Вернулся к своему хитрому тону.

— «Могу я узнать, почему я прогнан с такой наглостью». Хм. Уместный вопрос. Я спрашивал свою жену о таком, но она все еще не простила мой дикий дух, как твоя любимая не может простить твои холодные оскорбления. Игра любви началась со сложной сделки.

Я застонала. Он говорил с персонажами в книге?

— Кошмарик! — я ощутила что-то нежное на лице, а потом порыв воздуха. Когда мои глаза открылись, я поняла, что он целовал мое лицо.

— Дай мне дышать, — простонала я от его смеха.

— Мне пришлось ждать, пока я не нашел укрытие, отмеченное землей, чтобы вернуть магию и поцелуями убрать твои раны. Я боялся, что опоздал. Я не устану удивляться тому, сколько крови вмещается в смертное тело. Это чудо.

— Ты целовал меня, и меня подстрелили!

Он пожал плечами.

— А что ты ожидала от меня в честь завершения нашего брака, жуткая? Игнорировать это? Тебя пробила стрела. Я тебя исцелил. Конец истории.

— Где мы? — я поняла, что мы лежали на чьей-то шкуре перед лампой с блуждающими огоньками.

Шкура была со спутанными рогами с одной стороны — такое не водилось в мире смертных — и шкура была с широкими неровными полосами. Над нами даже крыша была в полосах и странной формы, как будто внутри грудной клетки.

Я сосредоточилась на своем теле. Я была сухой и целой, хотя в рубашке с цветами была дыра на плече и засохшая кровь на той стороне. Скуврель был с пятном крови на щеке — наверное, от того, что целовал меня.

— Наша комната для медового месяца. Ты никогда не спала в животе зверя? — отвлеченно спросил Скуврель. — Послушай это: «О, мой милый солдат, ты взял бы меня как свою, раз твои глаза пожирают меня с каждым взглядом, и кончики пальцев вызывают во мне искры». Теперь, Кошмарик, скажи, почему твоя речь не украшена такими нежностями? Я достаточно милый, чтобы вызвать у тебя такое желание.

— Ага, — сухо сказала я. Я ощущала себя легче. Давление после освобождения бабочек пропало. — Что случилось с Убийцей родни?

— Боюсь, мне пришлось стащить его с его пса за рога, пронзить горло его жуткого зверя, а потом заставить его донести нас до этого места.

— Правда или ложь? Ты шутишь, — с ужасом сказала я.

— Ложь. Я говорю только правду, — он выглядел нахально, как кот с мертвой крысой под лапой.

— Тогда почему ты не делал этого до того, как он подстрелил меня?

Он пожал плечами.

— Тогда я так не подумал.

Я была замужем за очеловеченным котом. Он убивал, не думая. Он принимал решения, следуя своим аппетитам. Он хотел внимания и был очарован своей внешностью.

Дыхание вылетело из меня от мысли об остальной жизни рядом с этим безумцем.

Что я наделала?

Но он спас мою жизнь — снова.

Хотя шансы были невозможными — снова.

И он не переживал из-за этого.

Снова.

Я скрипнула зубами с раздражением, яростным рывком села.

— Ты румяная, дорогой Кошмар. Тебе жарко?

— Я в своей крови.

— Не переживай, все еще в моде носить кровь, хотя лучше, когда она принадлежит кому-то другому. Потому мой окровавленный наряд считается лучше, но я никому не скажу, чья кровь на твоей рубашке, если не хочешь, — он подмигнул.

Невыносимо.

Я глубоко вдохнула. Его не понять. Но лучше попытаться. Все-таки по моей вине мы теперь были полностью женаты.

— Скуврель, — осторожно сказала я. — Так мы в безопасности, и за нами уже не гонятся?

— Мм, — он вернулся к книге. — Удивительно увлекательно для книги, где никто не умер. Я хочу верить, что они просто приберегают жуткие расчленения для кульминации книги. Это должно скоро случиться. Смотри! Героиня бросила платок, чтобы герой поднял, и он отдал его ей без сделки! Это фантастика!

Я протянула руку, моя ладонь задела место, где раньше было его ухо — ухо, которое он отдал за меня.

— Муж, — процедила я. — Перестань читать на минутку.

Он зарычал.

— Тут лучшая часть. Солдаты прибыли в деревню.

— Тем не менее.

Он вдруг поднял голову, отложил книгу так быстро, что я думала, что он бросится на меня. Но он подмигнул.

— Пытаешься привлечь мое внимание? Не нужно, Кошмарик. Оно у тебя теперь навеки.

Я поежилась.

— Вижу, ты в восторге даже больше меня, — его улыбка и прикрытые веки почти разбили меня.

Он не так воспринял мою дрожь.

— Нам нужно вернуться в мир смертных, — сказала я, стараясь не думать о том, как его улыбка отвлекала. — Я пыталась спросить тебя, когда прибыл Убийца родни, как ты можешь перемещаться между мирами, никого не убивая?

Он рассмеялся.

— У меня есть свои сюрпризы и своя жертва.

— Какая? — я приподняла бровь, и он поймал темную прядь своих волос и помахал передо мной.

— За каждый волосок, которым я открываю дверь, я теряю год своей бессмертной жизни.

Я поежилась снова. Но он жил тысячи лет, было ли так плохо просить у него один год?

— Мне понадобится хоть один год. Теперь мы знаем, о чем говорил мой отец, и мы можем увидеться с моей мамой, вернуть мои вещи и сестру. Нас ждет работа.

Он смотрел на меня с разочарованием.

— Я думала, ты спешил убить сестер Хантер и не мог дождаться момента, — сухо сказала я. — Откуда взялось это терпение?

— Я думал, что тебе понравится медовый месяц, — прошептал он, склоняясь, чтобы поцеловать мою шею, где она соединялась с плечом. Я охнула. — Настоящий.

— Я… — я не дышала. Я не знала, что сказать. Я не ожидала, что столкнусь с этим сразу.

— Обычно в Фейвальде проводят первые несколько недель после завершения брака чудесным занятием любовью. У смертных не так? Может, любовь смертных не так сильна?

Я неловко кашлянула. Если он думал, что мы собирались… если он думал… я снова поежилась.

— У нас нет недель, — поспешила сказать я. — Мне нужна армия големов, чтобы остановить войну. Мне нужно собрать вещи и найти решение проблемы.

— Итак, — с сожалением сказал, — никакого медового месяца?

— Нет, пока не закончится война, и пока мой Двор Смертных не будет спасен, — твердо сказала я. А потом я разберусь с тем, как сердце колотилось, а дыхание срывалось, когда он целовал меня так в шею. Я помнила, как он выглядел без морока, заставляла себя вспоминать жуткие поступки, которые он совершил. Это точно поможет совладать с разыгравшимся воображением.

— Что ж, — хитро сказал он. — Мы не можем выйти, пока не наступит день.

Он повернулся ко мне, словно хотел снова начать целовать меня, и я вскочила на ноги, поспешила по бархатному полу — мы же не могли быть внутри существа? Я схватилась за шкуру, висящую на стене, дырка в ней показала мир снаружи. Свет проникал в комнату.

Скуврель тихо рассмеялся за мной.

— День, — твердо сказала я. — Готовь крылья, муж. Ты отнесешь меня к Подгорью.

Он уже был за мной, шепнул мне на ухо:

— Качество моей попытки обмана?

— Два, — с нажимом сказала я. Я не знала, что делать с новым мужем и его хитростями и ловушками, как и с тем, что это восхищало и пугало меня.

Полет к Подгорью длился часами. К счастью, Скуврель нашел нам еды перед полетом — горсть ягод и орехов, которая лишь немного утолила мой голод, а он назвал это:

— Почти наелся.

Он спрятал меня в существе — в большом высохшем трупе чего-то, что он назвал драконом. Я не стала приглядываться, чтобы узнать, говорил ли он правду. Я не хотела знать. От мысли, что я спала в грудной клетке существа, меня мутило так, что не хотелось признавать.

Мы только покинули грудную клетку, как что-то ударило меня сзади. Раздалось кряхтение и шипение. Я повернулась и увидела Скувреля с ногой на шее орка. Глаза фейри блестели, глядя в глаза Скувреля. Он бился с давлением на шею, мой муж не поддавался. Я сглотнула, коснулась легонько затылка. Голова звенела, но крови не было.

— Кто-то хотел заполучить роль Равновесия, — сказал Скуврель, и это звучало как угроза. — Хочешь умереть за это рвение?