Протокол, который швырнут в корзину после их ухода, помогал им познакомиться ближе. Лейтенант пролистал Катин паспорт и с удивлением спросил:

— Сиреневый тупик, дом один, а какой номер квартиры?

— Там нет квартир, господин полицейский. Это частный дом в пригороде Серпухова. Почти в лесу. Оттого и назван тупиком. Деревня, другим словом.

Когда их отпустили, это было уже не уличное знакомство. Они услышали ложь друг о друге, вокруг которой будут строить свои отношения, но они знали и правду. Настоящую. Знали, что будут жить вместе, а пока продолжали разыгрывать партию в «дурачка».

Конечно же, он пригласил ее в ресторан, и, конечно же, она не отказалась. У Кати язык чесался спросить, почему он ходит пешком, да еще по темным улочкам. Но чтобы не ломать придуманную схему, нужно было искать «родство душ». Попытались оба. Павел восхищался архитектурой. Готовился серьезно, даже пару книг прочитал, однако на вопрос, кто ему ближе, Баженов или Казаков, ответить не смог. Похоже, и фамилий этих раньше не слышал.

В какой-то момент Катя почувствовала, что ведет себя слишком высокомерно для скромной девушки, а он терпит, потому что знает, с кем имеет дело. Она сменила тон. А сама думала: «Парень разыграл хороший спектакль, даже по роже получил для правдоподобия. Спрашивается, если он знает, кто я такая, почему ему не кажется странным появление светской избалованной женщины на темной улице без охраны, да еще в таком виде. Свихнулась от одиночества? Гуляющая по Москве среди ночи молодая богатенькая девушка — фантастика». Но он этому верил. Не первый день за ней следил, даже банду налетчиков подготовил и с ментами договорился. «Эй, парень, ты угодил в ловушку! Не слышит он моего внутреннего голоса, — продолжала размышлять Катя. — Добился своего! Считаешь, что поймал меня в капкан».

— Пятый день хожу в бухгалтерию проектного бюро, — вдруг начала Катя нести околесицу, — и каждый день мне говорят: «Приходите завтра». Деньги они мне должны. Я не бедная и не нуждающаяся, это дело принципа. Прикидываюсь несчастной. Сегодня я их добила. Заплатили.

Катя сидела не напротив, а рядом с кавалером и сделала не свойственный ей жест. Она задрала подол платья до трусиков. На ней было дорогое откровенное белье, подвязка удерживала под чулком пачку долларов. Денис обомлел. Скорее всего, от ее ног, а не от вида денег. Катя одернула платье.

— За ресторан плачу я, у меня сегодня праздник.

Павел молчал, с изумлением глядя ей в глаза. Такого он никак не ожидал. Да и при чем тут деньги? Ему казалось, что он знает об этой женщине все, а тут такой фортель.

Кате тоже захотелось расслабиться. Она положила щеку на ладонь, чуть склонила голову и, не отрывая от него взгляда, вдруг спросила:

— Давай с тобой переспим?

Это прозвучало не вульгарно, а как обычное предложение наподобие «Давай закурим».

— Ты мне ничем не обязана, — начал он ошалело-хрипловатым голосом. — Мне твое предложение по душе. Но только если ты этого искренне хочешь.

— Дурак ты, братец. Я же не шлюха. И вообще такое предложение делаю впервые.

— Опустим оправдания, чувства и прочее. Покупаем выпивку и едем ко мне. Утром тебе все станет ясно. Я сплю крепко. Либо ты уйдешь, либо разбудишь меня пить кофе.

Они оба рассмеялись.

Утром Катя разбудила Павла и позвала пить кофе, но кофе так и остыл, потому что она запрыгнула в постель. Такой свободы каменная леди еще не испытывала.

Шофера и верного слугу Кати в доме хорошо знали, хотя Степан Зубровец оставался человеком-невидимкой, появлялся, если хозяйке грозила опасность. Когда-то он работал в органах и хотел отца Кати вывести на чистую воду. Но что он мог сделать с сильными мира сего. На каждом шагу ему затыкало рот собственное руководство. Пыжился-пыжился, но ничего не добился. Правда, он считался прекрасным специалистом, дослужился до подполковника. Таких не выгоняют, сделать это помог случай. Разгуливая по стройке очередного особняка, он увидел падающую несущую балку. Под ней шел пацан лет восьми, отцу обед принес. Парня Степан вытолкнул, приняв удар на себя. Получил перелом ноги и ключицы. Два месяца провалялся в госпитале. Вину за собой признала архитектор, дочка того самого Горбача, на которого Зубровец охотился. Она к нему чуть ли не каждый день в больницу ходила, с цветами и фруктами. Конечно, такая девушка ему не ровня, но сорокалетний вдовец в нее все же влюбился. Для него Катя была не только самой красивой, но и самой умной на свете. Из органов Зубровца уволили, но с почетом. Грамоту дали и право носить форму. Всем легче стало. Когда Степан начал ходить, к нему даже сам Горбач явился.

— Извини, Степан, я, конечно, виноват перед тобой. Ты настоящий мужик, вот только не в свое время родился. В пятидесятые цены таким не было. Трудно теперь тебе будет. Профессии-то нет. Вот я и подумал, иди-ка ты шофером к Кате. Заодно приглядывать за ней будешь. Она же бесшабашная. Гуляет, как обычная девчонка. У нее дважды сумочку отнимали, так она еще и в драку полезла. Зарплату положу, как три твоих бывших, для дочери денег не жалко. Ты подумай. А на меня не дуйся. Не по твоим зубам орешек. Ты же знаешь, кто за мной стоит.

— Я согласен, если Катя не будет возражать, — сказал Зубровец.

— Так это она и попросила меня с тобой поговорить, — признался Горбач.

— Заметано.

Степан и представить себе не мог, что сможет каждый день видеть Катю. Да он ради нее готов был в лепешку разбиться.

С тех пор прошло больше года. Отношения между ними сложились доверительные. Катя часто советовалась со Степаном, он даже отваживался что-то предлагать.

Сегодня она пришла в гараж, где Зубровец натирал воском ее лимузин.

— Ты прочитал досье на Дениса, ставшего Павлом Потоцким?

— Прочитал. Составлено неграмотно, но общая картинка просматривается. Ты очень рискуешь. Этот парень способен на все, и все ему с рук сойдет, потому что уверен в себе.

— Теперь будешь жить в доме у озера. Лара тебя не видела, Павел тоже. Я в ней не уверена. Хочу понять их истинные отношения. Эта девчонка всегда встанет на сторону победителя. Первый шаг сделан, и отступать я не буду. Денис уже сделал мне предложение, я ответила согласием. Глаз не спускай с этой парочки. Ты это умеешь делать по-умному. У меня складывается впечатление, будто я поднимаюсь по скрипучим ступеням на эшафот, где меня ждет гильотина.

Свадьба прошла пышно, громко, с фейерверками. Первой неожиданностью, которая ждала Дениса, стал брачный контракт. Составлен он был без его участия, юристы Кати постарались. Отныне все имущество, движимое и недвижимое, разделялось поровну и все было общим до гробовой доски. На такой шаг ни одна невеста не пойдет, понимая и трезво оценивая свое богатство и зная, что ее муж, по меркам того общества, в которое попадает, попросту нищий. Денис во всем искал подвох и здесь заподозрил неладное. Второй неожиданностью стал подарок тестя. При гостях, во всеуслышание, Тимофей Валентинович преподнес неслыханный подарок новобрачным — каждому по огромному участку земли под строительство. На таких можно выстроить село с храмом Божиим, да еще каждому селянину выделить сад и огород. Денис понял, что это была всего лишь публичная акция, когда на следующий день тесть принес два документа и попросил подписать их. Сказал, что подпись — незначительная формальность. Денис и Катя подписали. Документы гласили, что дарственные недействительны.

К отцу семейства молодожены ездили не часто. Старик, которого Денис, он же Павел, называл папой, воспитывался в приюте, родителей своих не помнил. Однако сумел выбиться в люди, всего себя вкладывая в работу. Он заставил дочь поступить в архитектурный институт, и девушка закончила его с отличием. Тимофей Валентинович мечтал построить город для избранных. Первый поселок, своеобразный Беверли-Хиллз в Подмосковье, застроенный дворцами, он считал лишь началом и хотел увидеть Лос-Анджелес, но без бедных кварталов. Оставалось мечту превратить в быль. Грандиозную мечту. Фешенебельные отели, суперкинотеатры, деловые центры, офисы известных фирм, казино, подвесные дороги, вертолетное такси и… Вот только на больницы, дома для престарелых и детские сады его фантазия не распространялась. Университет — да. Школы не обязательны. Поле для гольфа — престиж. Лечебницы — лишние хлопоты. Он находил поддержку своих идей среди высоких чиновников и, конечно, новой элиты.