— А? Опять? — аж нахмурилась девица, подскочив к нам.

И выдала эта двоица, что, мол, последнюю неделю «братья и сёстры удалбываются в хлам». Не все, но таких всё больше. Никогда такого не было, а вот опять. На паре караванов приходилось замену слать, поскольку водилы были в бревно.

Никогда не было, что за хрень — сами не знают. И хмурятся оба, поскольку без «изменённого сознания» хрен древесные «лесными тропами», или как я называл — заворотом пути, посайгачут.

— А брат и сестра вырубились с одного пыха.

— И одного грибка, — уточнила девица.

— Которые караван вести должны были, — протянул старейшина. — И этим занудам плохо может быть, — махнул он лапой в эльфам. — Да и нам не слишком хорошо. Может, тебя мать-конопля и отец-псилоциб прислали, брат? Поможешь?

— Не знаком, — отрезал я. — И послал бы, если б меня эти личности послали. Но… Лен?

— Не знаю, Кащей. Можно попробовать понять. Но нужно смотреть на приём, — слегка поморщилась Ленка.

У неё как бы… тоже с галлюциногенами не очень. В плане «шаманских способностей». Она не хочет и вроде и не тянет, но видовая магия, как она мне рассказывала, очень подробно всякие детали «грузит в память». От отваров и сырых грибных и не только наркотиков, до расчленения и поедания разумных.

Хорошо, что «пакетно», и больше небывальщина Зелёнку фигнёй этой не грузит, но вспоминать не любит, что и понятно.

В итоге несколько древесных, вытащенных старейшинами, укурились и огрибились у нас на глазах. Повеселели заметно, вприприжку ускакали по своим делам — но даже не шатался никто. А там дозы смертельные не то, что человеку, а десятку человек в одно рыло, как сообщила мне на визор зелёнка.

В итоге, грызнув радужного грибца, старейшина буквально мигнул и вернулся со связкой, видимо со сторожевой вышки, которую я описывал. И с ходу захомячил гриб, псих фигов, блин!

Постоял, всё больше лыбясь, пустил уголком рта слюнку, зашатался и выдал:

— Поня-а-а-аши! — лапами перед собой водя.

Тут его коллега подскочила и зарядила шатающемуся в брюхо. Красиво так, профессионально. Жёстко, блин, меня аж передёрнуло. И жалко немного, и завидно. Наполшишечки. Поняши — это интересно.

И отскочила, а грибной эльф начал блевать радугой. Грибной.

Блевал минуту, разогнулся с мордой красной, как и глазами, но явно вменяемый.

— Финечка, спасибо. Дай я тебя поцелую, — потянул он лапы и потопал к эльфийке.

— Пасть помой, придурок! — с визгом отскочила та.

Старейшина челодлань исполнил, мигнул на полминуты, вернулся мокрый. И засосал таки коллегу. Через минуту я стал прикидывать — отдирать этих друг от друга или отойти в сторонку. Лапками друг по другу елозили, и со стороны всё шло к логичному продолжению. Но старейшина оторвался от старейшины.

И потыкал в связку псилоцибов радужных.

— Это — отравленные грибы! — выдал он потрясающий в разумности вывод.

— Никогда бы не подумал, — покивал я, да и Ленка.

И Степан. Стали грибы проверять. Не яд. Заклинание, причём развеивающееся. Я его наполшишечки чуял, как и Степан. А Ленка в сетке — чётко локализовала, усиление галлюциногенного эффекта до каких-то запредельных мощностей.

— Не только галлюциногенов, насколько я могу судить. Вообще — свойства ингредиента, основного. Эфирного, алхимического. На простое вряд ли подействует.

— А кто зачаровал? И где? — почесал старейшина затылок.

Стали искать и нашли — на грибном поле несколько «горшков с грибами» зачарованы. Ленка в заплечницах была, а я челопучил.

— Это наложили меньше суток назад, — веско констатировала Ленка. — Заклинание развеивается, через час вообще не останется. Слабое.

— Сильное бы мы почувствовали и жрать не стали, — выдала девица-старейшина. — Но кто? И зачем?

— Посторожишь поле, Кащей? — панибратски обратился ко мне грибной эльф.

— Я, вообще-то, наёмник, — уточнил я.

— В пределах сотни гривен Северная Сосна готова выделить, — вдруг выдал Степан. — Это проблема, но решить её мы не в силах, с закатом возвращаемся. Может, больше, но завтра.

— И у нас сколько-то было… Вроде, — неуверенно протянул древесный.

— Ладно, возьмёмся, — переглянулся я с Ленкой. — Мечта всей жизни — охранять плантации дури, — съехидничал я.

— Мечты сбываются, — преувеличенно серьёзно покивала Зелёнка.

И полезли мы на дерево древесных эльфов, сторожить плантацию радужных грибов. Очень опасное занятие — от ржача, осознавая, чем занят, сорваться — раз плюнуть, да.

День со всей этой укуренно-грибной беготнёй подходил к концу. Оставшиеся пара караванов с парковки весело уехали у нас на глазах.

И кстати, «заворот пути» явно был завязан на количество заворотчиков. Парочка грибных скакнула у нас на глазах, а вот одинокие водилы единорогов скрывались за поворотом, уходя в заворот уже за ним. Старейшины, очевидно, из «стандартной схемы» выпадали, видно, потому и старейшины. А вообще с этим заворотом выходило довольно интересно, и, наверное, в перспективе, мной осуществимо.

Ну, раз я чую и могу прервать — то и сделать, по логике, можно. Правда, надо потом и осторожнее — а то в этом случае я выступать буду как простой маг. А они гробятся со впечатляющим постоянством. Ну а мне гробиться не стоит, взглянул я на болтающую лапками Зелёнку.

Ну таскать в «заплечной корзине» я Ленку реально опасался. Просто эти воздушные грядки с радужными грибами… Ну я реально ржал, пару раз еле удержался. Кащей, ведьмак, жуткий нежить и ужос свинотрахов, сторожит радужные грибцы от неведомых злогеев… блин, опять сорвался. Не ржать и не смотреть на радужные грибы!

Так что Ленка сидела в люльке из тросов, растущих из её пояска. И мониторила. Ну а я облазивал дозором… лучше не думать что, а то навернусь. Вот она сила галлюциногенов — даже не попробовал, а ржу, как конь, и остановится не могу, да.

Через часок начало смеркаться, Степан и их компания сделали ручкой и увелись каким-то грибным.

Ну а я обчелопучивал время от времени плантации — не то, чтобы особо нужно, но на всякий. И ошивался рядом с Зелёнкой. И её поотвлекаю от копания в сетке, и мне не скучно, хех.

— Лен, а Лен, — коварно подползал я к Зелёнке.

— М-м-м…

— А чем это ты занята?

— Учусь и за округой приглядываю.

— Слушай, кстати, а я вот что подумал, — решил я уточнить момент, пришедший мне в голову, когда я скрывался с той стороны группы сросшихся деревьев.

— Угу.

— Не «угу», а внимай моей мудрости! — возмутился я.

Ленка повздыхала, маску сняла, но мордочку из-под маски высунула ехидную.

— Внимаю Вашему Бессмертию, — раболепно пропищала она.

— Вот да, — надулось моё бессмертие. — Смотри, терминал работает на домовом, — постучал я по обручу визора.

И тут выходил такой… ну небывальский парадокс, можно сказать. Итак, домовые привязаны к «дому». Духи места, чётко локализованные, в рамках дома могущие если не всё, то очень многое. Дом можно разломать, их пересилить морем небывальщины. Но в целом домовой в его доме — это мща.

Но не в мще дело. С визором Ленка сделала так, что Трифон проецировал световые сигналы от терминала в Траке мне на глаза. Точнее на визор, но именно мне. И мог это делать потому, что я — часть Трака. Мои тросы там. И, как объяснила Ленка, по закону подобия, я — дом. В котором Трифон может практически всё, в любой момент и отрезок времени. С унесённым кирпичом такая фигня не работает. Кирпич унесён, а у меня не нарушается структурная целостность. И у байка. И… у колечка с пояском Ленки.

А у неё как раз связь с Траком только и через сеть. Ограниченная по расстоянию. И со мной — так же. И вот задумчивый челопук Кащей интересовался у удивлёной мариджейнистой Зелёнки, а почему бы ей не пользоваться тем же «ретранслятором». Ну в смысле не использовать тросы, которые я, для связи с траком и терминалом через Трифона… ну понятно в общем.

— Понятно, — покивала Ленка. — Интересно, я и не подумала как-то. И с тобой связь на расстояние завязана не будет, — прикусила она коготок на пальце.