– Вы желали поговорить со мной, миледи? – холодно и отчужденно, будто их только что представили друг другу, поинтересовался Дайен.

Мейгри смотрела на Абдиэля достаточно долго, чтобы Дайен мог проследить направление ее взгляда.

– Мне не очень нравится ваше окружение, молодой человек.

Дайен вспыхнул, побагровел.

– То же самое я могу сказать в отношении вас, миледи, – бросил он, глядя на телохранителей, на фениксов, украшавших их панцири.

Мейгри поняла его намек, решив пропустить его мимо ушей.

– Я предупреждала вас о ловцах душ, Дайен. Я говорила вам, как они извратили могущество Королевской крови.

Она заметила холод в его глазах, почувствовала, как ледяная стена вырастает между ними. Отказавшись от прямой атаки, она отступила, попыталась убедить его выйти из укрытия.

– Я не виню вас. Я виню себя. Я мало рассказывала о них, но лишь потому, что считала их всех покойниками. Я думала, что Абдиэля нет в живых! Если б я знала...

В ее голосе появилась жесткость. Она вздохнула, пытаясь рассеять мрак прошлого.

– Но я не знала.

Дайен бесстрастно разглядывал ее из-за своих ледяных укреплений.

– Возможно, оно к лучшему, что вы встретили его, – продолжала Мейгри, стараясь, чтобы ее голос звучал бодро. – Он явно не успел причинить вам непоправимого вреда. Я видела его лицо, когда вы назвали себя. Он был удивлен, недоволен. Вы смогли ему сопротивляться и теперь понимаете, какой вред он может принести...

– Например? Открыть мне глаза? Позволить мне узнать правду?

– Какую правду? – холодея, спросила Мейгри.

– Правду о могуществе, которого вы меня лишили бы, если б могли! Правду о вас и Сагане. Правду о том балагане, что вы разыграли для меня...

– Что?

Она смотрела на него, ничего не понимая.

– Тот фальшивый обряд посвящения или как вы его там называли! Иллюзии, сплошные иллюзии. Все, кроме могущества. А он хочет меня научить им пользоваться. – Дайен гордо вздернул подбородок, трогая пряжку на поясе. – Он уже кое-чему меня научил.

Мейгри обратила внимание на пряжку, заметила, как он нервно ею поигрывает, словно для успокоения. Предупредительный звонок прозвучал у нее в мозгу, но он затерялся среди многоголосия других мыслей и забот. Вред уже причинен. Возможно, непоправимый. Абдиэль нащупал в душе мальчика слабую струнку и исхитрился впрыснуть яд так, что жертва даже не почувствовала укола.

Логика. Конкретность. Верить только тому, что видишь, слышишь, можешь попробовать на вкус, понюхать. Платус, ее родной брат, в своем неверии подготовил мальчика к восприятию смертельной дозы. Как ей противодействовать? Как ей одолеть логику при помощи мистики?

– Кроме того, если вам интересно, миледи, – смутно донесся до нее голос Дайена, который она еле слышала из-за звона в ушах, – Таск вернулся на Вэнджелис и готовит спасение Джона Дикстера. Завтра я собираюсь присоединиться к нему. Мы обязательно передадим генералу привет от вас...

Мейгри услышала имя Таска и ухватилась за него. Если это и не противоядие, то по крайней мере можно ослабить действие яда.

– Где, вы сказали, Таск?

Дайен бросил на нее холодный взгляд, решив, очевидно, что она пьяна.

– Я сказал, что он вернулся на Вэнджелис...

– Нет, не вернулся! Он все еще у Абдиэля!

Дайен с омерзением покачал головой, поклонился и собрался уходить. Мейгри схватила его и развернула к себе лицом.

– Болван! Таск насквозь видел ловца душ! Он предупреждал тебя, что из себя представляет Абдиэль, разве не помнишь? Повторяю, Дайен, Таск и Нола не выходили из дома Абдиэля!

– Пустите меня...

– За Абдиэлем наблюдает шпион Командующего! Мне сказал об этом Саган. Таск и Нола еще там. Или были там. Теперь от них можно избавиться... Дайен, посмотри на меня. Послушай меня! Наши разумы соединены посредством гемомеча. Ты знаешь, что я говорю правду.

Дайен не хотел ни смотреть, ни слушать. Но сомнение острым лезвием проникло в его душу, причинило мучительную боль. Юноша отпрянул.

– Так это Саган вам сказал? – глумливо поинтересовался он. – Когда же? Когда вы в постели...

Мейгри ударила его. От точного удара в челюсть, нанесенного умелой рукой в серебряной перчатке, Дайен упал назад, прямо в руки огромного волосатого воина.

– Ничего, парень, – спокойно сказал он, удерживая Дайена железной хваткой, – сам напросился.

Дайен получил значительные повреждения. Он вытер разбитую и распухшую губу и сплюнул кровь. Посмотрев на Мейгри, он увидел ее горевшие гневом глаза. Она расправила перчатку на правой руке.

– Вставай, парень, и извинись как мужчина.

Медведь поставил Старфайера на ноги с такой силой, что тот чуть не налетел на Мейгри.

Дайен пошатнулся, но выпрямился. Прикоснувшись к челюсти, он обнаружил, что она начинает распухать. Он услышал смех в толпе, увидел, что вокруг собираются люди, почувствовал, как краснеет от стыда. Он хотел извиниться, но ему было слишком больно. И не удар был тому причиной, а рана в душе. Он испытывал замешательство, ярость, испуг. Если она сказала правду, то это значит, что он оставил Таска и Нолу в заточении, может быть, обрек на смерть. Но Абдиэль заверил его, что они улетели. Кто из них лжет? Кто говорит правду?

В это мгновение Дайен ненавидел их всех и прежде всего себя.

– Прошу, миледи, – произнес он, с трудом выговаривая слова разбитыми губами, – передать лорду Сагану, что я хотел бы поговорить с ним. Наедине.

Резко повернувшись, он пошел прочь, не отнимая руки от распухшего лица.

– Мейги, Мейги, – пророкотал Медведь, восхищенно глядя на нее, – удар у тебя все тот же!

– Но не надо было терять голову. Не стоило его бить, – вздохнула Мейгри, потирая руку. – Он никогда меня за это не простит, и я его за это винить не буду.

– Чепуха, Мейги, – ухмыльнулся бородатый верзила. – Все правильно. Он заслужил.

Король-воин, нависший над ней, был втрое крупнее ее. Его кожаные доспехи ручной работы украшали хвосты животных, высушенные конечности каких-то инопланетных существ и длинные пряди человеческих волос. Его собственные черные волосы ниспадали вьющимися волнами по спине и плечам до пояса, а впереди перемешивались с длинной черной бородой, доходившей до широкого живота.

– Небольшое кровопускание полезно молодым. Выводит дурные соки. Уж мне-то не знать, – подмигнул великан. – Я помню, как ты их из меня выпускала!

Он стукнул себя по круглому животу.

– Твой меч, девчонка, на шесть фаз уложил меня в постель! Но, клянусь своей печенкой, оно того стоило! Твои белые волосы стали бы украшением моей коллекции трофеев!

Он уставился на ее голову в шлеме с таким неподдельным восторгом, что телохранители Мейгри на всякий случай выступили вперед

– Не стоит тревожиться, гвардейцы, – поспешила успокоить их Мейгри. – Этот воин – мой очень старый друг. Ах, Медведь, как я рада тебя видеть!

Она протянула к нему руки, и он сгреб ее огромными волосатыми ручищами.

– Старый враг, которого колотушками заставили подружиться. Я слышал, девочка, что ты погибла, – сказал он уже серьезней, отпуская ее. – Я укоротил бороду. Жена обрезала свои волосы. Мы сплели поминальную косу, которая висит сейчас в комнате твоей крестницы.

– Спасибо, Медведь, – печально и тихо ответила Мейгри. – Страшное было время...

– Но оно уже прошло! – расхохотался Медведь, и от его раскатистого смеха задрожала посуда на ближайшем столе. – Вернусь домой, возьму венок и брошу его в очаг! Будет лучше, если ты полетишь со мной, Мейги.

Разглядывая ее, он покачал головой.

– Уж больно ты тощая. Мужчине нужна женщина, которую легко отыскать в темноте. Полетим со мной на Сольгарт. Жена откормит тебя. Ты увидишь свою крестницу! Ты же не видела ее с младенческих лет. Но она, – с тяжелым вздохом сказал он, – очень на тебя похожа. Тоненькая, как молодая газель. Я ей все время говорю, что на нее ни один мужчина не польстится.

– А она что говорит?

– Ничего. Смеется надо мной. – Медведь дернул себя за бороду. – Представляешь? Над отцом смеется! Если бы это делали мои сыновья...