Кот зарычал и прыгнул на другой камень, там остановился и вылизал себе лапу. Унизительный жест, знак того, что перед ним не соперник, а котенок, не заслуживающий внимания. От кота пахло одной женщиной, спокойствием и достатком, наверняка он давно нашел себе спутницу, обзавелся наследником и парой-тройкой дочерей, построил дом и держит скромное хозяйство. Такому есть что терять, за что держаться. У Анрира же не было ничего, даже страха.

Он прыгнул и вцепился в бок кота, сшибая противника в воду. В ледяной воде тот растерялся на мгновение и позволил укусить себя за шею и притопить в воде. После начал вырываться и царапать Анриру морду. Но разжать челюсти — значило проиграть. И, когда вода потемнела от поднятого со дна песка, мелких камней и крови, кот первым вернул себе человеческий облик и поднял руки прося пощады.

Анрир тоже превратился, в этот раз — быстро и легко, почти без боли, встал и выпрямился. Затем зарычал на противника, когда тот попытался подняться на ноги, пусть ещё немного посидит в ледяной воде, полезно, для прочистки мозгов.

— Я уйду и ты не будешь преследовать, а ещё никому и никогда не расскажешь об этой встрече, — он попытался вложить в голос всю убедительность. Кот затряс головой и не стал спорить. — Теперь вставай и шагай к своей женщине.

Тот неловко поднялся и прошел мимо, опустив голову, Анрир же вдруг осознал, что ненамного ниже кота. А ещё то, что его слушаются, почти как деда.

Кор-Атр встретил его шумом и толчеей. А ещё вонью. Оставшаяся ещё от примов канализация доживала последние дни и нуждалась в ремонте, потому горожане то и дело заменяли ее канавами, ливневыми стоками и просто пустующим углом. Даже в деревне котов такого ужаса не было. Правда, сейчас сам Анрир был ненамного чище столицы: нормально отстирать одежду в ручье не вышло, а камзол, рубашка и брюки оказались маловаты для выросшего тела. Не говоря уже о волосах, которые свисали ниже лопаток.

Всех выходящих из сияния портала осматривала стража и выдавала браслеты с датой прибытия: на тех обозначались районы, куда мог заходить гость столицы и уровень его опасности для общества. Если за три дня не найдешь жилье — выдворят за границу города, в стремительно растущие трущобы. Стражник оттарабанил все быстро, привычно, ни мало не заботясь о том, поняли его или нет, после толкнул Анрира вперед и взялся за следующего в очереди.

Столица княжеств давала много возможностей, но не щадила приезжих. Особенно — имусов. Зато и затеряться здесь очень просто, ещё один кот не вызовет ни у кого подозрения, сколько бы раз до этого он не выкапывался из могилы.

Следующие дни смешались в бесконечный поток беготни, поиска работы, ночёвок где придется, паршивой еды и постоянного страха. Деньги с кладбища закончились быстро, их впритык хватило на одежду и обувь по размеру. Возможно, его и обсчитали, но проверить это Анрир не мог. Пополнить запасы оказалось непросто: работы в столице хватало, но всегда находились те, кто готов сделать больше, быстрее и за меньшую плату. В таких условиях потрудиться целый день за миску непонятной похлёбки — считалось везением. Особенно для кота, которому изначально полагалось жить в трущобах, как особо опасному имусу.

А ещё то и дело случались стычки с другими такими же неудачниками. Нищие, как дикие звери, сбивались в стаи и не любили чужаков. Но самый слабый кот легко может отбиться от нескольких альтеров, а если нет — четыре лапы бегают быстрее двух.

Каждый день Анрир засыпал с мыслью, что завтра все изменится и станет лучше, что он выползет из этой ямы, начнет есть досыта, спать на мягкой перине и мыться, пока кожа не заскрипит от чистоты. Но утро наступало, а ничего не менялось.

Ближе к зиме ночевать на улице стало совсем трудно. К утру он промерзал настолько, что почти не чувствовал рук и ног, а из-за постоянного кашля — начали сторониться даже самые непритязательные работодатели. Единственная возможность погреться — церемониальные костры вокруг храма Уводящего Во Тьму. Такое погребение считалось почетным и стоило немало; бедноту, вроде Анрира, десятками закапывали в общие ямы, бросая сверху один свиток с изображением темной птицы.

Но последнее время шли непрекращающиеся дожди, часто переходившие в снег, и даже самые обеспеченные из жителей Кор-Атра не могли проводить родню достойно. Анрир, как и несколько десятков других бродяг, прятались под широкими выступами крыши и жались к стенам храма в надежде, что хотя бы один костер сегодня зажгут и можно будет немного погреться. Некоторые падали прямо там и младшие из жрецов оттаскивали их тела в яму на окраине города. Вчера Анриру повезло и он смог вклиниться в рабочую бригаду, копавшую такую яму, и даже поел в качестве оплаты. А ещё не мог отделаться от чувства, что лучшим для него стало бы остаться на ее дне, по примеру нескольких из тех, кто просто свалился по окончанию работ. Но духота гроба, сорванные ногти и земля, сыпавшаяся в рот и нос, быстро отбили такие мысли. Лучше умереть в городе: ходили слухи, что свежие трупы часто продавали на Аврору, а то и попросту разделывали на мясо для прокорма сторожевых хвачей. После такого уже никто не вернётся к жизни.

Дождь ненадолго прекратился, и на аккуратный прямоугольник дров взгромоздили первое тело. Затем безутешные родственники начали обкладывать его предметами обихода, одеждой, ассигнациями и едой. Целые кольца ароматных колбас, хлеб, орехи в меду, вяленый окорок и даже одна бутыль крепленого вина. Щедрый откуп для мертвеца, всем живым на зависть.

По тропе бродяг прошёлся оживленный шепоток, когда к дровам поднесли горящий факел. Кто-то попытался прыгнуть и стащить еду, но его остановил один из городских стражников, ударил по печени и повалил на землю. Толпа загомонила сильнее, а родичи усопшего запаниковали и стали требовать убрать с площади нищих. Стражники криками и точками попытались исполнить приказ, но чем сильнее наседали они, тем сильнее бродяги рвались к едва загоревшемуся огню.

Анрира толкали со всех сторон, сдавливали так, что не вздохнешь, а кости хрустят. Когда воздух совсем закончился, как и целые ребра, кто-то схватил его за шиворот, выдернул из толпы, затем отбросил в сторону.

— Не суйся, — огромная, намного выше Анрира четырехрукая фигура стражника на мгновение загородила свет, затем снова растворилась в мешанине тел.

Тем временем хлынувший дождь потушил костер, и нищие рвались к еде с новой силой, уже почти не сдерживаемые стражей. В воздухе повис запах скорой смерти. Анрир как наяву видел вчерашнюю яму, доверху наполненную телами. И того самого стражника сверху. Вряд ли у имуса есть родные, готовые выложить за его погребение приличную сумму. Впрочем, пришедшие упокоить родственника богатеи завтра сами будут лежать на кострах. Если не вмешаться — в живых никого не останется.

"Когда ты болтаешь — трава сохнет от тоски" — все время ругал его дед. Но, к сожалению, Анрир не унаследовал от славного предка, первого из кошачьих королей, ни силы, ни ума, ни остатков магии — только умение говорить.

— Стойте! — он обошел толчею вскарабкался на ближайший забор и с него уже прыгнул прямо к ногам мертвеца. — Прекратите позорить Уводящего!

Первые из бродяг и стражников замерли не столько от его слов, сколько от беспримерной наглости: никто и никогда не взбирался на погребальный костер, да ещё и тлеющий в самом низу.

— Смерть не любит шума!

Враньё полное, но ничего лучше Анрир не придумал. Зато кольцо слушающих все росло и расползалось по площади.

— Мы приходим в мир с криком, но уйти хотим в тишине. Отдайте же усопшему последнюю почесть: дайте ему минуту покоя, минуту радости за то, что и после смерти он несёт в мир добро! Ведь что может быть прекраснее для светлого и любящего человека?

Женщина в расшитом золотом платке расплакалась, и остальные родичи тоже вытерли скупую слезу. Даже стражники и бродяги стихли, будто этот незнакомый мертвец приходился родней и им тоже, и в самое сердце поразил выдуманным светом и любовью.