Дерек Саган взял в руку прядь светлых мягких волос. Он не испытывал ни угрызнений совести, ни сожаления. Она изменила клятве верности, она предала их дружбу, их любовь. Она заслужила смерть. И чего ради? Ради престарелого, безвольного короля, от которого даже Бог отвернулся.

Саган ничего не чувствовал. На душе у него было темно и тихо, как в зале мертвых, где он стоял. Отныне он будет слышать лишь эхо собственных шагов в пустых коридорах – коридорах власти, коридорах славы. Но коридоры эти будут безлюдными, темными и холодными.

Надо бы добить ее, подумал он, перебирая между пальцев пряди волос цвета морской пены. Удар милосердия, который из жалости наносят смертельно раненным. Но он не мог заставить себя сделать это. Добить беззащитную, потерявшую сознание – равносильно убийству. Справедливость восстановлена. Он вверяет ее Господу.

Саган поднес пряди светлых волос к губам.

– Миледи, – пробормотал он, поцеловал их и выпустил из пальцев.

Поднявшись, он пошел прочь, оставив пустой зал мертвым и умирающим.

* * *

Спустившись на тридцать этажей, Дерек Саган попал из сумрака теней на свет пламени и боя. Горели целые кварталы. Коридор освещался заревом пожаров. Подняв голову, он увидел в небе вспышки трассирующего огня; вероятно, кто-то из Стражей пытался бежать или шел бой между теми, кто сохранил верность королю, и изменившими ему.

Хаос, неразбериха. А где-то вверху – королевский корабль, уносящий маленького короля. Саган прикинул, как его остановить. Авиация под контролем революционной армии. Даже если ему удастся найти кого-нибудь, способного распорядиться, в чем он сомневался, вряд ли удастся направить погоню по следу. Корабль пилотирует Данха, а он – один из лучших, что слишком хорошо известно его командиру.

– Ничего. Я их найду, – вслух поклялся Саган перед собой и перед Богом. – Даже если уйдут годы, я отыщу предавших меня и восстановлю справедливость. А через них найду и мальчишку.

Сагана увидел капитан, разыскивавший свое начальство, и поспешил к нему. Но при виде лица командира он замялся, явно не испытывая желания подходить ближе.

Саган властным жестом подозвал его.

– Прошу прощения, сэр, – произнес капитан, с беспокойством глядя на него. – Вы не ранены...

– Доложите обстановку, – холодно приказал Саган.

– Все в порядке, сэр. Бой в банкетном зале закончился. Как вы велели, мы опознаем погибших и заносим имена в компьютер. Точно известно, что нескольким удалось бежать.

– Мы узнаем, кто это был. Что делает ловец душ и его... войска?

– Они оставили дворец, сэр. Нам сообщили, что они напали на собор. Священники, насколько известно, держат оборону.

Капитан говорил вполголоса. Возможно, он знал кое-что о прошлом своего командира.

Саган стиснул зубы. Он представил, что творилось в пределах, которые защищали священники, не имевшие иного оружия, кроме Священной Власти. А им запрещено пользоваться ею, чтобы лишать кого-то жизни.

Еще одна бойня во имя народа. Саган рассеянно потер шрамы на левой руке, нанесенные им самим во имя Бога; шрамы, какие были лишь у служителей Ордена Адаманта. Абдиэль не надеялся на удачу и подавлял любое противодействие. Сейчас Саган ничего не мог сделать, но наступит день, когда мертвые священники будут отомщены.

– Что в городе? – спросил он, не забывая о деле.

– Революционная армия его захватила. Нам сообщают о беспорядках, грабежах, поджогах...

Да, это даже отсюда видно.

– Что с прессой?

– Вместе с президентом удалились с планеты, сэр. Это хорошо. Бойню затушуют, правду приукрасят.

Во имя народа.

Все идет хорошо. При таком хаосе большего и желать нельзя.

– Что-нибудь еще? – устало спросил Саган. Долгая выдалась ночь.

– Нет, сэр.

– Тогда возвращайтесь к своим обязанностям, капитан.

– Есть, сэр.

Он отдал честь древнеримским жестом, введенным Саганом среди своих войск.

Свои войска. Наконец-то. Флот космических кораблей. Галактика, которой надо управлять. Во имя народа, конечно.

Конечно.

Он подошел к окну и посмотрел на город, охваченный революционными беспорядками и разрушением. В воздухе висел едкий дым со слабым привкусом железа и запахом крови.

Он смотрел на вздымающиеся языки пламени и представил себя восстающим из огня с золотыми крыльями...

В одиночестве.

На следующее утро горизонт на Ласкаре затянуло густыми темными тучами со сверкающими молниями. Зеленое солнце не показывалось, словно плохо спало ночью и не желало вставать. Слышался отдаленный грохот грозы, сотрясавшей землю, приближавшейся подобно мстительным титанам.

Этот грохот сотряс сборный домик Абдиэля, заглушил успокоительное бульканье кальяна, помешал его утренней медитации. Решив, что все равно пора приступать к делам, старик вынул мундштук из потрескавшихся губ.

Дверь бесшумно открылась. По мысленному приказу хозяина вошел Микаэль. Почувствовал Абдиэль и то, как неспокоен Дайен. Гром разбудил юношу, очнувшегося от кошмаров, в которых ему привиделся объятый пламенем замок. Абдиэль послал ему мысленный импульс, и подсознание Дайена снова погрузилось в темноту. Абдиэлю предстояли некоторые дела, присутствие юноши при которых было бы нежелательным.

– Молодым нужно побольше спать, – сказал старик Микаэлю, который согласно кивнул.

Придвинув к кушетке, на которой расположился Абдиэль, низкий столик, Микаэль выложил пригоршню разноцветных капсул, составлявших завтрак хозяина.

– Присядь, дорогой, – велел Абдиэль, похлопав рукой с иглами по подушкам рядом.

Микаэль подчинился и сел очень прямо, уставившись пустыми глазами на человека, дававшего ему внутреннюю жизнь.

Абдиэль, как обычно, взял первую капсулу, понюхал, рассмотрел ее пурпурный оттенок, а затем раскусил и попробовал на вкус гранулы внутри, прежде чем их проглотить. Такая же участь ожидала все остальные капсулы, с каждой из которых он обращался, как если бы это было редчайшее вино или изысканная пища. Его завтрак, проходивший таким образом, часто продолжался более получаса. На ужин уходило и того больше.

Ловец душ с удовольствием разговаривал во время еды, для чего часто приглашал одного или нескольких зомби. Особой разговорчивостью мертвые разумом не отличались. Беседа с ними являлась, в сущности, разговором с самим собой, поскольку все мысли были вложены в них Абдиэлем. Но для него иногда было полезно услышать свои слова со стороны; так печатный текст гораздо лучше запоминается, если его прочитать вслух, а не просто пробежать глазами.

– Как наши пленники? – спросил Абдиэль, взяв красную капсулу, обнюхав ее и отложив в сторону, чтобы заменить на черную.

– Они не спали. В их комнате выставлен охранник, и они старались не заснуть в надежде, что охранник заснет и они смогут выкрасть у него ключ.

Абдиэль хихикнул, положил черную капсулу на язык и раскусил ее. Мертвым разумом не нужен сон, и они могут бодрствовать и действовать, пока живо тело.

– Круглосуточная охрана – ненужное распыление сил, хозяин. Гораздо разумнее незамедлительно убить их, – произнес Микаэль, но мысль принадлежала Абдиэлю, который немного подумал и отрицательно покачал головой.

– Нет. Юноша принадлежит к Королевской крови и обладает чрезвычайно высокой восприимчивостью даже по сравнению с нами. Туска тоже Королевской крови, хоть и разбавленной. Между ними существует связь, хоть им об этом пока неизвестно. Если наемник умрет, мальчик сразу же это поймет. Наемника и женщину мы убьем скоро, но всему свое время, дорогой Микаэль. Всему свое время.