В «Саге о гренландцах» читаем, что Лейв отказался отдать Торфинну Карлсефни и Фрёйдис свои дома в Винланде и разрешил только пользоваться ими. Очевидно, дома представляли для него какую-то ценность, и он считал, что без особого труда сможет их отыскать. Здесь, как и во многих других случаях, действительность подтверждает достоверность саги. Маршрут в самом деле очень прост, я уже указывал: пройдя через Девисов пролив, винландцы должны были только не терять из виду землю на западе. И сперва идти вдоль побережья Баффиновой Земли с прилегающими островами, потом плыть на юг мимо берегов Лабрадора, пока прямо по курсу не возникал Ньюфаундленд. Тут безошибочным ориентиром служил Сакред-Айленд, а сразу за ним лежал Ланс-о-Мидоуз. Только и всего. Сидя в своем доме в Гренландии, Лейв Эрикссон мог так же немногословно, как это сделано в саге, дать вполне надежное навигационное описание.

В сагах есть сведения о районе, где Лейв Эрикссон построил свои дома. К ним, особенно к географическим данным, надо относиться осторожно, потому что вдоль побережья много мест, к которым они приложимы. Взволнованные и обрадованные своим открытием, Лейв Эрикссон и его люди очень хвалят новую страну, пожалуй, даже перехваливают ее, как это часто бывало, когда европейцы осваивали Северную Америку. Если он в самом деле пришел в Ланс-о-Мидоуз и если лето было таким же солнечным, как когда мы впервые приплыли туда, новый край должен был произвести сильное впечатление на обитателей арктического острова. Тем более что раньше здесь лес доходил до самого моря.

Из саги видно, какое значение Лейв Эрикссон придавал пастбищу, а луга Ланс-о-Мидоуза не знают себе равных в этой северной области. Винландцы рассказывали, что у домов Лейва скот может всю зиму пастись на воле; я говорил выше, что раньше в Ланс-о-Ми-доузе так и было. Есть здесь и лосось, и он крупнее гренландского, как читаем в саге. Очень много диких ягод, из них вполне можно было делать вино.

Вот как описано прибытие Лейва Эрикссона в Винланд: «...Пошли к ней, и встретился им остров, лежащий к северу от той земли. Они высадились на него, осмотрелись, погода была хорошая. Трава была покрыта росой, и некоторые, смочив ею руки, подносили ко рту и говорили, что никогда не пробовали такой сладости. Потом они вернулись на корабль и вошли на нем в пролив, разделяющий остров и мыс, который протянулся от большой земли на север. Они поплыли западнее мыса. В отлив здесь было очень мелко. Корабль сел на мель, и море оказалось далеко. Но им так не терпелось ступить на берег, что они не стали дожидаться прилива, а добежали до суши там, где из озера вытекала речка...»

В этом ярком и красочном описании немало особенностей, отвечающих Ланс-о-Мидоузу. Здесь есть обращенный к северу мыс, есть остров к северу от мыса. И залив перед террасой, где стояли постройки, настолько мелок, что в отлив на большом протяжении обнажается дно.

В саге сказано также, что Лейв Эрикссон возвел в Винланде «большие дома». Многие из домов Ланс-о-Мидоуза поражают своими размерами, если учесть, что они были построены в далеком глухом краю, на северной оконечности Ньюфаундленда.

Теперь допустим, что в Ланс-о-Мидоузе обосновался совсем другой, не известный нам норманнский отряд. Судя по домам, экспедиция должна была быть многочисленной. И отряд пришел в тот самый район, где, если верить навигационным описаниям и другим данным, построил свои дома Лейв Эрикссон. Как и в отряде Карлсефни, в нем должны были участвовать женщины (пряслице). Еще поразительное совпадение: плавание неизвестного отряда, судя по радиоуглеродному анализу и археологическим данным, состоялось одновременно с походами, о которых рассказывают саги. Наконец, сказители должны были начисто пренебречь столь крупной экспедицией и ограничиться другими. Это странно.

Как и в других подобных случаях, здесь трудно доказать строго научно, что жилье принадлежало определенным, исторически известным лицам. Однако ряд признаков свидетельствует о том, что Лейв Эрикссон построил свои большие дома именно в Ланс-о-Мидоузе и что северная часть Ньюфаундленда тождественна Винланду саг.

Но не это существенно. Главное то, что археологический и радиоуглеродный анализы показывают: дома в Ланс-о-Мидоузе принадлежали норманнам и были выстроены в доколумбовы времена, около 1000 года.

Возникает много вопросов, на которые нелегко ответить. Как далеко на юг ходили винландцы из своей базы на севере Ньюфаундленда? «Сага об Эрике Рыжем» рассказьшает, что Торфинн Карлсефни предпринял большой исследовательский поход на юг. «Сага о гренландцах» сообщает, что и Лейв Эрикссон, и Торвальд делали вылазки из домов Лейва; естественно предположить, что и эти пытливые мореходы не считались с расстояниями. Точно сказать ничего нельзя, но корабли викингов отличались быстрым ходом.

Нам неизвестно также, достигали ли позже норманны таких южных районов, как Массачусетс, Род-Айленд, Нью-Йорк и так далее. Но это вполне возможно. Гренландская община просуществовала около пятисот лет, переживая нарастающие трудности, а тут – хорошо известный простой маршрут в сопредельную страну с благоприятными природными условиями. К тому же берега Северной Америки сами указывали путь на юг.

Мы очень мало знаем о поздних плаваниях. Вспомним епископа Эрика, вышедшего в 1121 году из Гренландии разыскивать Винланд. Или сообщение от 1347 года о маленьком корабле, который, побывав в Маркланде, пришел сперва в Исландию, потом в Норвегию. Что побуждало норманнов из века в век ходить в Северную Америку? Они могли рубить там лес, охотиться на моржей и на пушного зверя, а может быть выплавляли железо из болотной руды или торговали с туземцами. Не исключено, что, когда в Гренландии стало плохо жить, кое-кто совсем переселился в Америку. Некоторые источники как будто указывают на это. Наверно, со временем взгляд норманнов на коренных жителей изменился, и это облегчило переселение. Для первых винландцев туземцы были людьми непонятными и страшными, но после того как эскимосы продвинулись вдоль западного побережья Гренландии на юг и даже обосновались в заселенной области, норманны свыклись и, наверно, даже торговали с ними. Тем, кто в эти годы отправлялся в Северную Америку, было гораздо проще поладить с эскимосами и индейцами, чем первым винландцам.

Если переселение состоялось, что было дальше?

Возможно, эскимосы или индейцы перебили норманнов. Ведь у норманнов, в отличие от людей Колумба, не было огнестрельного оружия, они должны были сражаться с противником, который численностью намного их превосходил. Можно даже сказать, что каменное и костяное оружие туземцев давало им преимущество: потерял в бою – ничего страшного, новое изготовить недолго. На худой конец, норманны тоже могли сделать из кости наконечники для стрел и копий, но изготовлению мечей, ножей и секир предшествовал долгий и сложный процесс выплавки металла. Так что для норманнов потеря их лучшего оружия была невосполнима.

Есть и другая вероятность: переселенцы могли со временем смешаться с коренным населением. Среди эскимосок и индианок много красивых женщин. Если маленькая норманнская община долго поддерживала более или менее мирные отношения с североамериканскими жителями, смешанных браков нельзя было избежать. А когда связь с другими норманнскими народами оборвалась, культура более многочисленных туземцев взяла верх.

Пока что в Северной Америке не найдено других неоспоримо норманнских следов, но не исключено, что находки будут еще сделаны и позволят судить о давно минувшем.

В ранних записках европейцев о Ньюфаундленде попадаются озадачивающие места. Речь идет о цвете кожи коренных жителей, его называли белым или светлым, и цвете волос – черном, коричневом и желтом. Конечно, в старинных источниках много недостоверного, и я не стал бы на этом задерживаться, если бы названные характеристики не повторялись в разных сообщениях, относящихся к начальной поре повторного открытия, когда рано было говорить о заметном смешении с европейцами. К тому же беотуки из-за бесчинств белых вскоре объявили им войну и изолировались.