Сил подняться у меня не осталось. Я больше не могла драться, но все еще могла попытаться сделать хоть что-то. Хоть что-то, чтобы хлыст, чей свист страшно разрезал ночное небо, не коснулся мальчишки. Подтянувшись на руках, я как смогла закрыла его собой, выставив вперед трясущуюся руку. Моя рука была моей единственной защитой, чтобы хлыст не попал по лицу.

И он не попал, потому что удара, как и в ту ночь два года назад, не последовало.

Когда я все же осмелилась открыть глаза, то не нашла мерзавца. На том самом месте, где он стоял всего мгновение назад, лежала горсть пепла, от которой шел легкий дымок. Ветер, самый обыкновенный ветер, чьего дуновения мы ждали жаркими днями, вдруг появился и размел пепел по примятой траве.

Моя же рука была объята пламенем. Огнем, который я не ощущала, но которого испугалась.

Замахав рукой, ударив несколько раз ладонью о землю, мне удалось сбить пламя, но думать о себе сейчас было некогда. За моей спиной продолжал тихонько подвывать мальчишка. Ему помощь требовалась гораздо больше чем мне и требовалась срочно.

Подступившись к нему, я как смогла аккуратно взяла его на руки.

— Привет, я Павлиция. — произнесла я запекшимися губами.

Пронзительные темно-зеленые глаза были полны слез. Мальчишка дрожал, свернувшись клубком у меня на руках.

— Я Даг. — проговорил он еле слышно. — Мне больно.

Открыв глаза, очнувшись от кошмара, что периодически снился мне, напоминая о том, что произошло два года назад, я просто смотрела в потолок, вспоминая то истязающее чувство бессилия, которое окутывало меня, пока я несла Дагелта в Дом Покинутых.

Я помнила, как старалась идти быстрее, почти бежать, но каждый мой шаг отдавался болью в мальчишке. Он почти не плакал, не кричал, но все сильнее стискивал зубы, не имея сил даже держаться за меня.

Я помнила, как громко кричала у калитки. Как на улицу по ступенькам выбежала Старшая Сестра, облаченная лишь в сорочку. Неровный огонек свечи едва ли что-то освещал, но голос мой она узнала. Потому и ринулась меня спасать. Только спасти нужно было не меня.

Я мерила шагами коридор все то время, пока осматривали Дагелта. Не давалась в руки Старшей Сестре, отказывалась обрабатывать раны, но к утру сдалась, когда стало ясно, что с мальчишкой все хорошо. Вызванный целитель излечил его тело, как и всегда отказавшись от монет. Но никто не мог вылечить его искалеченную душу. Только время.

Мальчишка не сразу рассказал мне о том, кто был тот человек. Первые недели он вообще ни с кем не разговаривал, но я приходила каждый день и каждый день говорила о том, как прошел мой день и что интересного случилось в Доме Покинутых. Даг слушал, иногда улыбался, а потом все же начал мне отвечать.

Он сказал, что мать его умерла, а он остался с отчимом, который выгнал его из дома. В ту ночь мальчишка пробрался в дом через окно, потому что хотел есть, но сбежать от расправы не успел. Он не спрашивал, что стало с его отчимом. Никому не говорил о том, как мы встретились. Лишь однажды с любопытством шепотом поинтересовался у меня, действительно ли я могу призывать огонь.

Я на тот момент ответа на этот вопрос просто не знала.

Да и заботило меня совсем другое. У меня появилась тайна, которая не давала мне спокойно спать по ночам. Я не просто видела чужую смерть. Я стала ее причиной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍До самого утра я так и не сомкнула глаз. Поднявшись с рассветом, привела себя в порядок, но на завтрак не пошла. Чувствовала, что не полезет. Да и есть перед физподготовкой не хотелось, о чем я потом конечно же пожалела. Длительный изнуряющий бег выпил из меня остатки сил, так что на занятии по некромантии меня запросто можно было принять за мертвяка.

Выглядела я соответствующе, о чем мне с удовольствием поведала Рикола, когда мы остановились в числе других своих однокурсников у больших кованых ворот кладбища. Зеленая защита нервно потрескивала на воротах и заборе, вызывая вполне обоснованные опасения. Без куратора подходить ближе я не желала.

— Итак, все собрались? — послышался воодушевленный голос преподавателя.

Обойдя мощное дерево, он прошел через толпу расступившихся студентов прямо к воротам и приложил к ним ладонь. С его губ срывался рваный шепот, пока защита трещала сильнее, периодически вспыхивая. Мигнув в последний раз, она исчезла, а ворота распахнулись сами собой.

Только входить никто не торопился.

Обернувшись к нам, преподаватель достал странный кругляш и повесил его себе на шею. Если это был защитный артефакт, то почему нам не выдали такие же?

— Сегодняшнее занятие для вас является ознакомительным. Наша с вами задача: как следует рассмотреть восставших мертвецов и определить их вид и класс по внешним признакам. — объяснял мужчина. — Кто скажет мне, в каком случае нежить восстает без участия некроманта? Студент Абрес.

— Если в воздухе скопился большой уровень остаточной магии. — важно ответил тот самый студент, смешливо выпятив вперед подбородок.

— Совершенно верно. Учитывая, что кладбище находится на территории академии, где магии всегда в достатке, наши уважаемые мертвецы поднимаются чаще чем где-либо, что для нас с вами несомненно является плюсом. — мягкая улыбка тронула бледные губы, но быстро исчезла: — Напоминаю правила поведения на кладбище. К могилам и нежити близко не подходить, руками ничего не трогать. Если увидели мертвеца, сообщаете мне. В обморок не падать, резких движений не делать, не визжать, не орать, не драться. Мертвецы у нас действительно уважаемые. Даже в посмертии.

Закончив наставления, преподаватель Вантерфул первым отправился за ворота. За ним нестройной вереницей потянулись студенты. Их неохоту я отлично понимала, потому как и сама не горела желанием ступать на территорию кладбища после таких-то наставлений.

— Там дышать-то вообще можно? — спросила я у Риколы.

Девушка как и я топталась перед воротами в числе последних. А где-то там из недр кладбища уже слышался первый крик, абсолютно не вдохновляющий на подвиги.

— Дышать можно, но не стоит. — посоветовала некроманта. — И это, не стой рядом со мной. Не хочу, чтобы меня задело заклинанием, когда тебя примут за мертвяка.

Проигнорировав колкость соседки, я первая ступила за ворота. Кладбища сами по себе не вызывали у меня негативных эмоций. Обычно там было тихо и спокойно, и совсем не пахло сладковатым ароматом разложившейся плоти, но это обычно. Здесь же мне пришлось почти сразу достать из кармана платок с собственноручно коряво вышитыми инициалами и прижать его к носу.

Дышать было просто невозможно.

Черная земля, редкая зелень ссохшейся травы. Удивительно, но здесь было гораздо холоднее, чем за воротами. Холод шел будто от самой земли, вытягивая тепло моего тела даже сквозь одежду. Нравилось ли мне находиться здесь среди серых покосившихся памятников и каменных плит? Определенно нет, но я была вынуждена как и другие студенты.

Студенты, чьи крики то и дело разносились по кладбищу, время от времени переходя в вой.

Кажется, мертвецы впечатляли, но мне пока везло. Гуляя по узким тропинкам между низкими кованными оградами, нежить я так и не встретила. Зато со всех сторон успела рассмотреть одинокое светлое здание, занимающее самый центр кладбища. Оно не имело опознавательных знаков или табличек, зато к нему были прислонены с десяток лопат.

Услышав, как хрустнула ветка, я схватилась за лопату и обернулась, но ни одного мертвяка не было на горизонте. Кладбище вообще казалось тихим и мирным, будто я тут находилась одна. И я бы быть может поверила, если бы хруст ни повторился.

— Кто здесь? — произнесла я громко и четко, крепче сжимая черенок.

Решив не стоять столбом, а вернуться к однокурсникам и преподавателю, я медленно отступала по дорожке. Замирала, когда хруст повторялся, но определить его причину у меня никак не получалось. Он словно разносился то с одной стороны, то с другой, совершенно дезориентируя.