягко и осторожно массировать мои плечи. От выпитого вина слегка кружилась голова, и я расслабилась, совершенно того не желая.

Его руки незаметно опустились на грудь и стали поглаживать ее сквозь ткань халата. Губами он нашел мои губы и мягкими, неспешными движениями ласкал их. Неосознанно я приоткрыла рот, и его язык скользнул внутрь, углубляя поцелуй.

Я не понимала себя и своих ощущений, но вопреки требованиям разума тело отзывалось на ласки неожиданным образом. Сердце ускорило ритм, низ живота начало тянуть, а дыхание сбилось.

Адриан развязал пояс халата и спустил его с моих плеч. Я оказалась перед ним полностью обнаженной. Губами он нашел мой сосок и легонько потянул, я вздрогнула от приятной волны, пробежавшей по телу. Мысли в голове путались, но сквозь них тонкой ниточкой пробивалось осознание: так нельзя — это неправильно.

— Не надо, — прошептала я, пытаясь его оттолкнуть.

— Шшш, — прошептал он и вновь страстно поцеловал меня. — Не надо слов, котенок.

Мягким движением Адриан повалил меня на кровать, не на секунду не прекращая свои манипуляции с моим телом, которое меня предало, и отправила разум и логику в нокаут. Сквозь пелену желания я, в конечном итоге, поняла, что мужчина абсолютно обнажен, и это отрезвило меня.

— Я не хочу, — пискнула я, слабо вырываясь.

Рукой мужчина коснулся моего клитора, вызвав новую волну наслаждения, а вскоре его палец скользнул внутрь меня, заставляя хватать ртом воздух.

— Твое тело говорит об обратном, — прошептал он. — Зачем ты противишься своему желанию? Расслабься и наслаждайся процессом, — продолжал он уговаривать меня.

Звук его голоса, потемневшие небесные глаза лишали остатков разума и воли, и я сдалась, отдаваясь таким сладким и новым ощущениям. Легкая боль пронзила тело, когда он вошел в меня, и я напряглась.

— Тихо, сладкая. У тебя там еще не до конца все зажило. Сейчас боль пройдет, — услышала я голос Адриана.

И он не обманул. Плавными движениями он скользил во мне, наполняя меня, вызывая восхитительные ощущения. Робко и скованно я начала двигаться ему навстречу, и заметив это, мужчина ускорил темп, а вскоре и вовсе перешел на беспощадный, безумный ритм.