– Гелиотроп, – сказал он, узнав камень.

– Известный также под названием кровавик. Прекрасно, Ваше величество. О вашем образовании позаботились. Ваш наставник Платус был мудрым человеком. Только, боюсь, слишком мягким, на его же беду.

Дайен не ответил; воспоминание о мертвом Страже, отдавшем за него жизнь, больно кольнуло его. Поставив камень на столик, он придержал его, чтобы тот не скатился.

– Вы сказали, что мы будем просматривать что-то, имеющее отношение к леди Мейгри.

В его голосе появилась жесткость. Он напомнил себе, что он здесь по серьезному делу.

– Я забыл о нетерпении юности. Хорошо, начинаем. Крепко сожмите камень – левой рукой, мой король. Дайте мне правую.

Свой камень Абдиэль взял в правую руку. Левой он дотянулся до Дайена. Свет свечи плясал и искрился на блестящих иглах.

Дайен не шевелился. Дрожь сотрясла его тело. Он смотрел на иглы, и его правая рука то сжималась, то разжималась.

– Поначалу вы почувствуете острую боль, мой король, как от гемомеча. Но боль скоро пройдет. – Голос Абдиэля был мягким, успокаивающим, приятным, как гладкая поверхность камня в руке юноши. – Точнее, вы перестанете ее замечать. Ощущение наших разумов, наших душ, стремящихся друг к другу, полностью устранит все физические неудобства.

– Зачем я должен... это делать? – с трудом спросил Дайен почти онемевшими губами. – Что произойдет?

– Увидите, молодой человек. Ваши глаза раскроются. Не только ваши телесные глаза, но и глаза вашей души. Когда-то давно со мной были связаны Мейгри и Дерек Саган. Мы сохраняем эту связь. В моих силах видеть их, знать, что они делают, говорят, иногда даже – о чем думают! Я могу разделить эту силу с вами, Дайен, если вы разделите со мной свою душу.

На Дайена нахлынули путаные мысли, слова Мейгри насчет сильного существа, способного приобрести господство над разумом более слабого. Но какое отношение это имеет к нему? Его предупреждали насчет Сагана, и он выстоял.

В конце концов, мне суждено быть королем.

– Сила, – произнес Дайен, не сводя глаз со сверкающих игл. – Мейгри говорила, что я обладаю этой силой, но я никогда не мог ею воспользоваться.

– Ложь! – выдохнул Абдиэль. – Она боится. Она боится этой силы в вас. Конечно, вы можете использовать силу гемомеча. Лишь протяните руку, мой король, и возьмите его!

Дайен крепко сжал губы, протянул руку. Без дрожи, без колебаний его ладонь с пятью свежими шрамами прижалась к ладони старика.

Абдиэль слегка сжал ладонь. Иглы вошли в плоть юноши.

Дайен ахнул от боли, содрогнулся, ощутив, как вирус устремился в его тело, вызывая жжение и пульсирование гораздо более сильные, чем от гемомеча. Рука у него дернулась. Абдиэль крепко держал ее, поглаживал, все сильнее вдавливая иглы.

– Посмотри в пламя свечи! – приказал он. Дайен содрогался, стонал, пытался освободиться.

– Посмотри в пламя свечи и узри!

Голос исходил изнутри, из сердца, из мозга; он принадлежал Дайену, он принадлежал Абдиэлю. Неслыханные чудеса, неведомые знания роились в голове Дайена. Он еще не мог этим воспользоваться, не мог за них ухватиться, но он сможет. Он научится. Боль проникновения утихла. Безмерное удовольствие охватило его. Он будет старым и мудрым, одновременно оставаясь молодым и сильным. С этой силой он станет истинным королем!

Дайен поднял голову, всмотрелся в пламя и увидел.

Мейгри чувствовала себя усталой и разбитой. Она опустила голову, плечи у нее обмякли. Она приложила руку к ране на шее. Она должна болеть, но Командующий догадывался, что эта боль незначительна по сравнению с болью от старых ран, и она лишает Мейгри радости победы. Она думала, что выиграла войну. А теперь вдруг обнаружила, что сражалась не в той битве. Он понимал, что она испытывает. Он сам участвовал в той битве, но ошибся в направлении.

– Когда ты узнал? – голос Мейгри нарушил тишину, но не слишком. Саган сомневался, слышал ли он ее. Но из ее мыслей он знал вопрос и ответил.

– Недавно, миледи. Абдиэль хорошо прятался. Я узнал о нем недавно, на «Фениксе». Но и тогда я не был уверен до конца. Я навел справки, изучил документы о его предполагаемой смерти. Никто, конечно, много лет не видел и не слышал его. Неудивительно. Он мог стоять перед тобой, и, если бы не захотел, чтобы его видели, ты бы его не увидел. Я отправил Спарафучиле на разведку, предупредил его, как действует ловец душ. – Саган положил руку на плечо ублюдку. – Мой друг не был ослеплен, подобно остальным. Он видел его. Абдиэль частый, хоть и неизвестный гость в президентском особняке.

Спарафучиле ухмыльнулся, довольный похвалой. Мейгри искоса с отвращением взглянула на него.

– Но почему ты не приказал убить Абдиэля? Твой «друг», похоже, вполне привычен к такой работе.

– А почему мы не убили его однажды, давным-давно? У нас была возможность, но мы предпочли сбежать, сохранив себе жизнь. Ты знаешь, как он защищен, Мейгри! Ты не думаешь...

– К черту, я и так знаю, что не думаю! – Она повернулась к нему, гневно сжав кулаки. – Я не хочу думать! Я устала, я ранена и... Господи, Саган, ведь он заполучил Дайена! Сделай что-нибудь! Мы должны что-то сделать!

Он изумленно смотрел на нее, заметив, что она на грани истерики. Он схватил ее за руки и резко встряхнул.

– Что с тобой, черт возьми?

Мейгри судорожно сглотнула, отдышалась. Она слепо, не узнавая, смотрела на него, приоткрыв бескровные губы. Дрожь сотрясала ее тело; она отпрянула от него.

Он ее отпустил. Вся дрожа, она отвернулась от него, потирая запястья.

«Ваша леди не дерется с покойниками, Саган-лорд, – доложил Спарафучиле, вернувшись к Командующему. – Она дерется с другими, и дерется хорошо. Бах! Бах! Бах! Все готовы. Но с покойниками... леди застыла. Если бы не Спарафучиле, леди, думаю, сейчас сама бы была покойницей».

Саган тогда не обратил внимания на эти слова. Среди недостатков Спарафучиле было и то, что он неизменно выставлял себя героем в любой ситуации. Командующий сражался с Мейгри в многочисленных битвах и ни разу не видел, чтобы она застывала при виде опасности. Но и в истеричном состоянии он ее ни разу не видел.

– Весть об Абдиэле, конечно, не стала для вас неожиданностью, миледи. – Саган бросил пробный камень откровенно и без обиняков. На деликатность у него не было времени. – Сегодня на вас напали зомби. Конечно, вы их узнали. В ночь революции...

У Мейгри непроизвольно дернулась голова. Она смотрела на него взглядом, преисполненным такого страха, что Командующему стало не по себе. Она тут же отвернулась, отгородилась от него стеной. Но она не успела сделать это достаточно быстро. Саган запомнил ее взгляд. Ему казалось, что он не забудет этого взгляда до конца дней своих.

Ее так трясло, что она едва держалась на ногах. Взяв со столика свой плащ, он осторожно набросил его на нее.

– Ты вымоталась. Сегодня мы уже ничего не сделаем. Поспи немного...

– Не надо снисходительности! – бросила Мейгри, отпрянув от него, оставив, однако, на себе его теплый плащ. – Прошу прощения за слабость, милорд. Больше не повторится.

«Сомнительно, – сказал себе Саган, глядя на бледную женщину, дрожавшую под его плащом. – Повторится, и в следующий раз это кончится полным крахом – для тебя, для меня, для моих замыслов, для мальчика. Ты нужна мне сильной, Мейгри. Ты нужна мне здоровой».

– Тяжелый день выдался не вам одной, миледи. Я тоже нуждаюсь в отдыхе. Разговор продолжим утром. Надеюсь, вы окажете мне честь и останетесь у меня в гостях. Я приказал приготовить вам каюту в моем корабле, недалеко отсюда по коридору.

– Благодарю, милорд, за оказанное гостеприимство, – с поклоном ответила Мейгри и направилась мимо него. – Но я вернусь к себе на космоплан.