А я, поджидая Зелёнку, чуть не подпрыгивал. Интересно, блин.

Зелёнка вскоре подскочила, а стероидный ельф широким жестом пригласил в домик. На что я просто покачал головой: и погода хороша, и небывальщиной дом разил просто неприлично. Мало ли, что мне чувствуется, а с поверхности я Ленку, невзирая ни на каких буратин, вытащу. А вот из дома, фактически являющегося мощным заклинанием, помимо того что дом — не факт.

Мирослав пожал плечами и через минуту выпер четвёрку ажурных кованых стульев и столик. Поставил в садике, ну мы на них и уставились. Довольно забавно, мимолётом отметил я: и я, и Ленка руки домиком сложили, автоматически, хех.

И, после ритуальных — «а о чём рассказывать-то?» и логичных «а обо всём!» — начал ельф стероидный свой рассказ. И его Хельга тоже рассказала.

А я, после того, как мужественно скинул на Зелёнку честь ответного рассказа, переваривал услышанное.

Итак, Славик — мой земляк, судя по всему, столичная штучка. Судя по всему, это потому что часть личной информации до конца — ушастый не помнит. Забылась в несколько месяцев после изменения.

Этот эффект у металюдей был известен, дети вообще искренне считали, что всегда жили в мире с небывальщиной. А взрослые — забывали «неважное», да и «вспоминали» бытие ельфом\гнумом\чертом в ступе.

Ну да неважно, а важно, что парень перебрался из «крупного города» в местный небольшой посёлок. Работал на удалёнке, «большой город достал» и прочее подобное. Вообще — прекрасно его понимаю, сам до конца несколько лет свалить из переполненной столицы хотел, да не срослось.

Правда в посёлке у Мирослава начались непонятности. Прямо не врал, но мялся как школьница. И Хельга на него пару раз зыркнула, вроде незаметно.

В общем, у столичной штучки в посёлке, судя по всему, сложилось двоякое положение. Пейзане женского пола его всячески приветствовали, благо как я по контексту понял — парень после изменения просто подрос, а так был накачанным и здоровым и человеком. А он на приветствия отвечал соответствующими органами и образами.

А пьющее мужское население крайне негативно на это дело отреагировало. Ну и «сидит дома, тарелок вражеских понаставил, денег до хрена».

В общем, у Мирослава с местным пейзанством сложилась ситуёвина, когда он окучивает рога и выписывает лещей один на один малым группам. Крупные его ловят, если поймают, и бьют, в том числе и ногами.

Ну такой себе расклад, прямо скажем. И пихало парень мог в штанах держать, как по мне, и пейзане дурачьё: не самогон жрать могли, а своими жёнами заниматься. И нахрен тем бы «столичная штучка» не сдалась бы.

И вообще — дом не жгли, самого не прибили, а в принципе — могли.

Ну да ладно, продолжается эта сантабарбара год, до конца. Посёлок выживает, на самого Мирослава пейзане смотрят с неделю как на идиота, когда он бегает и рассказывает о звиздице — у них и связь и прочее сбоило и без концов всяких, а нет связи — пофиг.

Но поверили, в итоге, а тут бац — изменение. И четыре сотни человеков из полусотни проснулись возвышенными и остроухими. Кроме Славки — он стероидный и остроухий, аж с бородой. И сам высказал занятную теорию, кстати:

— Есть базово сформированные шаблоны для металюдей. Много, но именно видовые или расовые, если угодно, — басил ушастый. — Но достоверно есть некие… шаблоны, идеи в эфире…

— Мы в курсе, — озвучила Зелёнка и я покивал.

— Хорошо. И в рамках стандартного шаблона, в ряде случаев, изменение идёт с отклонениями. Если человеку шаблон близок и стандартный отторгается. Не хочется хвастаться, — похвастался он. — Но тут ещё и вопрос силы воли и дисциплины разума.

— Не только, — внёс своё веское слово я. — Эти идеи одерживают «схожую» нежить и нечисть. Внося изменения в поведение и возможности.

— Не знал.

— Теперь знаешь, — пожал я плечами. — Я вот сталкивался с троллем из ремесла войны. Синий, с ирокезом, с лютым носом.

— Серьёзно? — аж заржал Славка. — И как он… ну вообще?

— Нормально он. Только говорит хреново.

— Ну да, с его бивнями хорошо, что вообще говорит, — выдал явно хорошо представляющий облик обсуждаемого Славка.

И, кстати, вот тут крылась такая забавная фигулина местной металюдизации. А именно — в вавилоне вокруг Столицы — «нестандарт» был стандартен. То есть несколько общих типов: «эльфы-гномы-орки» есть. Но остальные — чересполосица и смешение всего. И об «отклонениях» он говорил как об «открытии», а мы с Ленкой на них насмотрелись натурно.

Ну в общем — понятно, нестандартно металюднулся. И тут возникла забавная ситуёвина. Возвышенным остроухим мужикам Славка за всё хорошее ввалил пару раз, всем сразу, кондиции позволяли (прямо не сообщал, но понятно). И заскучал: был он человеком активным, с интересно в острой стадии. А ушастые без столичной звиздецомности предались созерцаним в стиле «сколько на небе зездей и луней». И бабы не особо давали, судя по всему, хех.

В общем, стало Славке банально скучно, нечего делать и вообще. При этом, на нестандартного сородича теперь косо смотрели не только мужское, но и женское население посёлка: мол, неправильный ельф и вообще. И внешне неправильный, и суетится как дурак.

В общем, через полгода после изменения, Славка как сам задолбался, так и окружающих своими экспериментами задолбал. А магию он изучал активно и пытливо. И свалил из посёлка — были у меня подозрения, что бить его собирались уже не только ельфы, но и ельфки, полным составом.

Побродил по окрестным поселениям, себя толком не нашёл, и отправился в Стальной, что сам описывал с иронией. А вот в Стальном сложилось у перекаченного эльфа крайне неприятное положение.

Итак, Славка был, как он выразился, «дилетант широкого профиля». Будучи, судя по всему, неплохим программистом, он ещё до конца интересовался массой всего. Но специалистом, безусловно, не был. И вот, в новом мире возликовал — и был обломан. Причём ладно бы новой реальностью, а именно мудрилами из Стального.

— Просто… болваны, — хмурился он. — Понимаешь, Кащей, они разбираются в вещах, которые я представляю только умозрительно. И это отлично, я их уважаю… Но они не понимают эфир! Это же настоящая свобода! А они заперлись в им известном, используют «научно-аналитический подход» — прогудносил он, явно кого-то цитируя. — Эфир, конечно, используют, но… — замялся он.

— Наполшишечки, — выдал я.

— Именно. Я обошёл два десятка фирм, как они их называют. Везде послали. «Безумные фантазии!», «вам учится надо, молодой человек!», «займитесь эфирной сеткой, а не вашими безумными проектами!», — явно цитировал он. — Я конечно сам сглупил, — признал он. — Не совсем они идиоты, надо было прототипы показать. Только не было их у меня тогда.

— А почему? — заинтересовалась Ленка.

— Да я полгода бродил. И больше обдумывал-прикидывал, а не делал что-то материальное. Разве что кибердеку себе сдалал, наверное, раньше всех, — погордился он. — В смысле терминал. Но это не совсем то. И честно скажу — разозлился. Очень они меня своим… снобством взбесили. Даже практического применения заклинаний и рун смотреть не захотели — а были рабочие варианты! В общем, неделю я по центру Стального побегал, взбесился…

И рассказывает, дальше, как идёт он к воротам, злой, прикидывает «свой лунапарк», и буквально натыкается на грустную Хельгу.

— А у меня в чём-то схожая проблема, — улыбнулась нестандартная гнума. — Северное всё в гномов обернулось. А я — вот, — показала она на себя.

— А что за легенда или игра? — заинтересовалась Зелёнка.

— Я думаю, гены, — улыбнулась Хельга. — Отец из Дании. А так — я дверг, сама знаю и чувствую.

— Да, — покивал Славка. — Судя по сети — есть анклавы двергов на севере Европы.

— И подземелья я не люблю. Я флористом была. И садом занимаюсь, — обвела она сад руками.

— Магией земли? — уточнил я, поскольку она прекрасно чувствовалась как маг.

— Камня. Не слишком удобно, но как могу.