От шума мотора гудело в ушах, жестяной кузов машины немного дребезжал, со сцеплением тоже что-то не ладилось, а в остальном это был добрый, старый автомобиль. Прежде чем тронуться, мы сделали несколько тигроподобных прыжков, а потом поехали по асфальтированному шоссе.

Вокруг расстилался скудный холмистый ландшафт, подвергший мою фантазию суровому испытанию. Может быть, португальцы украли кокосовые пальмы и оставили здесь только выжженную солнцем землю да старый автомобиль? Под гору машина шла так быстро, что мне все время хотелось крикнуть шоферу в самое ухо, чтобы он не забывал про тормоза.

Казалось, что стекла опущены, но, присмотревшись, я заметил, что их нет вообще. Шофер сидел за рулем серьезный и сосредоточенный, и я не решался давать ему советы. Худое лицо его с небольшими усиками было мужественным. Я решил, что среди его предков обязательно был португальский сержант. Сейчас мы ползли в гору, и я уже начал сомневаться, одолеем ли мы ее когда-нибудь. И все-таки мы поднялись, доехали до перекрестка и повернули на город Васко-да-Гама, до которого, судя по указателю, было всего несколько километров.

Ландшафт стал приветливее: кустарник и несколько уродливых деревьев по обе стороны дороги, а вдали — темный пальмовый лес. «Золотой Гоа!» — подумал я и тут увидел у подножия горы, с которой мы мчались, повозку, запряженную быками. Рога быков показались мне необыкновенно большими, а повозка с высокими коксами напоминала колесницу бога Солнца в Конараке^{41} и при благоприятных условиях вызвала бы у меня массу ассоциаций.

Невольно я убрал левый локоть с края кузова и подавил проклятие, ибо быки упрямо двигались на нас, а скорость громыхающего драндулета становилась все более устрашающей.

Почему же он не тормозит?

Мы мчались прямо быкам на рога. При виде устойчивой повозки с высокими колесами во мне заговорил инстинкт самосохранения. В голове у меня промелькнуло:

«Хорошо, что здесь левостороннее движение! Быки справа… Открыть дверь и выпрыгнуть!»

Но секундой позже, вытирая со лба выступивший от страха пот, я вспоминал об этом происшествии уже с улыбкой. Как часто наша жизнь висит на волоске, а мы об этом и не подозреваем! О происшедшем эпизоде не стоило бы и вспоминать, если бы он не произошел между Даболимо и Васко-да-Гамой.

Мы задели копну сена, нагруженную на повозку. Машина несколько секунд простояла на двух колесах, затем опустилась на два других и покатила к пригородам Васко-да-Гамы. Впрочем, встреча с повозкой, запряженной быками, напугала и шофера. Он ехал теперь осторожнее. И все же я заметил, что, даже проезжая по городу, мой водитель ни разу не нажал на тормоза. Он кивал направо и налево, и шоферы, зная его, уступали дорогу, оказывая тем самым уважение его методу передвижения.

Приятно оказаться в городе, носящем звучное имя португальского мореплавателя. Мы ехали по широкому проспекту с высокими деревьями, и я вдыхал морской воздух, доносившийся из ближайшего порта Мармагао.

Васко-да-Гама раскинулся на плодородной равнине. По обеим сторонам главной улицы стояли низкие дома, за ними находились здание суда, городской рынок, парк. На боковых улицах располагались окруженные заборами и садами виллы.

Шофер говорил на языке, представлявшем собой смесь конкани, португальского и английского. Я его не понимал. Сейчас мы уже ехали со скоростью пешехода. Мое внимание привлек торговец, выставивший на продажу небольшую обезьянку, попугая и маленьких пестрых птичек. На дощечке были написаны цены. Обезьяну можно было купить за семьдесят пять рупий, попугай стоил пятнадцать, а крошечные птички от одной до трех рупий.

Обезьяна за семьдесят пять рупий доставила бы дома много радости… Но мысль моя осталась незаконченной; трое смеющихся мужчин бросились к нашему автомобилю, двое вскочили на крылья, третий — на радиатор. Таким образом они остановили наш драндулет около стоянки такси. Шофер вышел, объявив, что мы приехали. По его жестам я понял, что дальше он ехать не может: дорога на Корталим слишком крута, и на ней много поворотов.

Впервые я совершил поездку на автомобиле без тормозов, и повторить такое путешествие у меня нет ни малейшего желания. С чувством облегчения я вышел из машины, заплатил спрошенные деньги, в том числе за искусство вождения автомобиля без тормозов, и доверился водителю такси.

Мое любопытство возрастало. Проникнуть в столицу Гоа оказалось совсем не простым делом. Мы ехали по отличному асфальтированному шоссе. Пейзаж был сейчас такой, как я себе и представлял: слева и справа кокосовые пальмы, земля кирпичного цвета, фруктовые плантации, населенные пункты, дома, автобусные остановки и торговые ларьки, спрятанные в джунглях плоские глиняные хижины с обнесенными забором дворами.

Я охотно проехал бы так еще несколько часов, но река Зуари прервала наше путешествие в Корталиме.

Незадолго до нашего прибытия паром ушел в Агазайм. Я заплатил таксисту пять рупий, поставил свой багаж на солнце и посмотрел на карту, которую предусмотрительно приобрел в туристском бюро в Бомбее.

На западе находилась бухта Мармагоа, через которую Зуари несла свои воды к морю, а немного дальше на север — Панаджи, где в отеле «Мандави» для меня был оставлен номер.

Меня немного беспокоило то, что на другом берегу, в Агазайме, не было видно ни автобусов, ни такси. Все же до Панаджи еще около двадцати километров. Зато мне даже через реку были хорошо видны большие рекламные щиты над торговыми ларьками, восхвалявшие приятный вкус табака сигарет, Симла“» и «охлажденный напиток, Кисмет“». Между тем паром отчалил от Агазайма. На пристани постепенно стали появляться люди, я уже был не одинок. Подъехал черный автомобиль с двумя мужчинами, мотоцикл с полицейским и мотороллер с девушкой на заднем сиденье.

Женщины из прилегающих поселков, ловко балансируя, несли на головах корзины с ананасами и бананами; стояла полуденная жара, и они высоко подобрали сари. Мужчины, приехавшие в автомобиле, были одеты в темные европейские костюмы и белые рубашки с галстуками. Молодой человек на мотороллере тоже был одет по-европейски, как и его девушка в цветастом летнем платье.

Я стоял между гоанцами и радовался тому, что не представлял собой достопримечательности. Никто не бросался на мой багаж, чтобы непременно его поднести, никто не удивлялся тому, что я по виду несколько отличался от окружающих. От меня падала тень, как и от любого другого; я был всего-навсего человек, который хотел переправиться на другой берег. Я взял свой чемодан, прошел вместе со всеми на паром и заплатил вой двадцать пайсов за переправу.

Я все еще не видел ни автобуса, ни такси и спросил мужчин в темных костюмах, не в Панаджи ли они едут. Они ответили, что направляются по делам из Кашмира именно в Панаджи и охотно меня подвезут. Полчаса спустя мы были уже в отеле «Мандави», а когда я спросил водителя о плате, то он, улыбаясь, сделал отрицательный жест рукой.

Моя комната оказалась на третьем этаже. С балкона открывался чудесный вид на реку Мандави. Был виден рыбачий катер, стоявший на якоре около ближайшего к отелю берега. Здесь, наверху, воздух, казалось, застыл. Доносился шум улицы, над Мандави дул слабый бриз, медленно скользила лодка с древним парусом. Два курсировавших по Мандави парома — из Панаджи в Бетим и из Бетима в Панаджи — все время встречались друг с другом. На противоположном берегу набережную окаймляли пальмы, лиственные деревья, а вдалеке на холме возвышался белый монастырь.

Я был в столице Гоа — Панаджи, как называют ее гоанцы; внизу протекала река, по которой четыреста пятьдесят лет назад португальские корабли с пушками и солдатами на борту проникли в глубь страны, а на северном берегу виднелись дома Бетима, где 24 октября 1956 года Мохан Ранаде попал в руки португальцев.

Мохан Ранаде вырос на севере Гоа, в Сангли. Его отец, учитель небольшой школы, умер от укуса змеи. Окончив школу и учительскую семинарию, Мохан в 1949 году стал учителем в Саваи-Ворем, маленьком местечке на востоке Гоа. Ему было тогда девятнадцати лет. Он принадлежал к вооруженному крылу подпольного движения Азад гомантак дал^{42}, основанного в 1948 году.